Владислав Вишневский - Время «Ч» или хроника сбитого предпринимателя

• Название: Время «Ч» или хроника сбитого предпринимателя
• Автор: Владислав Вишневский
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015

«Время «Ч», или Хроника сбитого предпринимателя» — это масштабная картина мятежной и темной страницы в нашей истории — периода так называемой «перестройки». На фоне глобальных разрушительных процессов разворачивается непростая судьба обыкновенного советского человека, инженера, безоглядно включившегося в перестроечные процессы. В романе точно и проникновенно передана атмосфера этого периода, описаны метания предпринимателя, взлеты и жестокие падения, любовные перипетии, сомнения, его отчаянная попытка сохранить честь и достоинство в беспринципном и жестоком мире. Он вынужден вступить в неравную схватку с системой — и с местным, и с московским чиновничьем, исколесить полстраны и страны зарубежья, пережить наезды мафии и зачистку «чистильщиками»…

Но удастся ли системе сломить его волю?

«Время «Ч», или Хроника сбитого предпринимателя» — новая книга известного писателя и сценариста Владислава Вишневского, великолепного стилиста и мастера приключенческого жанра.

---

Узнав, что Сташевский открыл свою фирму, живо вдруг заинтересовался этим известием. Спросил, есть ли какие трудности, чем он — именно он, Александр Михайлович! — может предпринимателю помочь? Помещение, как теперь говорят, под офис подобрать, или машину какую хорошую… Не пешком же ходить, предпринимателям-то! Не порядок! Исправим. Они, крайисполком, как раз собрались продавать две-три хорошие ещё исполкомовские «Волги», чёрные… А, что? Пара пустяков! Только скажите, какое помещение нужно, где и каких размеров… какую машину? Он подберёт, по-свойски. Запросто. А почему бы и нет, да? Кстати, и цена будет более чем приемлемая…

— Мы ведь друзья, да, ребята? Товарищи? Да и вообще, давайте дружить. Может, за это, по-коньячку, за знакомство, за дружбу, а! Хотите, хотите? — вдруг предложил радушный хозяин, совсем этим добивая молодых предпринимателей, окончательно растерявшихся от неожиданно свалившейся на них благости, в виде всесильной поддержке и бескорыстной помощи чиновника такого высокого ранга.

Александр Михайлович, вроде не замечая, воспользовавшись заминкой своих новых друзей, уже ловко выудил откуда-то из-под рабочего стола коньячную бутылку, из холодильника блюдце с засахаренным лимоном, аккуратно разлил коньяк по-бокалам, тоже для гостей неизвестно откуда на столе возникших. Энергично сдвинув в центре нового содружества бокалы, новые друзья выпили стоя. Крякнув, дружно закусили лимоном. Вроде всё?

— Да, ребята, всё, пожалуй. Спасибо что пришли! — подтвердил хозяин кабинета. — Не буду вас больше задерживать. У вас тоже наверное дел полно!

Взяв со своего тёзки Александра твёрдое обещание обязательно позвонить ему послезавтра, вот по этому прямому городскому номеру, радушный и обаятельный Александр Михайлович обещал обязательно найти для его новой фирмы хорошее помещение. И уж совсем по-свойски, обнимая даже, Александр Михайлович распрощался с гостями. Правда, в дверях, задержал Юрия, попросив на секунду вернуться в кабинет, только на секунду, мягко, и при этом твёрдо прикрыв за Сташевским дверь.

Александр, как человек не пьющий, быстро и заметно опьянев, от крепкого коньяка и радостных эмоций, улыбаясь, пару минут тупо глазел на секретаршу, не зная, каким образом лучше выразить ей своё восхищение этим приёмом. Опытная помощница уже поняла, чего сейчас можно ожидать от этого захмелевшего гостя, с каждой секундой становилась всё серьёзней и строже. Если не целоваться полезет, видела она, то уж, а который сейчас час, девушка, спросит обязательно. А потом будет выяснять, что я делаю вечером. Уже собралась достойно его отбрить, пусть не забывается: здесь тебе, парень, не кабак какой… Но, вовремя вышедший из кабинета Юрка, провожаемый радушным хозяином, спас честь и достоинство личной секретарши большого исполкомовского чиновника…

Так они и познакомились с Александром Михайловичем Христенко. Добрым, бескорыстным другом нового нарождающегося класса, класса предпринимателей на заре перестроечных процессов. Кстати, Юрка тогда задержавшись, обещал ему лично приносить если не каждый день, то уж через день, обязательно, совсем запрещённые фильмы— порнушки… Для какого-то там дела… Тоже по-дружески, а почему бы и нет? Жалко, что ли!

Христенко не подвёл. Офис — тридцать квадратных метров, Сташевскому подобрал что надо. И не где-нибудь, а в конференц-зале Крайисполкома. Невероятная удача. Да более чем!! О таком Сташевский, да и другой какой предприниматель нарождающейся перестроечной волны и мечтать не мог. Вообще и категорически! А тут…

Конференц-зал — отдельно стоящее, помпезное, строго охраняемое двухэтажное здание оригинальной архитектуры. До Перестройки использовалось только для приёма самых высоких партийных гостей из Москвы и краевых партийно-хозяйственных конференций. В отличие от типовых хрущовок, какими был застроен город, включая и сталинские образчики, это здание выглядело праздничной игрушкой на фоне мусорной свалки. Полностью одето в дорогую мраморную плитку (тёмного цвета снаружи здания, светлую внутри), с видом на реку Амур. Величие присутственного места и романтика могучей реки, как и прелесть природы, хорошо просматривалось уже на подъезде к зданию, затем дополнялось в дорогих интерьерах и укреплялось на широком балконе. Ширь! Величие! Красота! В здании коференц-приёмов (когда нужно) включались два вместительных лифта. Один — для самых «высоких» дорогих гостей, другой для приглашённых на встречу, либо конференцию. Были и комнаты для переговоров, и для отдыха; два полностью оборудованных конференц-зала — один большой, другой — малый; несколько комната для отдыха дорогих гостей, и столько же уютных шикарных санузлов для них же. В распоряжении местных приглашённых на встречу либо конференцию, были две большие туалетные комнаты. Большая для мужской аудитории, другая поменьше, для женской. Но обе в кафеле, с вытяжками, с импортной сантехникой. Ничего подобного ни местные магазины, ни, естественно народ, такого великолепия не видел. Скорее только в мечтах. Так же шикарно выглядели места для курения, очень удобные и, естественно, с принудительной вентиляцией. Ниже этажом, в цокольном этаже здания располагались несколько просторных подсобных рабочих комнат для приготовления, либо подогрева обедов членам президиума, либо другим каким высоким гостям; огромными монстрами выглядели вместительные холодильные камерами. Тоже естественно импортные. В нужное время холодильники заполнялись деликатесными Дальневосточными продуктовыми наборами из ресторанов «Дальний Восток», либо «Центральный», доставлялись необходимые повара, официантки, и… Совещания как правило, заканчивались либо фуршетными столами, или солидно накрытым застольем. Но это до Перестройки. Теперь подсобные помещения, как и всё здание, пустовали. Электрические плиты, столы и мойки куда-то вывезли, всё остальное стояло без дела — пылилось.

Тем не менее, всё это хозяйство сверху донизу ежедневно убиралось звеном пожилых приходящих уборщиц, сотрудниц ХОЗО Управления делами администрации крайисполкома, а от посторонних и случайных посетителей охранялось бдительными дежурными сотрудниками того же ведомства — отставниками-пенсионерами, из бывших полковников, майоров и подполковников КГБ и МВД края. Всё было под строгим присмотром, всё бдительно охранялось-сохранялось за массивной чугунной — витой — оградой. А что? А вдруг?!

Здание было уникальным ещё и потому, что на первом этаже его, в холле, фронтальная большая стена, прямо напротив входа, искусной рукой местного именитого художника Павлишина, талантливо украшена уникальным мозаичным полотном из самоцветов и полудрагоценных камней края, с яркой Дальневосточной тематикой. Чудеснейшая и дорогая вещь! Картина-полотно одновременно демонстрировало и уникальность, и поразительное богатство Дальневосточной флоры, фауны, яркость и разнообразие минералов-самоцветов, и несомненный талант художника. Минералы были так искусно и мастерски обработаны и подогнаны, что, глядя на картину уже с расстояния полутора метров можно было, не без основания, усомниться — камни ли это, мозаика ли?! Так было похоже на тонкую работу кисти живописца.

Восхищённые посетители эту картину рассматривали всегда подолгу: то отходя от неё, то приближаясь, едва не утыкаясь носами. Не верили глазам и восхищались, восхищались и не верили. Так уж она действительно хороша!

Вестибюль, холл и другие пространства конференц-зала украшали огромные и очень дорогие, тоже в своём роде уникальные, великолепно выполненные под хрусталь люстры из чешского стекла. (Иностранная невидаль!) Своей художественной композицией напоминавшие не то застывший хрустальный сноп света, не то аккуратно выполненную, тоже хрустальную, вспышку-взрыв, фейерверк. Где гирляндами, где и поодиночке, гордо и изящно свисали они с высокого потолка, тепло и нежно дополняя своим настроением и светом холодный мрамор и натуральное дерево всей внутренней отделки помещений.

До перестройки, всей этой совершенно не социалистической красотой могли любоваться только отдельные — единогласно выдвинутые производственными коллективами! — передовики социалистического производства, если когда и попадали на конференции или совещания в это здание, вся, естественно, партноменклатура, как местная, так и заезжая, и редкие экскурсии. Экскурсии допускались только на первый этаж, только к панно. Не зачем пол где не надо топтать!

А вот теперь, когда социализм и направляющая её партия развалились, нет уже тех, помпезных партийных и прочих конференций, нет и высоких совещаний, ничего такого-этакого нет. Тишь наступила для обслуживающего персонала и охранников, гладь, да… Нет, не благодать. Скукота, на самом деле. Грусть. Забвение. Правда, иной раз могли заехать, например, иностранные туристы… С экскурсией. Но это редко, по старой памяти. Иной раз школьники младших классов могли всем классом наведаться, — охранникам уже и хорошо — веселее. Они, дети, мелюзга-школьники — но наша мелюзга, наши школьники! — завидев панно, притихнув, открыв рот долго стоят, не решаясь переступить с ноги на ногу. Завороженно и восхищённо глядят на сверкающее художественное великолепие, которое: «Видите, дети, это всё взрослые дяди и тёти построили для всех-всех людей в нашей стране. И для вас тоже! Только трогать это руками нельзя! Эй-эй, отойди, убери руки! Убери, я сказала… Да, вот так! Только смотреть можно и любоваться… А это вот драгоценный камень, светик-самоцветик называется… Видите? Красивый, правда? Дорого-ой! Нет, дети, я уже говорила, руками ничего здесь трогать нельзя, потому что картина очень дорогая, даже бесценная! Народное достояние потому что эта картина, для всех людей она! Дяденька художник её очень-очень долго делал-собирал, очень-очень для нас всех старался, чтобы красивой она получилась. А она, дети, красивой получилась, как вы думаете? Правильно, дети, красивой получилась картина. Потому что очень старался художник. А кто мне скажет, дети, а как фамилия этого художника, кто помнит? Правильно, дети, Павлишин его фамилия. Народный художник он. Наш, дальневосточный. А вот, дети, посмотрите сюда…»