Сергей Донской - В Россию с любовью

• Название: В Россию с любовью
• Автор: Сергей Донской
• Жанр: Детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-08873-3

Взрыв самолета с гуманитарной помощью, который летел в Россию, — не тот случай, на который можно закрыть глаза. И когда майору ФСБ Громову приказали свернуть официальное расследование, «русский 007» продолжает его уже как частое лицо. Поскольку уверен — кто-то из сильных мира сего «нагрел руки» на этой катастрофе. Так и есть — организаторы взрыва скоро убеждаются в том, что с дотошным майором надо кончать. Но Громов — очень опытный боец. И не побежит от преследователей, как заяц. Он знает имена преступников и начинает свою охоту…

Новая серия «ФСБ. Русский 007» посвящена похождениям сверхсекретного агента Федеральной службы безопасности.

Он верен своему делу способен добиваться поставленной цели любой ценой. Он владеет самыми разными навыками, умеет найти выход из совершенно тупиковых, безвыходных ситуаций. Он беззаветно предан своей Родине и презирает ее врагов. Он смел и честен, поэтому ненавидит трусость и подлость. Он любит красивых женщин, но не похож на донжуана, который собирает коллекцию из своих побед. Он готов спасти любимую даже ценой собственной жизни.

Наконец, он просто хороший человек. А в наше время и это дорогого стоит…

---

— Не того, чего обычно хочет от тебя Эдичка Виноградов, — успокоил его Громов, сделав вид, что целится журналисту в голову.

— При чем здесь Эдичка? — вскричал Балаболин, загораживая лицо растопыренными ладонями. — Вы отдаете себе отчет в том, что имеете дело с известным репортером? Между прочим, моя газета этого так не оставит!..

— Твоя газета разве что душещипательный некролог опубликует. — Громов улыбнулся левой половиной рта. — А остальные напечатают историю твоих похождений без купюр, но зато с фотографиями в стиле жесткого порно. Ты и Эдичка. Ты, Эдичка и Артурчик Задов. В общем, вся ваша веселая семейка. Ваше кубло.

Это был такой же блеф, как и револьвер в руке Громова, но Балаболин, похоже, уже окончательно утерял всяческую способность рассуждать здраво. Кстати, упоминание Виноградова и Задова не вызвало у него никакого удивления. Это означало, что душеспасительная беседа с ним может оказаться весьма плодотворной.

— В любом случае, — продолжал Громов, не опуская револьвер, — к лику святых от журналистики тебя никто причислять не станет. Ведь когда тебя найдут мертвым, к примеру, в твоем подъезде, при тебе не будет портфеля, набитого пачками американских долларов. Так что на всемирную славу не рассчитывай. Безнадежное это дело.

— Вы можете объяснить человеческим языком, что от меня требуется? — крикнул Балаболин. — У вас что, есть какие-то вопросы по поводу Эдички и Артура?

— Наконец-то догадался, — одобрительно сказал Громов. — Умный парень. Инстинкт самосохранения в тебе неплохо развит.

Журналист перевел дух и опустил руки. Его бравая бородка казалась слегка перекособочившейся, точно его за нее долго тягали, прежде чем отпустить обладателя и позволить ему выпрямиться. Но спину он все еще сутулил, готовый в любое мгновение упасть ничком на пол. И взгляд у него был блуждающим, как у затравленного зверька, лихорадочно ищущего выход из западни.

— Время сталинских репрессий, между прочим, давно закончилось, — напомнил он, обнаружив, что револьвер уже не целится ему в голову.

— Ты уверен? — Громов склонил голову к плечу, показывая всем своим видом, что с нетерпением ожидает ответа, и лучше бы он был правильным, этот ответ.

Балаболин уверенности не высказал. Помялся немного и, наконец, заговорил по существу, не желая больше испытывать судьбу:

— Эдичку я знаю по клубу «Мэджикал Мистери Таур». Мы с ним часто бывали в одних и тех же компаниях, водили знакомство с одними и теми же людьми.

— Тусовались, в общем, — кивнул Громов.

— Ну, что-то вроде того.

— Самое подходящее занятие для взрослых мужчин. Хотя какие из вас, к черту, мужчины… — Недоговоренную фразу завершил пренебрежительный взмах руки.

Балаболин заволновался:

— Между прочим, среди… гм, наших встречаются очень интересные и разносторонние личности. Взять хотя бы Эдичку. Нестандартный взгляд на многие вещи, широчайший кругозор, изысканный вкус…

Громов постучал рукояткой револьвера по барьеру, требуя к себе внимания.

— Рекламу Эдичке Виноградову здесь делать не обязательно. Меня интересует, виделись ли вы с ним вчера, о чем говорили, чем занимались. И главное, куда ты дел дискету, которую он тебе передал?

— Дискету? — На лице Балаболина появилось неподдельное изумление. — Ни о какой дискете у нас речь не заходила. Понятия не имею, что вы имеете в виду… Вчера мы с Эдичкой разве что парой фраз перебросились, и только. — Балаболин клятвенно прижал правую руку к груди. — Он весь вечер просидел вдвоем с Артуром, а потом сказал, что спешит по делам, попрощался со мной и исчез.

— Это все? — разочарованно спросил Громов.

— Все.

Гах! Молниеносно вскинув «смит-вессон», Громов выпалил в люминесцентную лампу прямо над головой Балаболина. Осколки и штукатурка посыпались на присевшего журналиста, напоминая ему, что правды и только правды ожидают от него не одни читатели.

— Еще он пообещал, что завтра отдаст мне долг, семь тысяч долларов! — истошно завопил Балаболин, не решаясь поднять голову, которую прикрывал обеими руками.

— Встань! — потребовал Громов. — И отвечай внятно. Где Эдичка собирался раздобыть деньги?

— Откуда же мне знать! — плаксиво воскликнул Балаболин. Из-за того, что его волосы были посыпаны белым крошевом, он казался внезапно поседевшим и каким-то потасканным. Шмыгнув носом, он заговорил опять, напрягая голосовые связки, чтобы быть услышанным и понятым: — Но Эдичка был уверен, что разбогатеет. Перед уходом он шепнул мне, что завтра прикатит в клуб на собственном «Кадиллаке»!

— М-м? — Громов был приятно удивлен сообщением.

Итак, Эдичка о чем-то договорился с репортером «Нью-Йорк Ревю», а затем направился прямиком в Госдуму, где скачал секретную информацию с компьютера покойного Шадуры. Наверняка деньги он намеревался выручить именно за эту работу. Но не получил…

— Так что на «Кадиллаке» Эдичка теперь разве что до кладбища прокатится, — заключил Громов вслух. — Если, конечно, ему пожелают устроить пышные похороны.

— Что? — тревожно спросил Балаболин, до предела вытягивая шею. — Какое кладбище? Какие похороны?

— Я твоего ненаглядного дружка имею в виду. Эдичку Виноградова.

— С ним приключилась какая-то беда?

— Какая беда может приключиться с покойником? — удивился Громов. — Разве что его из морга не удосужатся забрать и отдадут студентам-медикам на растерзание. Или собакам бродячим. Их сейчас возле любой больницы тьма-тьмущая.

— Собакам? — ужаснулся Балаболин. — Эдичку?

— Сейчас речь не о нем, а о тебе, — жестко напомнил Громов. — Тебе есть, что еще сообщить мне по поводу вчерашнего вечера? Или… — Он задумчиво почесал бровь стволом револьвера.

— Артур Задов тоже подходил ко мне! — заторопился журналист. — Он одолжил у меня «Фольксваген». Сказал, что оставит автомобиль на платной стоянке возле моего дома, и обещание, между прочим, сдержал. Утром «Фольксваген» стоял на месте, как мы договаривались. Вот только…

— Что только?

— Денег за прокат Артур так и не заплатил. Пообещал, что к девяти заскочит ко мне в редакцию, а сам не появился, — закончил Балаболин упавшим голосом. Скорее всего, не коварство Артура его угнетало, а сознание того, что рассказывать ему больше нечего. Достаточно ли полезен он оказался ФСБ, чтобы его отпустили с миром?

Громов вспомнил, что до отлета Артура Задова осталось не так уж много времени, и аккуратно вложил «смит-вессон» в наплечную кобуру из мягкой желтой кожи. Американец оказался весьма прижимистым типом. Одному своему приятелю не заплатил за услугу, второму вонзил в ухо спицу, вместо того чтобы купить у него ценную информацию. В том, что убийство Эдички — дело рук Задова, сомнений не было никаких. Не случайно он не появляется в гостинице, не случайно шушукался с Эдичкой, водившим так называемую мужскую дружбу с Шадурой. В принципе, расследование можно было считать законченным.

— Подойди сюда, Балаганов, — сказал Громов. Дождавшись, когда журналист замрет за разделяющим их барьером, он поинтересовался: — Ты ведь без блокнота никуда, верно? И ручка наверняка при себе имеется?.. Молодец, — кивнул он, когда Балаболин с готовностью продемонстрировал, что не обманул ожидания Громова. — Теперь вырви листок и пиши следующее… Я, такой-сякой, как истинный патриот Родины желаю стать негласным осведомителем Федеральной Службы Безопасности, в чем собственноручно расписываюсь. Число. Дата.

— Но я не хочу! — вяло запротестовал Балаболин.

— Еще как хочешь! — заверил его Громов. — Учти, если ты заставишь меня опять доставать ствол, я…

— На чье имя писать заявление? — быстро спросил Балаболин.

— А ни на чье, — равнодушно ответил Громов. — Никто тебя осведомителем делать не собирается, не переживай.

— Тогда зачем это? — удивился журналист.

— Я же не бюрократ какой-нибудь, чтобы с тебя подписку о неразглашении нашей беседы брать, — пояснил Громов. — В том случае, если у тебя вдруг зачешется язык, ты вспомни, что копии твоего заявленьица могут в любой момент возникнуть там, где ты этого меньше всего ожидаешь. Догадываешься, как к тебе станут после этого относиться окружающие?

— Догадываюсь, — мрачно сказал Балаболин. Закончив писать, он отдал листок Громову и с намеком на запоздало пробудившийся гонор осведомился: — Я могу быть свободен?

— До поры до времени, — многозначительно подтвердил Громов. — Идем. Провожу тебя до ближайшего туалета. Ты ведь стремишься туда всей душой, я угадал, м-м?

Слегка оживший в коридоре Балаболин промолчал, но посетить по пути уборную все же не отказался. Громов не был к нему в претензии за это. Бывало и хуже. Далеко не каждый человек, которого берут в оборот в ФСБ, способен дотерпеть, пока его сопроводят до унитаза.