Сергей Никитин - Люди с оружием. Рассказы

• Название: Люди с оружием. Рассказы
• Автор: Сергей Никитин
• Издательство: Казгослитиздат
• Жанр: О войне
• Год: 1961

В ярких, талантливых рассказах автор рисует боевую жизнь и героические будни матросов и офицеров военных кораблей. С. Никитин остается рядом со своим героем, если тот и демобилизовался и ищет свое место в гражданской жизни — в рыболовецкой артели или на целине. Через все рассказы лейтмотивом проходит здоровая, жизнеутверждающая позиция автора.

---

Ямпольский, кутаясь в плащ-палатку, ворчал:

— Пора бы кончать эту музыку. Не к чему при такой погоде загорать здесь.

Ему было холодно. Ямпольский сожалел теперь, что вместо теплой рубашки, как всегда, имел под робой только «вставку» — небольшой кусок тельняшки, пришитый изнутри к распахнутому воротнику…

Зазвонил телефон. Строгов взял трубку и несколько секунд внимательно слушал.

— Есть отключить телефоны от полевой линии, выйти на трассу, найти повреждение на магистральной воздушной линии и устранить его. Приступаем к исполнению.

Ямпольский, услышав это, разочарованно свистнул.

— Так вот, — сказал Строгов, положив трубку. — Понял?

— А как же это? — кивнув на полевку, спросил Ямпольский. Он с тоской и тревогой прислушивался к завыванию ветра в сырой холодной полутьме.

— Сейчас важнее магистральная. Полевая линия остается в работе. Заизолируй концы и собирайся. Быстро!

Ямпольский неохотно выполнил приказание.

— А где-же повреждена «воздушка»?

— Предполагается, что в нашем районе. Надо проверить. Командир высылает отделение электриков с контрольного поста, но они по такой погоде доберутся сюда не скоро: машине не пройти. А связь должна быть введена в строй немедленно.

Через несколько секунд, перекинув через плечо аппарат, брезентовую сумку с инструментом и когти, Строгое вышел из шалаша. За ним — Ямпольский. Ветер подхватил полы плащ-палатки, замахал ими, хлестнул по лицу. Ямпольский съежился и, стараясь не терять из виду удаляющуюся фигуру Строгова, пригибаясь и чертыхаясь, шел напрямик через ельник, увязая в грязи.

В полутьме Строгов и Ямпольский наткнулись на проволочное заграждение, поставленное еще во время войны с гитлеровцами, оборонявшими косу. Преодолев колючку, матросы начали спускаться вниз. У берега залива по опушке березовой рощи проходила постоянная воздушная линия. Здесь, как и предполагалось, оказалось повреждение. Огромная береза, вырванная с корнями ураганом, лежала в пролете линии. Порванные провода спустились и обвились вокруг столбов.

Пока матросы осматривали повреждение, посыпались тонкие колючие снежинки, а потом пошел крупный град. Бескозырку Ямпольского, щегольски державшуюся на макушке, рвануло ветром и сбросило в обрыв. Большие продолговатые градины больно ударяли по голове.

— Черт! Я говорил… Не надо было вылезать из шалаша. Ничего же не сделать, — в сердцах проговорил он и, закутав голову плащ-палаткой, спрятался под березкой, растерянный и злой. Строгов, привязав когти к ногам, взобрался на столб, подключился аппаратом в одну из телефонных пар и крутнул ручку индуктора, крепко прижав к уху трубку. Но он чуть не выпустил из рук столба, так неожиданно и четко услышал знакомое, неповторимое «алло».

— Маша!.. — весело крикнул он Ямпольскому, но тот только махнул рукой.

Связавшись с командиром, Строгов доложил обстановку. Командир приказал сейчас же приступить к восстановлению линии связи. «Что же делать? — думал Строгов, спустившись вниз. — Полевки нет в запасе, провода тоже».

А град все усиливался, сбивал пожелтевшие листья, стучал по проводам и изоляторам линии.

— Сидел бы в шалаше, — ворчал Ямпольский. — Торчи теперь здесь. Глупо все, по-дурацки получается.

— Связь нужно восстанавливать, — твердо ответил Строгов.

— Подождем, ничего не случится, земля не перевернется.

Строгов осмотрелся вокруг, и вдруг его осенила мысль: проволочное заграждение! Наклонившись к Ямпольскому, он весело прокричал:

— Будем наращивать провода колючкой. Понял? — Ямпольский недоуменно посмотрел на него.

— Брось, Тихон. Хоть град-то давай переждем здесь.

— Нельзя ждать. Связь нужно восстановить сейчас же. Пошли!

— Слушай, Тиша, зачем мучиться: ни полевки, ни провода у нас нет, — миролюбиво сказал Ямпольский.

— Колючка есть. Поставим ее на время.

— Колючка не пойдет. Придут линейщики — исправят. Зачем ты выслуживаешься?

— Выслуживаюсь? Да ты что?! Впрочем, ладно. Мы к этому разговору вернемся потом. Сейчас надо починить линию. Неужели ты не понимаешь?

— У меня бескозырки нет. А град вон какой…

— Возьми мою.

Строгов сорвал с головы бескозырку и подал Ямпольскому. Тот протянул было руку, но вдруг отдернул и сказал:

— Устал я и… У меня плечо болит… Ушиб. Брось, Тихон. Строгов выпрямился.

— Не Тихон я тебе, а старший матрос. Приказываю следовать за мной, — и, резко повернувшись, пошел. Ямпольский нерешительно потоптался на месте и поплелся следом.

В сгущавшейся темноте они добрались до проволочного заграждения и принялись распутывать его. Град бил по спинам и головам, руки накалывались на колючки, кровоточили.

Работать приходилось почти на ощупь. Ямпольский пряча голову под плащ-палаткой, осторожно потянул за проволоку. Но проволока не освобождалась. Тогда он потянул сильнее, укололся и остервенело рванул. Колючка свободно оторвалась от кола, и Владимир, не удержавшись на ногах, упал, покатился вниз.

Строгов подбежал к нему, помог встать на ноги. Залепленный грязью, иззябший, испуганный, Ямпольский умоляюще смотрел на Строгова.

— Замерз я. Руки поранил. Вот кровь… Видишь… Не могу, больно… — и побежал к березовой роще, спотыкаясь и прикрывая руками голову от града.

— Матрос Ямпольский! — громко окликнул его несколько раз Строгов, но тот не слышал или не желал слышать, бежал, не оглядываясь.

Строгов продолжал работать один. Когда он вернулся к линии, волоча за собой длинный пучок проволоки, то увидел Ямпольского под кустом рябины. Тот съежился, сидя на телефонном аппарате, прикрывшись сверху каким-то рваным куском жести. Град прекратился, но ветер задул еще сильнее. По небу торопливо бежали клочковатые тучи. Между ними нырял тонкий серп луны.

Строгов упорно наращивал провод, который вырывался из рук, сдирая кожу на ладонях. Пристегнувшись цепью монтерского пояса к столбу, Строгов взбирался с помощью когтей наверх. Столб угрожающе качался, провод, привязанный к поясу, тянул вниз.

Окоченевшие от мороза пальцы скользили по обледенелому столбу, но старший матрос натягивал провод, укрепляя его на изоляторах.

После восстановления каждой пары проводов он докладывал о ходе работы в часть. На коммутаторе дежурила Маша. Ее задиристое «алло» отзывалось в сердце матроса теплым чувством, согревало и прибавляло силы. Когда командир, похвалив старшего матроса за сообразительность и инициативу, спросил о Ямпольском. Тихон, не кривя душой, доложил все начистоту.

Строгов уже почти закончил ремонт, когда к нему подошел Ямпольский.

— Болит, — сказал он, не глядя на Строгова, передергивая плечами и болезненно морщась. — Но я решил работать.

— Хорошо, — кивнул головой Строгов и больше не сказал ни слова.

Линия была временно восстановлена.

Уставший, чувствуя боль во всем теле, пошатываясь от головокружения, Строгов обессиленно спустился на землю под деревом. Его знобило. Тело сковывала какая-то вялость. Он прислонился спиной к столбу, хотел приподняться, чтобы сесть поудобнее, и — не мог. «Теперь пусть… Связь восстановлена. Пусть», — подумал Строгов, закрыл глаза и забылся.

…Очнулся он в госпитале, удивленно оглянулся вокруг. Из окна, сквозь ветви дерева с редкими желтыми листьями, он увидел кусочек голубого неба, заляпанный белыми пятнами облаков, и тонкие ниточки проводов, дрожащие на ветру. Он испугался, как бы ветер не свалил дерево, не оборвал провода, не спутал их. Тяжело приподнялся и вдруг отчетливо представил себе ту ночь. Он вспомнил шум падающего града, гудение проводов и далекое, милое «алло», «алло».

В палату вошла сестра. Улыбнувшись Строгову, поправила одеяло.

— Как чувствуете себя?

— Хорошо, — ответил Тихон.

— К вам пришли, — сказала сестра и вышла.

«Кто бы это?» — подумал матрос. Но дверь снова распахнулась, и в палату тихо вошла Маша. Не ожидавший этого Строгов встрепенулся, растерянно, виновато улыбнулся, попытался вскочить, но, вспомнив, что это будет неудобно, натянул одеяло до подбородка.

— Маша? — проговорил он, словно не веря своим глазам.

Маша подошла к койке и, серьезная, побледневшая, бережно положила на грудь матроса букет цветов — синих и голубых, — подобранных под цвет моря.

Ошибка старпома

— Почта идет, — ни к кому не обращаясь, вслух произнес вахтенный у трапа, завидев на причальной стенке корабельного почтальона. Тот не спеша, с достоинством поднялся по трапу на борт, нарочито не обращая внимания на многозначительные знаки матросов. Моряки, производившие на палубе приборку, с надеждой поглядывали на пухлую сумку почтальона, но невдалеке стоял дежурный офицер, и никто не решился оторваться от дела. Почтальон исчез за кормовой орудийной башней.