Виктор Милан - Джокертаунская комбинация

• Название: Джокертаунская комбинация
• Автор: Виктор Милан
• Издательство: Литагент «1 редакция»0058d61b-69a7-11e4-a35a-002590591ed2
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-79210-8

Остров Рокс – приют для всех джокеров под управлением губернатора Блоута. Однако в последнее время это убежище перестало быть таким безопасным, ведь там обосновалась шайка джамперов во главе со своим предводителем – Блезом Андриё. Движимый стремлением отомстить своему деду, таксианцу Тахиону, Блез помещает его сознание в тело шестнадцатилетней девушки и бросает гнить в подземной тюрьме.

Блоут искренне сочувствует Тахиону, но помочь ему не в силах – джамперы забирают все больше власти на Роксе.

В решающей схватке натуралов, джокеров и джамперов Блоуту придется воспользоваться возможностями, которыми его наградила дикая карта, или уйти на дно вместе с островом.

Впервые на русском языке!

---

Вероника вспомнила мальчишескую энергию Леффлера, то, с каким нескрываемым удовольствием он отдавался сексу. Она вспомнила цветы, которые он всегда дарил ей, его чувство юмора.

– Наверное, – сказала она.

В следующую субботу одна из женщин принесла фотографии Зельды и Леффлера, которые она распечатала для себя на работе. Они пошли по рукам со смехом и восхищением. За бравадой скрывалось нервное напряжение. Вероника чувствовала его, и другие, вероятно, тоже, но никто ничего не сказал.

Вероника рано покинула собрание, а в следующую субботу осталась в своей комнате. Никто не пришел позвать ее вниз, и Нэнси больше никогда не говорила о W.O.R.S.E.

* * *

Дональд – кто бы он ни был – испортил Веронике все настроение. Она ушла из бара домой, кинула готовый обед в микроволновку и включила новости. Там шел документальный сюжет о Роксе, та история с неудачной высадкой рейнджеров в феврале.

– Признайте, – сказал репортер какому-то человеку в форме рейнджера, – эти детишки могут причинить гораздо больше вреда, если захотят. Создалось впечатление, что они даже не приняли вас всерьез. Несколько человек застрелили, но этим все и кончилось. Они выставили вас дураками.

– Мистер, – сказал рейнджер, – вы не знаете, что творится на этом острове. Все гораздо хуже, чем вы можете себе представить. Просто молитесь, чтоб вы никогда не узнали этого.

Вероника сохранила одно фото Ханны. Оно стояло на тумбочке у кровати, потом она убрала его, фото казалось постоянным упреком. Теперь она достала его обратно и установила перед телевизором. Она поняла вдруг, что так и не оплакала Ханну, не пролила ни слезинки за все шестнадцать месяцев со дня ее смерти. С этой мыслью нахлынули слезы.

Джамперы, подумала она. Они выставили дураками всех нас.

Она выключила телевизор. Ей все никак не удавалось прийти в себя после встречи с тем мужчиной в ресторане. Призраки прошлого приходили к ней. Она сама навлекла их на себя, как это и бывает с призраками. Это было нечто, что она оставила незавершенным. Больше года она отталкивала это от себя, но вопросы никуда не делись и боролись за право быть высказанными.

Она нервно прошлась по квартире. Она не думала, что сможет заснуть сегодня, не в таком состоянии. Она должна была сделать что-то, не важно, насколько серьезное, чтобы искупить муки совести.

Она села и набрала номер Нэнси.

– Алло?

– Нэнси?

– Да?

– Это Вероника. – После странных обстоятельств, при которых они расстались, она не знала, как Нэнси отреагирует на звонок.

– Да? – повторила она, на этот раз нервно, неохотно.

– Не хотела тебя беспокоить. Просто… я всегда хотела тебя спросить. Это о… это о Ханне.

– Продолжай.

Вероника представляла, как она стоит на вытертом коврике в коридоре, спина прямая, глаза смотрят прямо вперед, словно ожидая, когда падет невидимый топор.

– Ичико сказала мне, W.O.R.S.E. оплатил адвоката Ханны. Я просто хотела спросить… Я имею в виду… как вы узнали, что она в тюрьме?

– Ты хочешь узнать, использовала ли она свое право на звонок, чтобы позвонить нам, а не тебе? Ты это хочешь знать?

– Думаю, да. Ну, она ведь сказала мне, что покончила со всем этим.

– Да. Она не звонила нам. Лэтхем, Стросс позвонил.

– Они позвонили вам?

– Это был Лэтхем собственной персоной. Он сказал, они оплатят адвоката, который вытянет ее из-за решетки, но не хотят, чтобы об этом стало известно. Он хотел, чтобы мы сказали, что адвоката оплатим мы. Это было не то предложение, от которого я бы в тот момент хотела отказаться.

– Как они узнали, где вас найти?

– Понятия не имею.

– Правда? У вас нет никаких связей с Лэтхемом?

– Мы собирались взять его в разработку. Поверь, для нас это стало таким же сюрпризом, как для тебя.

Через несколько секунд Вероника спросила:

– У тебя все в порядке?

– Да. Жизнь продолжается, ты знаешь.

– Я знаю, – ответила Вероника.

Когда она повесила трубку, ее руки дрожали. Лэтхем. Она видела его по телевизору: элегантный костюм, аккуратная стрижка, глаза, холодные как зимнее небо. Брат Джерри был компаньоном Лэтхема в «Лэтхем и Стросс», и он рассказывал истории о нем. Он производил настолько нечеловеческое впечатление, что брат Джерри считал его скрытой дикой картой, думал что вирус каким-то образом убил все его эмоции. Сама мысль о том, что он может быть каким-то образом замешан в смерти Ханны, была ужасающей. Все равно что открыть крошечную коробку и обнаружить в ней весь мир.

Больше этой ночью она не могла ничего сделать. Она пошла спать, но не заснула. Она лежала и видела Лэтхема, и Ханну, и Нэнси.

Снег выпал на Лонг-Айленде и не растаял. У него были газоны, чтобы скапливаться там сугробами, и дети, лепившие из него снеговиков. В том декабре Вероника сидела в своей клетке и слушала завывания ветра.

В канун Рождества Нэнси принесла ей бутылку белого вина, украшенную лентой. Вероника завернула старинную серебряную расческу, просто на всякий случай, и кажется, Нэнси была тронута. Позже Вероника слышала, как та плакала внизу.

Раньше она спускалась в квартиру Нэнси только на собрания W.O.R.S.E. Она агонизировала несколько минут, потом тихо прошла вниз. Нэнси растянулась на диване, сжав подушку. Она даже не подняла взгляд, когда Вероника легла рядом и обняла ее.

– Никто не должен оставаться в одиночестве на Рождество, – сказала Вероника.

– Все, все просто распадается на части, – ответила Нэнси. – Я должна была ехать в Коннектикут, а потом их дети заболели корью, и я…

– Все хорошо, – сказала Вероника.

– Поверить не могу, что ты так добра ко мне, когда все так плохо. Я оставляю тебя там одну, ночь за ночью.

– Ты и так делаешь очень много, – сказала Вероника, пытаясь быть великодушной.

– Нет. Я завидовала. Тебе и Ханне. Мы были… – она не смогла продолжить.

– Вы были любовницами.

– Много лет назад. Но она устала от меня.

Вероника поцеловала ее в макушку. Нэнси посмотрела на нее, беспомощная и уязвимая.

Вероника сняла ее очки и положила их на стол, затем поцеловала ее в губы.

Они занимались любовью неловко, с едва осознаваемой страстью и без самоотдачи. Вероника стеснялась своего тела. Без физических упражнений, с нарушенным метаболизмом и развившейся любовью к сладкому, которую она не могла контролировать. Ей приходилось прилагать усилия, чтоб оставаться на метадоне и не вернуться к героину. У нее не оставалось воли на диету. За полтора месяца она набрала пятнадцать фунтов и продолжала толстеть.

Лобок Нэнси был покрыт прекрасными темными волосами, а ее кожа казалась нездорово-бледной. Вкус ее влагалища казался странным и кислым. Вероника поняла, что вспоминает Ханну, и заставила себя продолжать.

В конечном счете они оказались в спальне. Они обнимали друг друга всю ночь, но не пытались снова заняться любовью. К утру Вероника проснулась, чтобы увидеть, что Нэнси отвернулась и храпит тихонько в подушку. Вероника встала вскоре после рассвета, оделась. Она вернулась в спальню, чтобы слегка поцеловать Нэнси в лоб. Та проснулась на мгновение, чтобы сжать ее руку, и снова заснула.

После этого Вероника оставалась в своей комнате. Она оставалась там в жестокие морозы января и в еще более суровые февральские морозы. Одним воскресным днем температура упала ниже восемнадцати градусов, весь Лонг-Айленд покрылся льдом, а Вероника не могла подняться с постели. Она думала о Ханне, о том, что они делали вместе. Она думала о происшествии в банке, о том, как изменилось лицо Ханны перед тем, как она схватила пистолет охранника и начала стрелять. Она думала о Ханне, повешенной в своей камере, мертвой Ханне.

Она зарылась глубже в одеяла. У нее появились еще лишних десять фунтов, и теперь она чувствовала постоянную тяжесть. Лиз устроилась у нее на спине, и они проспали вдвоем целый день.

К ночи Веронике стало плохо.

Это не было похоже ни на что, о чем бы она слышала или могла бы вообразить. Внезапно она вдруг очутилась вне своего тела, заполнив комнату легче, чем воздух. Она отстраненно почувствовала конвульсии тела. Рвота сочилась изо рта, и Вероника знала отстраненно, что, если тело не перевернуть, оно, вероятно, захлебнется. К счастью, тело повернулось, потом приступ кашля заставил его согнуться.

Нэнси поднялась наверх посмотреть, что случилось, когда Вероника упала с кровати на пол. Она нашла банку гидрокодона и заставила Веронику проглотить три таблетки, пропихнув их в ее распухшее, саднившее горло.

Понадобилось еще четверть часа, чтобы спазмы прошли.

– Я должна выйти отсюда, – прошептала Вероника. – Мне все равно, что будет.

На следующее утро она отнесла Лиз к ветеринару и зарегистрировалась в программе медикаментозного лечения Синая. Это заняло шесть недель. Она сбросила набранный вес, потом набрала его снова. Волосы выпадали клочьями, а гусиные лапки, появившиеся у глаз, так никуда и не делись, даже когда она стала чистой и снова смогла спать.