Джилл Тейлор - Мой инсульт был мне наукой. История собственной болезни, рассказанная нейробиологом

• Название: Мой инсульт был мне наукой. История собственной болезни, рассказанная нейробиологом
• Автор: Джилл Тейлор
• Издательство: Астрель
• Жанр: Медицина
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-44042-7

Когда-то Джилл Болти Тейлор работала в Гарвардской медицинской школе, где занималась исследованиями и учила молодых специалистов науке о человеческом мозге. Но 10 декабря 1996 года ей самой был преподан урок. Утром того дня левое полушарие ее мозга поразила редкая разновидность инсульта. Книга «Мой инсульт был мне наукой: История собственной болезни, рассказанная нейробиологом» — это хронология сошествия в бездну безмолвия. Университетские знания переплетены в этой книге с собственным жизненным опытом и той наукой, которой он стал для Тейлор. Это первое подробное описание истории болезни и полного выздоровления, составленное нейроанатомом, перенесшим тяжелое кровоизлияние в мозг. Книга Джилл Болти Тейлор стала международным бестселлером, в настоящее время в Голливуде идет подготовка к ее экранизации.

---

Все, что я делала в NAMI, наполняло мою жизнь глубоким смыслом, а научная работа в лаборатории Франсин Бенес тем временем успешно продвигалась. Моим первым проектом там был совместный проект с Франсин, посвященный разработке экспериментальной методики, позволяющей визуализировать три системы нейромедиаторов в одном и том же образце ткани. Нейромедиаторами называют химические вещества, с помощью которых клетки мозга передают сигналы друг другу. Эта работа была важна, потому что новейшие нестандартные антипсихотические средства предназначены для воздействия не на одну систему нейромедиаторов, а сразу на несколько. Возможность визуализировать три различные системы в одном и том же образце ткани помогала нам разбираться в тонких взаимодействиях этих систем. Наша цель состояла в том, чтобы лучше понять механизмы работы микросхем человеческого мозга, то есть какие клетки с помощью каких веществ передают сигналы в тех или иных участках мозга и какое количество подобных веществ они при этом используют. Чем лучше мы поймем различия, имеющиеся на клеточном уровне между мозгом пациентов, у которых диагностированы какие-либо тяжелые психические заболевания, и нормально работающим мозгом людей из контрольных групп, тем больше смогут сделать врачи, помогая соответствующими средствами лечения тем, кто в них нуждается. Весной 1995 года результаты этой работы попали на обложку журнала BioTechniques, а в 1996 году мы удостоились за них престижной премии Майселла, присуждаемой отделением психиатрии Гарвардской медицинской школы. Я обожала свою работу в лаборатории, обожала делиться ее результатами со своей семьей из NAMI.

И тут случилось немыслимое. Все у меня было замечательно и в профессиональном, и в личном плане. Но внезапно весь цвет моей жизни и все мои радужные перспективы разом испарились. Проснувшись утром 10 декабря 1996 года, я обнаружила, что сама стала жертвой болезни мозга. У меня начался инсульт. В течение четырех часов, пролетевших как одно мгновение, моя собственная психика полностью утратила способность обрабатывать сигналы, поступающие от органов чувств. Эта редкая форма кровоизлияния сделала меня полным инвалидом, не способным ни ходить, ни разговаривать, ни читать, ни писать, ни вспомнить что-либо из своей жизни.

Я понимаю, что вам, должно быть, не терпится приступить к чтению рассказа о том, что случилось в то утро. Однако, чтобы вы могли яснее представить, что происходило у меня в мозгу, я решила привести во второй и третьей главах немного простых сведений из области науки. Уверяю, этот раздел не должен вас отпугнуть. Я сделала все возможное, чтобы он был как можно более доступным, и добавила в качестве иллюстраций множество простых схем строения мозга, чтобы помочь разобраться в анатомии, лежавшей в основе моих когнитивных, физических и духовных ощущений. Если же вы категорически не хотите читать эти главы, по крайней мере знайте, что к ним всегда можно обратиться как к справочнику. Однако я очень советую вам сперва прочитать этот раздел. Уверена, он заметно упростит понимание всего остального.

Глава 2 Просто о науке

Чтобы любые два человека могли общаться друг с другом, у них должна быть общей хотя бы часть реальности, в которой они живут. То есть их нервные системы должны обладать почти одинаковыми способностями к тому, чтобы воспринимать поступающую извне информацию, обрабатывать и суммировать ее в головном мозге, а затем сходным образом реагировать на нее, например, мыслями, словами или делами.

Возникновение жизни было поистине удивительным событием. С появлением одноклеточных организмов началась новая эра обработки информации на молекулярном уровне. Теперь путем манипуляций с атомами и молекулами, позволяющими синтезировать разные последовательности ДНК и РНК, информацию можно было вводить, кодировать и сохранять для последующего использования.

Мгновения времени перестали пролетать бесследно, а клеточная жизнь эволюционировала, сплетая непрерывный ряд мгновений в единую нить подобно мосту сквозь время. Прошло не так уж много времени, и клетки открыли способы держаться и работать вместе, в результате чего в итоге и возникли мы с вами.

Словарь английского языка American Heritage Dictionary определяет слово «эволюционировать» (evolve) в биологическом смысле как «развиваться путем эволюционных процессов из примитивных в более высокоорганизованные формы»[6]. Образованный ДНК молекулярный мозг Земли ― это мощная и успешная генетическая программа не только потому, что приспосабливается к постоянным переменам, но и потому, что ожидает появления возможностей, которые позволяют ей преображаться и становиться еще великолепнее, отслеживает их появление и пользуется ими. Наверное, небезынтересно и то, что генетический код составлен у людей ровно из тех же четырех нуклеотидов (сложных молекул), что и у всех других форм жизни, населяющих нашу планету. На уровне ДНК проявляется наше родство с птицами, рептилиями, амфибиями, другими млекопитающими и даже с растениями. С чисто биологической точки зрения мы, люди, представляем собой своеобразную видоспецифическую мутацию генетического потенциала Земли.

Как бы нам ни хотелось думать, что человек как форма жизни достиг биологического совершенства, даже несмотря на наше сложнейшее устройство, запись, которую образует наш генетический код, неокончательна и несовершенна. Человеческий мозг существует в состоянии непрерывных изменений. Даже мозги наших предков, живших две или четыре тысячи лет назад, не были идентичны мозгу современного человека. Например, развитие языка изменило и анатомическую структуру мозга, и сети, образуемые его клетками.

Клетки большинства типов у нас в организме умирают и заменяются новыми каждые несколько недель или месяцев. Однако нейроны, главные клетки нервной системы, после нашего появления на свет в основном уже не размножаются. Это значит, что большинство нейронов у нас в голове ― наши ровесники. Такой долговечности нейронов мы отчасти и обязаны тем, что в возрасте десяти лет воспринимаем себя примерно так же, как в возрасте 30 или 77. Клетки у нас в мозгу остаются теми же, но их связи со временем меняются в зависимости от их ― и нашего ― опыта.

Нервная система человека на удивление динамична и составлена примерно из триллиона клеток. Чтобы оценить, какое громадное число триллион, представьте себе следующее: на нашей планете живут приблизительно 6 млрд человек, но их число надо было бы умножить на 166, чтобы оно сравнилось с числом клеток, которые в совокупности образуют всего одну нервную систему!

Разумеется, наш организм ― это отнюдь не только нервная система. Тело среднего взрослого человека состоит примерно из 50 трлн клеток. А это в 8333 раза больше, чем 6 млрд ― число людей на планете! Поразительно, что все это огромное скопление клеток костной, мышечной и соединительной тканей, чувствительных и многих других клеток пытается работать сообща, обеспечивая крепкое здоровье организма.

Биологическая эволюция в целом работает в направлении перехода от состояния меньшей сложности к состоянию большей сложности. Природа обеспечивает эффективность собственной работы за счет того, что не изобретает велосипед всякий раз, когда создает еще один вид. Обычно, установив записанную с помощью генетического кода последовательность, способствующую выживанию организма, ― например, дающую цветок, выделяющий нектар, или сердце, перекачивающее кровь, или потовые железы, помогающие регулировать температуру тела, или глаз, позволяющий видеть, ― природа склонна встраивать ее как элемент в последующие переделки той же программы. Благодаря добавлению программ нового уровня к хорошо отработанным наборам инструкций каждый новый вид содержит надежный фундамент из проверенных временем последовательностей ДНК. В этом состоит один из простейших способов, позволяющих природе передавать опыт и мудрость древних форм жизни их потомкам.

Другое достоинство этой стратегии генной инженерии («надстраивай то, что уже работает»): даже очень небольшие манипуляции с генетическими последовательностями могут приводить к важным эволюционным преобразованиям. Что касается нашего генетического облика, то, хотите верьте, хотите нет, согласно научным данным, 99,4 % всех наших последовательностей ДНК совпадают с таковыми шимпанзе[7].

Это, разумеется, не означает, что мы напрямую произошли от наших лазающих по деревьям друзей. Но это подчеркивает, что гений нашего молекулярного кода опирается на фундамент, построенный не за одну эру мощнейших эволюционных усилий природы. Наш человеческий код, по крайней мере во всей его полноте, не порождение случайности, его правильнее трактовать как плод эволюционных поисков природы в ее непрерывном стремлении к созданию генетически совершенного организма.