Джун Томсон - Трубка Шерлока Холмса

• Название: Трубка Шерлока Холмса
• Автор: Джун Томсон
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-367-02712-9

Создатель Шерлока Холмса Артур Конан Дойл обронил в своих произведениях множество недомолвок. Заполнить эти пробелы постаралась английская писательница Джун Томсон. В этом выпуске будет раскрыта тайна Парадол-чэмбер, Хаммерсмитского Чуда и других оставшихся за рамками дойловского Канона предметов.

---

Мне бы хотелось снова заверить вас, лорд Хиндсдейл, что я не жду от вас никаких объяснений, но если вы удостоите доверия доктора Уотсона и меня, то ни одно слово о том, что мы услышали или увидели здесь сегодня, никогда не выйдет за эти стены.

Лорд Хиндсдейл, который, не прерывая, слушал Холмса с опущенной головой, теперь поднял глаза на моего друга. На его строгом лице обозначились глубокие морщины, вызванные страданием.

– Вы правы в каждой детали, мистер Холмс, – сказал он. – По этой причине, а также потому, что вы и доктор Уотсон пользуетесь репутацией людей слова, я не колеблясь доверюсь вам. Какое это облегчение – открыто говорить о тайне, которую я так долго хранил в молчании и которая долгие годы была тяжелым бременем для моего ума и сердца!

Когда моему старшему брату, отцу Гилберта, было двадцать с небольшим, он влюбился в одну юную леди, Бланш Сифорд, и женился на ней. Это было очаровательное создание, принадлежавшее к богатой, но не знатной семье. Сифорды занимались сельским хозяйством в Южной Африке, и поэтому они не были известны в английском обществе. После смерти мужа миссис Сифорд продала земли, принадлежавшие семье, и привезла Бланш, которой тогда было семнадцать лет, в Лондон, чтобы завершить ее образование. Именно там ее встретил мой брат Джеймс и, влюбившись, женился, когда ей исполнилось восемнадцать. Первые два года они были безмерно счастливы, но после рождения Гилберта у моей невестки начали проявляться определенные симптомы, которые в течение следующих полутора лет быстро перешли в душевную болезнь. Позже мы навели справки, и выяснилось, что это наследственная болезнь. Дед Бланш покончил с собой, а ее тетка умерла в сумасшедшем доме.

Хотя было сделано все возможное, чтобы спасти разум Бланш, медицина оказалась бессильна. Когда ее поведение сделалось буйным и непредсказуемым и стало небезопасно оставлять ее под одной крышей с ребенком, мой брат с превеликой неохотой договорился, чтобы ее поместили в частную клинику для умалишенных в Швейцарии.

Увы, мистер Холмс, наш старинный и знатный род преследует рок. Мой брат, опасаясь, что, если откроется правда, это может неблагоприятно отразиться на его сыне, говорил всем, что его жена умерла от чахотки. На самом деле она прожила еще пятнадцать лет, безумная и совершенно безнадежная.

Брат очень беспокоился о сыне, больше всего страшась, что Гилберт может унаследовать от матери душевный недуг. По этой причине мальчика держали дома, и он получил домашнее образование. Мы надеялись, что если он будет вести спокойную, размеренную жизнь без всяких волнений, то сможет избежать судьбы своей матери.

Вероятно, вам известна остальная часть истории, мистер Холмс. Мой брат погиб на охоте, когда Гилберту было четырнадцать. Как его опекун я поселился здесь, в Хартсдин-мэноре, чтобы наблюдать за образованием и воспитанием племянника. Мы с братом часто обсуждали, чт́о следует сделать, если Гилберт лишится разума. Джеймс мучился при мысли, что в случае его смерти ужасная ответственность ляжет на мои плечи. Но это не было бременем, мистер Холмс. Я люблю моего племянника, как если бы он был моим собственным сыном.

Суровые черты исказила судорога – лорд Хинсдейл не смог сдержать эмоций. Отвернувшись, он прошептал:

– Простите меня, джентльмены. Это очень мучительная тема.

Через несколько секунд к нему вернулось самообладание, и он смог продолжить свой рассказ:

– А потом, в конце весны, Гилберт познакомился с мисс Рассел и влюбился в нее с первого взгляда, как когда-то его отец – в Бланш Сифорд. Это было безнадежное положение. О браке не могло быть и речи, потому что к тому времени у него уже проявились первые признаки безумия. Именно во время легкого приступа он упал и ударился головой, когда, гуляя, впервые встретился с мисс Рассел.

Мне совсем не хотелось, чтобы это знакомство продолжалось, но Гилберт так умолял разрешить ему снова увидеться с ней, что я вопреки здравому смыслу в конце концов уступил. Это было неразумное решение. Дальнейшие встречи еще усилили влюбленность Гилберта в мисс Рассел, хотя я думаю, что эта молодая леди испытывала к нему только дружеские чувства и глубокую жалость. По крайней мере, ради ее блага я надеюсь, что это так.

К прошлому лету и Гилберту, и мне стало ясно, что его безумие не просто временное помрачение ума. Приступы участились и стали более продолжительными. В один из тех периодов, когда к нему возвращалась ясность ума, мы обсудили его будущее. Именно Гилберт предложил, чтобы мы поехали в Шотландию, где на побережье находится наш фамильный замок, и инсценировали его смерть от несчастного случая с лодкой. Это казалось ему наилучшим выходом из трагического положения: правда никогда не откроется. Я смогу унаследовать титул и состояние без юридических осложнений, а мисс Рассел будет избавлена от нежелательных отношений.

Затем племянник предложил, чтобы его привезли обратно и ухаживали за ним здесь[10]. Он любит этот дом, где прошло его детство. Все слуги много лет живут у нас, и им можно доверять. Кроме того, тут имеется Парадол-чэмбер, потайная комната, где прятался священник. Она названа так в честь искусного мастера-итальянца, синьора Парадолини, который ее придумал. Вы правильно вычислили, что эта комната существует, мистер Холмс. Здесь Гилберта можно было прятать от глаз случайных посетителей или любопытных соседей.

Племянник также взял с меня слово, что, если безумие усилится, его отправят в ту же клинику, куда поместили его мать.

Я согласился на все его условия – выбора не было. Итак, мы инсценировали несчастный случай с лодкой, при котором Гилберт якобы утонул, а его тело унесло в море. Через несколько дней я вернулся вместе с ним сюда – он был переодет слугой. Я нанял Баркера, брата милосердия, который ухаживал за Гилбертом, и велел приготовить Парадол-чэмбер. Племянник почти все время проводит в потайной комнате, наркотики делают его покорным во время самых яростных приступов. Правда, бывают промежутки, обычно по ночам, когда безумие ослабевает, и тогда его сводят вниз погулять в саду.

Во время такой вот прогулки его и увидела мисс Рассел. Гилберт с Баркером были за домом, где их не видно с дороги, как вдруг начался приступ и мой племянник, вырвавшись, побежал к воротам. Баркер позвал на помощь Мейси, и как раз в ту минуту, когда они вдвоем пытались удержать Гилберта и увести в дом, мимо проехал экипаж мисс Рассел.

Теперь вам известна вся трагическая история, мистер Холмс. Я знаю, что могу положиться на вас и вашего коллегу, доктора Уотсона, и никто ее не узнает.

– Мы даем вам слово, – заверил его Холмс. – Однако вы позволите дать вам совет, лорд Хиндсдейл?

– Что это за совет?

– Доверьтесь мисс Рассел. Эта молодая леди обладает на редкость сильным характером и здравым смыслом. Я уверен, что она никогда вас не выдаст. Зная о ее привязанности к вашему племяннику, было бы жестоко не открыть ей правду. Ее поверенному Фредерику Лоусону также можно доверять.

– Да, вы правы, – согласился лорд Хиндсдейл после длительного раздумья. – Я сегодня же попрошу мисс Рассел о встрече в присутствии ее поверенного.

Я не знаю, чт́о было сказано между ними, но, думаю, лорд Хиндсдейл повторил ей все, что поведал нам с Холмсом. В течение следующих месяцев мы получили два письма от мисс Рассел.

Первое было печальным: она уведомляла, что «наш общий друг» вынужден отбыть в швейцарскую клинику, поскольку здоровье его ухудшилось.

Второе послание, прибывшее через несколько недель после первого, содержало радостную новость. В нем мисс Рассел сообщала о предстоящей свадьбе с Фредериком Лоусоном и приглашала на нее нас с Холмсом.

К сожалению, нам не удалось присутствовать на этой церемонии, так как Холмс был очень занят скандалом Тиллингтона и ему понадобилась моя помощь в этом деле.

Что касается дела о Парадол-чэмбер, я дал слово, что обстоятельства его никогда не станут достоянием публики, и потому удовольствовался ссылкой на него в одном из опубликованных рассказов, а также составлением не предназначенного для печати отчета.

Дело о хаммерсмитском чуде

– Какой на редкость гнетущий день! – пожаловался Холмс.

Он стоял у окна нашей[11] гостиной на Бейкер-стрит, барабаня пальцами по оконному стеклу, по которому струились потоки дождя.

– Никакого расследования, чтобы расшевелить ум! Никакой книги, которую стоило бы прочесть! И абсолютно не на что смотреть, кроме мокрых зонтиков и кэбов с лошадьми, от которых идет пар! Мы в самом деле должны чем-нибудь заняться, Уотсон. Я не выдержу еще один час в этих четырех стенах. Просто задохнусь от скуки!

Им весь день владело беспокойство, и он то расхаживал по комнате, то бросался на диван, угрюмо созерцая потолок.

– Что вы предлагаете, Холмс? – осведомился я.

Я сидел у камина, читая вечернюю газету, и не имел ни малейшего желания выходить из дома в такую скверную, дождливую погоду.