Милорад Павич - Невидимая сторона Луны (сборник)

• Название: Невидимая сторона Луны (сборник)
• Автор: Милорад Павич
• Жанр: Проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-367-02023-6

В книгу вошли сборники рассказов знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2011) «Русская борзая» и «Вывернутая перчатка». Из этих небольших историй, притч и небылиц, действие которых разворачивается на фоне мировой культуры и мифологии, рождается неповторимый и загадочный мир «первого писателя третьего тысячелетия».

---

– Склеп?

– Нам сказали, что к каждому немецкому дому полагается и семейный склеп на кладбище.

– Это точно, только склеп обычно не смотрят. Но если вы не прочь, это недалеко.

И два человека продолжили путь по грязи, сквозь стадо гусей с грязными клювами к кладбищу с воротами под крышей и склепами в виде маленьких, почти игрушечных, каменных церквушек.

«Как кукольные домики», – подумал Здур.

В глубоком бурьяне с насекомыми всех времен года общинник показал ему площадку с комнату величиной, вымощенную глазурованным кирпичом, на которой стоял памятник. На памятнике готическим шрифтом были высечены три мужских и два женских имени. Самое свежее имя в списке принадлежало последнему владельцу дома, на памятнике было написано:

Eugen Voss1899–1943

Ниже располагался портрет бородатого человека в шляпе.

– Ты только посмотри! – воскликнул общинник почти растроганно. – Это же один из тех, на кого мы тратили порох в последней войне. Ну-ка глянь ему в глаза! Один из тех, кому фюрер запретил оглядываться, чтобы только шли на Восток и стреляли. Посмотри на эту бороду – она, как выросла, сразу же заняла свое тысячелетнее место на лице, как репа еще в земле знает, какая она будет снаружи, на солнце. Такие бороды передаются по наследству, как какие-нибудь вещи – трубка или мундштук, и только разве что цвет меняют. И сейчас кто знает, какой внук старого Фосса поглаживает где-нибудь в Германии ту же самую дедовскую бороду…

– А как он умер? – спросил гость неожиданно.

– Как? Не так, как остальные Фоссы. Остальные, – и общинник показал старые портреты на памятнике, – умирали все в двадцать пять лет.

– Как в двадцать пять?

– А вот так. Фоссы были минерами. Мины свои они заводили на полдень, это все знали, и народ прятался, когда било двенадцать. Если взрыва не было, кто-нибудь из Фоссов в свои двадцать пять шел, чтобы узнать, в чем дело. Так обычно и пропадали.

– А этот последний?

– Он не в двадцать пять. Он погиб в Лике как немецкий солдат.

– В Лике?

– Да. Шел человек по следу в снегу. Шел, пока идущий впереди не сообразил и не свернул. Дождался первого в засаде где-то возле своих следов и укокошил.

– А здесь это единственное кладбище? – вдруг оборвал гость рассказ и прислушался к подземному эху своих шагов в склепе.

– Да, – ответил общинник, и два человека поглядели друг другу в глаза, разом почувствовав голод, который хватает на кладбище прямо под сердце.

* * *

Когда через два дня Здур вновь вошел в сумрак Петохлебовых комнат, он застал дядю в бреду, а Жуту испуганную, на упакованных вещах. Они подождали пару дней, чтобы он оклемался, но когда этого не произошло, сели с немногими вещами на поезд и загрузили Петохлеба, который громко заклинал не забыть часы, что стучат где-то в стене старого дома.

В пути болезнь Стевана Петохлеба обострилась и стала более явной. Он лежал в тепле возле паровозной топки и стучал зубами так, что было слышно сквозь шум поезда. Все те холода, метели и вьюги, что он прошел во время войны и до нее, разгуливая и поднимаясь в одной рубахе в атаку, теперь прибывали по очереди, чтобы получить свое, и ему приходилось платить по счетам давно прошедших зим. Петохлеб бредил, и из его бреда выяснилось, что где-то перед Врпольем он второй раз пережил зиму 1942 года, ту самую, когда рыскал по чужим следам на снегу и все же остался жив; возле Белграда его настигла вьюга, в которую в 1944 году попала Шестая Личская дивизия, а в Банате, близ Банатского Карловца, догнали метели и морозы со Сремского фронта. Когда они прибыли, у Петохлеба хватило сил прислушиваться в новом, только что заселенном доме, не отзовутся ли часы, потому что в пути из-за стука колес их не было слышно, хотя они явно лежали в одном из шкафов, которые вместе с одеждой перевезли из Лики на Дунай. И он действительно их слышал! Звал племянника Стевана Ножицу и уговаривал прислушаться:

– Стучит! Слышишь, клюет, как петух, видно, привезли где-то в тряпках, а сами не заметили! Клюет, только зерна ему надолго не хватит! И курицы железной нет! Квохчет без зерна уже столько недель. Захочет кукарекнуть – запоет утром или в полдень!

И тогда Стево Ножица понял: Стеван Петохлеб уже третий месяц слушает свое сердце, и оно в лихорадке заново отбивает время его пролетевшей жизни. Медленно, как слепец, что постукивает перед собой палкой, тикало оно сквозь годы, отсчитывало заново дни, свернувшиеся в часы, от итальянской дороги до войны, от войны до смоловарни, от женитьбы до рождения детей, все по порядку. И понемногу время приближалось к тому самому часу. В доме Евгена Фосса встретились двое часов – одни в Стеване Петохлебе, другие, что идут на башне, – и начался отсчет. Когда на башне в Банатском Карловце пробило пять минут первого, мина в груди Стевана Петохлеба взорвалась. Сердце остановилось, и Стевана похоронили. Рядом с памятником Евгена Фосса поставили другой, со звездой и золотыми буквами, которые будут поначалу сопротивляться зимам, а потом однажды расплатятся с ними, как

Стеван Петохлеб1905–1959

Стево Ножица прорубил в доме новое окно и велел вынести хлеб и соль. Они наконец переселились.

Атлас ветров

Один из вариантов мифа об аргонавтах сообщает о том, что античные мореплаватели, спасаясь с золотым руном от погони, глубоко зашли в Дунай (Истр) и взяли в устье Савы, где позднее возник Белград, неверное направление. Вместо того чтобы двигаться дальше по Дунаю, они повернули в Саву и поплыли этой рекой. Когда ошибка обнаружилась, Ясон без тени смущения окрестил Саву Западным Дунаем и продолжил плаванье, так и не признав, что курс неверен…

Один ученик ткача из Генуи в 1492 году вышел из бухты Палос на атлантические просторы. На голове у него был шлем, облик которого миллионы людей будут помнить и столетиями подражать ему, причесывая волосы в виде этого шлема. Он искал кратчайший путь в Индию, но когда пристал к неизвестному берегу, стало ясно, что это не индийская земля, которую ожидал увидеть он и его соратники, а совсем другая, названная впоследствии Америкой. Тем не менее Колумб и дальше считал новооткрытый континент Индией, держался так, будто все было в порядке, и продолжил изыскания, не принимая в расчет то, что курс был неверен. Пять путешествий измотали его до предела, и он умер в 1506 году, продолжая утверждать, что открыл новый путь в Индию…

Подобное случалось и позже. В середине XX столетия благодаря ошибочным вычислениям открыли звезду, свет которой в космосе при точных расчетах обнаружить было невозможно…

Такие плодотворные ошибки всегда меня занимали. Неудивительно, что я, как и многие, воспитан на атласе ветров.

Вот как я думаю.

1

В нашей семье до недавнего времени хранились три книги с застежками. Мы обнаружили их в ларе, где когда-то держали летом солонину, засыпанную, чтобы не прогоркла, кукурузным зерном. Все три книги были с замками и без ключа. Два замка были не заперты, а третью книгу открыть мы не смогли. С замка сделали слепок, однажды отец принес домой маленький ключ с бородкой в виде буквы «S» и открыл книгу. Выяснилось, что в нашей семье издавна упоминали «Атлас ветров», рукопись, привезенную из Буды, где в XVIII веке жил наш предок, который на основе Качича составил сербскую историю на латыни. В семье рассказывали, что «Атлас ветров» был написан или переписан его рукой, а затем дополнялся разными текстами на греческом, латинском и сербском вплоть до 1892 года. Главное внимание в этом труде уделялось балканским ветрам, но приводилась и история предмета, которым занимался автор атласа.

Первую карту ветров балканского неба, говорилось в рукописи, составил Одиссей, и она была начертана на его парусе. Эта карта утрачена, как и бесчисленные последующие, но все время создавались новые. Второй «Атлас ветров» тоже составлен на крайнем юге, в Греции, примерно во II веке до Рождества Христова. Пользуясь этим, также утраченным, атласом, один неизвестный скульптор из Афин в I веке до нашей эры воздвиг Башню ветров и поставил перед собой невероятную задачу – изваять на ней статуи всех ветров, что дуют через Аттику. На фризе башни каждый из ветров был отмечен, изображен и снабжен отдельным описанием. Третью карту ветров заказал один государь. Она была выполнена по приказу деспота Стефана Лазаревича в XV веке, чтобы можно было следить за движением неприятельских кораблей по Дунаю вблизи Белграда, столицы деспотии. Четвертую карту сделал Петр Димитриевич, фокусник, который, прорицая судьбу по старинным серебряным монетам и снимая шляпу третьей рукой, прошел через все ветры Подунавья. В 1869 году в Большой княжеской пивной в Белграде он уведомил посредством специальной афиши о сеансе магии. Афиша была отпечатана в типографии, размещенной на одном судне у земунской пристани, и обещала зрителям множество волшебных номеров, в том числе «Чудесную карту ветров», которая обеспечивает безопасное плавание и верный курс.