Игорь Савельев - Zевс

• Название: Zевс
• Автор: Игорь Савельев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-75642-1

Главный герой романа Кирилл – молодой инженер авиации – вынужден постоянно задавать себе вопрос: кто он? Почти античный герой, «повелитель молний», как его уже начинают называть, молодой гений – продолжатель традиций Туполева и Королева – или лузер по меркам современной Москвы и России?.. Любящий и заботливый муж своей беременной жены – или человек без сердца и совести?.. Служитель великого дела – или бездельник из умирающей советской конторы?

Цитаты из книги:

Вглядываясь в своё отражение, бледное, непрорисованное, поверх которого шли буквы: «Не прислоняться» – и царапинами киноплёнки бежал тоннель, Кирилл подумал, что больше всего его пугает… пожалуй… неопределённость. Он терялся, когда что-то начинало идти по сценарию, будто написанному кем-то другим, и с ним начинали играть, как с мышью, которая ещё не видит кошку.

Ему было однажды как-то… неприятно, когда он заметил вдруг через стекло, как в тесной и низкой – раздолбанной «хонде» мохнатое колено оператора почти касается тонкой яниной ноги. Захотелось даже ткнуть в окно и сказать: «Э, мамонт, тарантайку пошире купи… И шорты пошире тоже». (Это ему показалось, что он разглядел даже болт, и всё это – с кромки бордюра.) Но любому, кто раньше сказал бы, что Яна может ему изменить, он рассмеялся бы в лицо.

Товарищи, основная концепция по гашению звукового удара проектируемого Ту-444, предлагаемая сегодня, никуда не годится, – хотел заявить он. Игнорируя опрокинутого Татищева. – Что это за идеи? Абсолютно «попсовые» (он не боялся так сказать!). По ним защищают диссертации китайские аспиранты, прибывшие к нам на практику… Только для этого они и годятся. (Идеи, не аспиранты, – хотел будто бы между делом пояснить он, вызвав ухмылки начальников отделов, которые хорошо знали – каков уровень китайцев). Здесь Кирилл сделал бы передышку; генеральный смотрел бы на него бессмысленно-голубыми глазами, Чпония – шептался бы с соседками, а Татищев выпрямился бы в аристократичном презрении.

Ничего же не было святого – в тотальной иронии и стёбе, вообще присущем КВНщикам. Когда украинская ракета сбила российский «Ту-154» над Чёрным морем, они даже рискнули выйти на сцену с каким-то диалогом («А разве у Украины есть ракеты?» – «Да. Три. Теперь две») – не рискнули даже, просто не сообразили – а что тут такого… Был некоторый скандал, конечно. По крайней мере, жюри покривилось и снизило баллы…

Спускался вечер. Несмотря на то, что темнело сейчас поздно, – начинала разливаться какая-то хмарь, подобие тумана скопилось в низинах, и многие встречные уже включили подфарники: галогеновые лампы в иномарках висели едва ли не на самой нижней кромке, а потому их свет бежал по асфальту, как по воде. Одна из самых сложных развязок. И сплетения дорог, эстакады – будто некто хлестнул трассой, как кнутом.

Во всяком случае, Лёша, заматеревший после университета в какой-то гоп-среде (теперь «Лёха» шло ему куда больше), притащил в жизнь Кирилла лубочно «мужицкие» радости, которые… От которых прежде тот плевался, да и сейчас принимал не очень. Поход в «сауну» можно было считать первым «пробным шаром»; к предложениям же выпить водки Кирилл и вовсе относился с содроганием (буквально: его сотрясал приступ внутренней дрожи, откуда-то от пищевода к плечам, на секунду начинавшим вести себя вполне по-цыгански).

Лёха щёлкал пультом, и вдумчиво остановился на ночном эфире РенТВ, где в якобы интригующей, а на деле – дешёвой – туманности вертелись голые тела: актёры старательно балансировали на грани порнографии; плескались груди в автозагаре; там, где участвовало белое кружевное бельё, пересвечивался кадр. Запиралось на ключ метро. Редел поток раскалённого МКАДа. Бежала жизнь, бежала жизнь.

---

Назавтра ООО со всеми его весами и судками просто не было в буфете. Никто не заступил за прилавок в положенное время, да и в неположенное тоже.

На Михалыча, впрочем, еще год косились другие отделы. На неделю он оставил всех без обедов, все уже в одиннадцать начинали тянуться вереницей в Бауманку. Быструю замену «гинекологу» найти не удалось…

Но сегодня под сводами отдела ощущалась какая-то странная сосредоточенность, если не сказать – нервозность.

– Да ничего! Через полчаса оперативка у генерального! Забыл?

Кирилл не то что бы забыл (они всегда проводились по вторникам, говорят – еще со времен Туполева-старшего), но просто это не имело к нему никакого отношения.

– А я-то при чем?..

– А ты думал, по проекту 444-го кто будет докладывать?.. Мы с тобой и пойдем. Я в целом, ты по проблеме снятия звукового удара.

И тут Кирилла охватил легкий ужас. Он посмотрел на часы. Ну, больше, конечно. Сорок минут. В принципе, смотря какой доклад… Если коротенько… Кажется, где-то была даже небольшая справочка, которую он готовил год назад для… Уже и не вспомнишь, для чего…

– И ты пойдешь в этом?! – спросил Татищев даже с некоторым драматизмом, оглядывая Кирилла с головы до ног (когда тот схватился за папки на своем столе, перетряхивая какие-то неподшитые письма от НИИ, где эффектнее всего – жирной шестерней, аж продавившей бумагу, – пропечатался на типографском бланке орден Трудового Красного Знамени).

– А что?

– Босиком?!

Кирилл посмотрел на свои сандалии и ничего не сказал. Ну а что. Оправдываться теперь, что ли?.. Бардак в его конторе, в его отделе всегда бесил, первое время после переезда в Москву особенно, потом это притупилось. Теперь Кирилла начинало легонько бесить, получается, обратное. Что за неуместный «дресс-код»? Еще и унизительный… Они вообще что собрались обсуждать? Проект «Ту-444»? Или его, Кирилла, внешний вид?..

– Ну давайте тогда по звуковому удару доложите вы, – и Кирилл выпрямился с тончайшей, как ему казалось, ироничной улыбкой. – У меня есть черновик, просто прочитаете…

Они умирали, но не сдавались. И в самые сумрачные дни, обсуждая качество чая или же пирожки – с повидлом (по ценнику «с яблоком») или же с жиденьким фаршем (по ценнику «с печенью»), Татищев помнил о субординации и о том, что он доктор технических наук, и даже, кажется, о том, что он лауреат премии Ленинского комсомола. Ни один мускул не дрогнул на его лице. В извечном своем подобии костюма (неуместно толстый пиджак; материя с какими-то вкраплениями, как плохой картон), с бородкой он походил на земского доктора, сельскую аристократию, для которой «присутственные места» – не пустой звук.

– До метро сгонять успеешь? – будто сжалившись, наконец произнес он, выдержав перед тем грандиозную паузу.

– Зачем?

– Носки купить!

Дальнейшее уже с трудом укладывалось в голове несчастного Кирилла, который, конечно, не побежал ни к какому метро, потому что все-таки ему надо было подготовиться. Вспомнив о том, что он – начальник, облагороженный Татищев уже не выпускал вожжей из рук и прямо-таки скомандовал Михалычу разуться. Михалыч, который с невозмутимым видом жевал что-то, уткнувшись в монитор, как ни в чем не бывало – не отрывая взора – поскидывал ботинки. Может быть, всем своим видом показывая; ничего особенного не происходит – он хотел поддержать авторитет старшего товарища в борьбе с зарвавшейся молодежью.

Михалыч сохранял полную невозмутимость и даже не посмотрел вниз, туда, где в дыру предательски вылез почти целиком большой палец.

– Так, это не подойдет, – сразу, жестким тоном, определил Татищев, целеустремленный, как настоящий авиаконструктор в былые времена. – А где наш этот… как его…

В падении этом не было дна. Кирилл потащился разыскивать Олега по долгим коридорам, где в светлых рекреациях стояли пластмассовые деревья с наполовину и нервно свинченной – по листику – кроной. Практикантов он нашел в фойе: хлопали двери, воздух дрожал. В большущих электронных часах точечки теплились как лампадки. Практикантов он нашел за крайне увлекательным занятием. Налепив друг другу бумажки на лбы, они угадывали, кто есть кто, задавали наводящие вопросы: «Я мужчина?.. – Да. – Я уже умер?.. – Да. – Я жил в древности?..» Один был академик Мстислав Келдыш, другой – Белый медведь. Как понял Кирилл, имелась в виду марка пива.

– Ребят, извините… – начал он просительно, не зная, как сказать о главном; потом вспомнил о том, что он как-никак «начальник» над этим сбродом и прибавил стали в голос. – Олег, у меня… у нашего отдела… в общем, есть просьба, точнее, поручение.

Короче, он окончательно запутался.

«Мстислав Келдыш» смотрел с недоверием.

И, уже презирая самого себя за весь этот жалкий лепет, Кирилл приказал:

– Нам нужны твои носки.

«Келдыш» и «Белый медведь» вытаращили глаза. Даже вахтер, скучающий в своем скворечнике, поворотился в их сторону.

И Кирилл объяснял, мучительно, буквально разваливаясь на части; практиканты не знали – смеяться или… Или принять оскорбленную позу.

– Да с какой стати! Это же не связано с работой! Это мои личные вещи, мое… личное пространство!

«Молодец, мальчик, умных слов в Интернете набрался».

– Скостим еще день практики.

Ну а что еще было делать?..

Удалялся Кирилл с гадливым чувством поражения; чужие белые носки идиотски смотрелись при черных сандалиях, но времени разбираться не было, надо ведь еще и подготовиться… и взрыв восторженного хохота за спиной: «Белого медведя» угадали.

И вот – приемная генерального. Собирались руководители отделов, мужики с толстыми папками и напичканными чем-то ежедневниками, уступали места на кожаном диванчике редким женщинам – из бухгалтерии; похохатывали баритончиками. Обсуждали дела. Чтобы не мучиться из-за белых носков, Кирилл повторял про себя основные тезисы, он даже не взял шпаргалку, чтоб говорить уверенней. Секретарша с плохо скрываемым раздражением обзванивала опоздавших: «Оперативка». (Кладет трубку.) «Оперативка». Гипсокартонные стены, крашенные в приятный, слабо-зеленый тон, увешаны дипломами в рамках; Кирилл помнил (он редко бывал здесь, иногда сиживал на краю диванчика, чтобы подписать какое-нибудь заявление), что когда сменялся генеральный, из приемной сметало процентов семьдесят этих дипломов – только потому, что в них называлось имя прежнего. Срочно, заменялось чем угодно. А снятые и «разжалованные» дипломы разбирали по отделам: кто вешал награду за свою разработку, а кто – просто брал ради рамки.

– Все собрались… – и это уже не в трубку. – Проходите.

Суетясь у сложносочиненного входного короба, пропускали дам из бухгалтерии.

В аэродромном кабинете, где взлетная полоса – полированная – начиналась едва ли не от входа, из-за своего стола поднялся человек, здороваясь за руку с теми, кто долетел до середины; за его спиной растерянно соседствовали на портретах нынешний премьер и нынешний президент, а где-то ближе к комнате отдыха угадывался и некрупный Туполев-старший из тонированного гипса, с глухими, как колеса, стеклами очков.

За длинным столом случилась заминка: все занимали места в соответствии с какой-то, одному начальству ведомой схемой, еженедельники тяжело плюхались на полированную поверхность. Кирилл заметался было, но Татищев взглядом указал ему на места «для приглашенных». (Свято чтящий субординацию Татищев только недавно прекратил шутить на тему «Не так сели».) Кирилл сунул ноги под стол, и все: можно выдохнуть. Не удостоился высочайшего недоумения.

Тем временем генеральный открывал заседание.

– Так… Вроде все… (Взгляд его скользнул по Кириллу с некоторым любопытством, а может, показалось.) А где Рушан Хашиахметович?

Это делало ему честь. Часто сменяющееся начальство не всегда быстро заучивало имя-отчество завхоза, этого хитрого мужичка, растащившего в годы туманности, как говорят, половину империи и считавшегося незаменимым. Во всяком случае, по его подозрительно частым юбилеям и прочим памятным дням едва ли не весь коллектив собирали, чтобы со слезой вручить очередной какой-нибудь пылесос.

– Так он поехал за краской. По вашему поручению.

Все дело в том, что на фасаде появилось очередное граффити.

– А, да, хорошо. Бухгалтерия, вы подготовили счет-фактуру по краске?.. Давайте. Тысяча восемьсот рублей?! А почему так много? Я хочу понять, из чего складывается эта сумма?

Короче, оперативное совещание головного предприятия отрасли началось.

Теперь же Кирилл с любопытством разглядывал тандем, о котором ходило столько слухов. По правую руку от генерального – с шумом, переговариваясь со всеми – уселся Резвил Чпония, загадочная личность с непонятным статусом, присланная сверху (Кирилл не мог запомнить, как правильно: Резвил или Ревзил; над фамилией Чпония научился подшучивать сам – «Это как Япония с опечаткой, да», – и то, что он еще помнил раскладку клавиатуры, делало ему честь). Говорили, что он сменит генерального при слиянии в корпорацию; говорили, что он станет первым замом. Неизвестно, что думал сам генеральный по этому поводу, но, во всяком случае, на пламенную дружбу, южно-избыточно демонстрируемую Чпонией, он старательно отвечал, и всю оперативку они обменивались шутками-прибаутками, перебивая докладчиков. Кирилл наблюдал бы за ними, чтобы рассказать потом Михалычу и остальным, падким до теорий заговора, но ему было не до того: он проговаривал про себя страстную речь.