Стас Северский - Последний день может стать первым

• Название: Последний день может стать первым
• Автор: Стас Северский
• Жанр: Боевая фантастика

В далеком будущем люди уподобились богам — уничтожили жизнь на планете и создали новую. После разрушений был установлен Порядок — бессмертные сдерживали подвластные им силы. Мир держался на искусственной модели приостановки прогресса, но она была на грани распада. Крушение Порядка представляло угрозу всему человечеству. Неизбежным последствием очередных кризисов стала четвертая мировая война. Победа, применивших запрещенное оружие, союзников подняла сопротивление — повстанцы ответили высвобождением «запретных сил». Точно просчитанная стратегия обратилась против тех, кто ее разработал.

С потерей контроля над сложными технологиями война перешла на второй этап — и оккупанты, и повстанцы были вынуждены объединиться против общего врага. Но по расчетам поражение было неизбежным. И найденные выходы заблокированы тупиками. Как бороться с таким врагом, и есть ли еще оружие, которое способно остановить его, не уничтожив всего мира — это должен выяснить случайно выживший после разведвылазки лейтенант S9 — Фридрих Айнер. Да, человек категории S9 — всего лишь лейтенант: все из-за производственного брака. А ему предстоит преодолеть все логические тупики, противостоять угрозе гибели планеты. Не легкое это дело — особенно, если нужно быть постоянно настороже потому, что твой «защитник» — совершенная машина — может быть не менее опасен, чем враг. Мало того, боевому офицеру придется заручиться поддержкой других — чуждых ему списанных созданий людей. Ему придется столкнуться с иным мышлением, с иным миром.

Сможет ли один человек, оставшийся в мертвых руинах на территориях врага, разбить тупики, спасти, сохранить ЖИЗНЬ и справиться со всей этой разрухой?

---

Стас Северский Последний день может стать первым Книга I

Нельзя уйти от судьбы, — другими словами, нельзя уйти от последствий своих собственных действий.

Фридрих Энгельс

Раньше мы боролись с природой, чтобы выжить — теперь она с нами, но нашими же руками.

Фридрих Айнер

(Фридрих Айнер — лейтенант десятой роты третьего полка штурмового подразделения А2 шестой армии AVRG. Уровень — S9, личный номер — 4700. Отчет в ментальном формате)

…Нервы искрят. Пролетел по коридору сектора системных управлений так, что от меня крыса шарахнулась. Запустили объект! После штурма и здесь зачистку проведем! Перед глазами еще стоят схемы с корректировками полковника Ульвэра. На этот раз и он нас под удар подставил! Операция А1! Высший уровень сложности! И без поддержки! Будут большие потери… Хоть бы кто-то выжил… Но о наших жизнях сейчас и речи не идет…

Что ж, нам на такой скорости работать не впервой — и раньше прорывались, и сейчас линии постов преодолеем. Щиты активируем, а там… Смотрю в пол, чтобы не сбить сосредоточенность, — уперся взглядом в искаженное отражение на начищенных сапогах командира первого взвода…

— Стикк, готовь людей и технику! Через час выходим!

— Есть, лейтенант.

Он остался у меня за спиной — ждет сволочь! Я остановился так резко, что шинель по голенищам сапог хлопнула… Мало ему шрамов карателей, оставленных на вечную память! Еще один шаг — и такой карой он не обойдется! Будут доказательства, его даже Ульвэр больше не потерпит! Никто на свершенное преступление глаз не закроет!

— Сказал, готовь людей!

— Есть.

— Шаг против схемы, и расстрел на месте!

— Так точно.

Ларс Стикк растянул рот в тонкой усмешке мне вслед. Он — человек, изуродованный годами голодной войны, — надышался звенящего холодом воздуха Хантэрхайма чуть не до разрыва легких. Ледники не сломали его — они сковали трещину морозом, но теперь смерзшийся там надлом снова кровоточит. Его создали для Хантэрхайма! Нельзя ему было покидать север! Ни ему, ни мне, ни капитану — никому!

Объект разомкнул двери прямо передо мной. Я стукнул кулаком тяжелые створы, которые так и не успели полностью разойтись, влетел в центр управления с порывом ветра, разогнал сигаретный дым, но он затянулся за мной — вместе с мертвой тишиной затянул и меня.

— Густая у вас дымовая завеса, капитан!

— А, Айнер… Задымление первой степени.

— Пора отдать приказ о боевой готовности первой степени.

Обращаюсь к капитану по выделенной линии — не дублирую передачу для сержанта и техники…

— Рано, Айнер, рано…

— Четыре часа — и штурм.

Норвальд затушил очередной окурок… наклонил голову, будто на него тоже давит это подземелье и которая по счету бессонная ночь. Он прикрыл глаза ладонью, но дым не ест их, а засвеченные панели не бьют по ним белой слепотой.

— Айнер, да сядьте вы, наконец!

Положил фуражку на стол и опустился в кресло… Капитан протянул мне пачку — я подумал и, после его утвердительного кивка, взял сигарету. Да что ему эта отрава? Техноклоны не курят. Это у него по старой памяти…

Снова развернул схемы… Осталось только маршрут проверить и растяжки поставить. Графики мы еще не один раз править будем, но уже по предварительным данным понятно, что патрули мы обойдем. Переходы заблокируем лучевыми растяжками — перекроем подходы врагу… и наши отходные пути тоже будут отрезаны… Затянулся — на выдохе дым застрял в горле хрипом…

— Унхай, да подключи ты фильтры!

— Есть, лейтенант.

Сержант не спал давно, вымотался — узкие глаза сощурились и потемнели пуще прежнего…

— Унхай, как выйдем, из связи не выпадай — всех держи.

— Так точно.

— У тебя двадцать минут на сон!

— Есть…

Унхай откинулся в кресле, и чертежи закрыли его сложными крестами лучей. Хорошая работа — дальше эту растяжку командир взвода разрабатывать будет. А вот и Стикк заявился… осторожно вступил в синее сигаретное марево — так, чтобы не потревожить его, — не хочет мне с резкими движениями лишний раз на глаза попадаться. Он только рот кривит — знает, что сейчас нужен позарез… Но ядовитые зубы еще прячет…

На востоке Шаттенберга спад активности — послали туда «разведчиков». Ночь гнетет — проползает в бункер с поверхности земли через шлюзовые врата, через глухие экраны… Дымный сумрак занял углы, стянулся прочнее. Остались считанные часы… Разведвылазка — и снова на смерть…

Пришла новая корректировка… Сопоставил цифры с меркнущими в дыму схемами… Прочертил над картами графики воздушных патрулей — сердце подстроилось под эту «кардиограмму»… Снял перчатку, чтобы разодрать опухшие веки, — карты с разметкой плывут в глазах… Доработкам конца нет — вношу поправки по последним данным. Патрули перестроили — не нравится мне это — часто что-то… Они ищут… ждут. Ничего, пока еще наши «разведчики» не обнаружены… Их иначе, как по ментальному фону, и не засечешь. Правда, есть тут спорные случаи на грани пересечений, но вхождений в зону фона не было… Почти ослеп от свечения мониторов — закрыл глаза, и сразу холодом обдало… Кофе остыл, не парит больше, а фильтры нагнали сквозняки стылой ночи. Набрал в рот тяжелой черноты с густым осадком — горло дерет, будто снова мороз Хантэрхайма вдохнул без маски…

Капитан — машина, но при этом он, как и прежде, человек S7 — для проработки операции ему нужно столько же времени, сколько и раньше. Норвальд уже забыл, что это — усталость, сон, горячий кофе, сигаретный дым… Даже про дыхание он уже редко вспоминает — хотя, наверное, не чаще, чем при жизни: мы о таких вещах обычно не думаем. Но расчеты все еще требуют от него усилий. Он знает, что уже — другой, что прежний только его долг. Но ему сложно понять это. Поэтому стараюсь держать проработку под контролем, как и раньше. Что ж теперь… Столько лет с ним живым воевал… и с мертвым еще повоюем.

Зашел «защитник» — объект развернул мониторы перед застывшей в тусклом свечении машиной. Капитан передал расчеты технической единице первого порядка с облегчением. И мне спокойней стало — «защитник» схемы пропишет точно и четко. «Спутник» что-то не спешит развести непроглядный осадок на дне моей кружки. А черт с ним… Не до него… Стикк, похоже, решил до конца линию гнуть — теперь слежу за каждым его шагом. От Шаттенберга до Ясного рукой подать. А Ясный и сейчас — «убежище». Я не должен упустить ни один код, который вобьет Стикк… не должен упустить ни одного его действия, ни одного движения. Но я привык держать руку на пульсе подчиненных, не выпускать их из поля зрения. Ему операцию под угрозу срыва не поставить, и испортить ничего он не способен, но неувязки с ним определенно будут. И мне предстоит продумать ситуацию с учетом его точки зрения, чтобы этих неувязок избежать. Он постоянно ищет недочеты офицеров, чтобы применить их в личных целях, не смотря на способы. Стикк дает обреченным шанс на «загробную жизнь» — и убежден, что имеет на то право. Чтобы открыть бойцу «путь дезертира», ему достаточно уверенности в том, что смерть этого бойца обязательно последует бою и не будет значимой для системы. Да, наша вера в победу сломала не один костыль, но сегодня мы будем гибнуть за систему, за весь мир. Сегодня никто — не до, не после штурма — не уйдет.

Герфрид решительно переступил порог центра управления — подсвеченный картами едкий туман остановил его у двери. Просто, надломанные дымные дорожки спутали с нашим пространством графики, прочерченные — другим. На круговом мониторе Герф стоим прямо передо мной, но я повернулся к нему лицом…

— Стой, боец!

Герф только руку на плечо положил, как положено. Он уже закован в «доспех» — всегда готов… всегда, как на параде…

— Ты с Хорном на второй квадрат полетишь — переход проверите и растяжки поставите. Схемы дам позже. Врата второго тоннеля скорей всего намертво заблокированы. Не откроете — не задерживайтесь. Двери срезать не будем — они могут заметить. Растяжкой тоннель блокируйте — и все. Отзову — плюйте на все… на пределе скорости на базу возвращайтесь без остановок.

— Так точно. Лейтенант, они ищут?..

Надо же, понял, что я ему выделенную линию открыл…

— Да, Герф, — они нас ждут. Ничего, рассчитаем маршрут так, чтобы пересечений не было. Столкновений быть не должно.

— Так точно — проверим второй квадрат, поставим растяжки.

— Там, возле входа во второй тоннель, что-то есть. Определить, что — не вышло. Неопознанный объект. Сигнала нет, скан не стали делать. Панели, видно, еще при штурме Шаттенберга разворотило — за ними… Смотри…

Загрузил визуальную проекцию. Трудно разобрать, но есть сходство с очертаниями человека. Не известно, кто это, но мы всех встреч избегаем. Герф кивнул, будто хотел что-то сказать — что-то, что пресекли правила субординации. Он все-таки определил грань между моим другом и моим бойцом — Хантэрхайм с него спесь сбил.