Александр Ушаков - Сталин. По ту сторону добра и зла

• Название: Сталин. По ту сторону добра и зла
• Автор: Александр Ушаков
• Издательство: Мартин
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-8475-0407-1

Личность Сталина — одна из самых таинственных и противоречивых фигур человечества. Влияние вождя великой страны на ход мировой истории огромно.

Историк, писатель Александр Ушаков в своей новой книге «Сталин. По ту сторону добра и зла» предстает не как сторонник деспотичного генералиссимуса или его противник, а пытается ответить на вопрос: «Кем на самом деле был Иосиф Сталин — великим правителем, который стал выше общепринятых норм человеческой морали, или одним из тех, кто оставил после себя в истории страшный кровавый след?»

Издание содержит большое количество фотографий, многие из которых публикуются впервые.

---

Увлечение общественными науками и работа в кружках почти не оставляли времени для изучения наук божественных, и четвертый курс Сосо окончил только с одной «четверкой» (все остальные отметки были «тройками») и получил переэкзаменовку на осень, чего раньше нельзя было даже себе представить. Как и то, что у будущего священника красовалась жирная «двойка» по ... Священному Писанию.

Не отличался Сосо и примерным поведением. На каждое замечание преподавателей он отвечал грубостью и постоянно дерзил. А когда ненавидевший его инспектор Абашидзе отобрал у него запрещенную книгу, разъяренный Сосо вырвал ее у него из рук. «Ты что, — воскликнул изумленный такой наглостью преподаватель, — не видишь с кем имеешь дело?» Сосо протер глаза и, не скрывая презрения, ответил: «Вижу перед собой только черное пятно, и больше ничего!»

Инспектор потребовал исключить Джугашвили из семинарии. Ректор же оставил его требование без внимания, очевидно, очень надеясь на то, что его самый строптивый и способный ученик все же опомнится.

Однако Сосо и не подумал оправдать возложенные на него надежды, и к пятому курсу некогда примерный ученик стал самым недисциплинированным и неуспевающим. Впрочем, иначе и быть не могло. Он не только потерял интерес к церковным предметам и веру в Бога, но и был, что называется, по горло занят на своем новом поприще. Помимо пропагандистской работы в его обязанности входило привлечение новых членов. Его старания не пропали даром, рабочие выступили с забастовкой в железнодорожных мастерских, и Сосо был на седьмом небе от радости. Вместе с другими социал-демократами он тоже был одним из ее идейных вдохновителей.

Конечно, в семинарии с ее доносами и тотальной слежкой не могли не знать, чем занимается один из ее самых видных учеников, и Сосо несколько раз обыскивали прямо в семинарии. А 29 мая 1899 года он был исключен из нее «за неявку на экзамены по неизвестной причине», что выглядит весьма странно. Ни один ректор по тем временам не мог исключить своего воспитанника, не зная истинных причин его неявки на экзамены. И надо полагать, что подобное объяснение скрывало какую-то другую, гораздо более важную причину, которая и по сей день покрыта тайной.

Как-никак, а духовником Сосо был сам настоятель Новоафонского монастыря, который находился под особым покровительством царствующего дома (в память об Александре II, его строителе). Что также не могло не вызывать законного удивления. Духовником семинаристов, как правило, назначался настоятель тифлисского храма, и у очень многих невольно возникал вопрос: чем же так прославился сын простого сапожника Сосо Джугашвили, которому вдруг была оказана такая честь? «Не потому ли, — задается вопросом Н.Н. Яковлев, известный исследователь жизни Сталина, — что он собирался принять постриг и вступить в этот монастырь? Или его незримые покровители готовили его к какому-то иному, невиданному послушанию?»

По сей день остается неизвестным и характер отношений между Сосо и его духовником в последний год его пребывания в семинарии: вряд ли тот с его знанием людей мог не заметить, что с подопечным творится нечто странное, а если заметил, то почему не попытался бороться за свою начинавшую заблуждаться овцу? И не означает ли «невиданное послушание», к которому, по мысли Яковлева, якобы готовили Сосо, только то, что и сам духовник был связан с революционерами? На этот вопрос уже никто не ответит, и нам остается только догадываться о странных и таинственных отношениях между Сосо и его духовным отцом.

Но как бы там ни было на самом деле, 7 апреля 1899 года в кондуитном журнале семинарии в последний раз появилась фамилия Джугашвили, который был наказан за то, что не поздоровался с преподавателем А.П. Альбовым. Затем занятий в семинарии по случаю пасхальных каникул не было, а 25 апреля начались те самые экзамены, на которые Джугашвили якобы не явился. Если эта неявка была связана с рабочим движением, то ответ здесь мог быть только один: Сосо принимал участие в состоявшейся в Тифлисе 19 апреля маевке. Но если это было на самом деле так, то почему Сталин никогда не рассказывал о таком отрадном для всякого революционера факте в написанной им же самим биографии? Ведь подобными вещами можно было только гордиться.

В 1932 году Сталин так сформулировал причину своего изгнания из семинарии: «Вышиблен из православной семинарии за пропаганду марксизма». Вполне возможно, что так оно и было на самом деле и, по словам Вано, брата Ладо Кецховели: «...в конце концов семинарские ищейки напали на след тайных кружков и начали репрессии против нас». Но если это было так, то каким образом семинария выдала Джугашвили справку об окончании четырех классов, в которой стояла «пятерка» по поведению? Да и как могли руководители семинарии поставить высшую отметку человеку, который не вылезал из карцера и организовал во вверенном им царем учебном заведении тайный кружок?

Рассказ еще одного однокашника Сосо о том, что его хотели арестовать перед самым исключением из гимназии, но по какой-то причине не арестовали, только еще больше усложняло всю эту и без того запутанную историю. Особенно если учесть, что мать Сосо уверяла всех, что сама забрала сына из семинарии по причине заболевания им туберкулезом. Но если это было так, то непонятно, почему такая серьезная болезнь Сосо осталась неизвестной руководству семинарии и оно исключило его за «неявку на экзамены».

Впрочем, существовала и еще одна версия, согласно которой Сосо был отчислен из семинарии за участие в драке, которая закончилась поножовщиной. Но как бы там ни было, Сосо остался не у дел и по большому счету ему не на кого было обижаться: он сам сделал свой выбор и теперь пожинал плоды...

В мгновение ока оказавшись на улице, Сосо на какое-то время растерялся. Оно и понятно, слишком уж неожиданным был переход из вчерашних студентов в лицо без определенных занятий и места жительства. Что ему оставалось? Да только одно: вернуться в Гори, что он и сделал. Однако к якобы «забравшей» его из семинарии матери он почему-то не спешил и несколько дней прятался в садах, куда ему носила пищу одна из соседок. Почему? Боялся огорчить мать известием о своем исключении? Вряд ли! Вечно в саду он жить не мог, и рано или поздно ему все равно пришлось бы идти к матери и рассказать ей все. Да и не проще ли было спрятаться у родственников, которых у него в Гори хватало?

Вся эта весьма странная конспирация могла означать только одно: Сосо опасался отнюдь не матери, а кого-то другого. И именно поэтому он не пошел сдавать экзамены, а потом уехал и из Гори (где его обязательно нашли бы) с Михой Давиташвили в Цроми, где и провел почти все лето. И, как вспоминал брат Михи Петр, Сосо не только усиленно занимался все это время самообразованием, но и начал вместе с Михой «свою конспиративную жизнь».

Очевидно, полиция на самом деле усиленно интересовалась Сосо и даже устроила обыск в доме Давиташвили. Однако ему и на этот раз удалось избежать нежелательной встречи, так как хозяин дома был своевременно предупрежден о предстоящем визите. В конце концов, Сосо вернулся в Гори, где имел обстоятельную беседу с Ладо Кецховели, по всей видимости, об организации забастовки рабочих тифлисской конки. А дальше последовали весьма интересные и не менее странные события.

Едва возобновились занятия в семинарии, как Миха Давиташвили подал заявление об уходе, а еще около двадцати воспитанников (все они были членами различных кружков) были исключены из семинарии по никому неведомым причинам. И сразу же поползли слухи о том, что это Сосо выдал всех этих ребят. Сидевший вместе с ним в тюрьме известный эсер Верещак рассказывал, будто бы сам слышал эту историю от Сталина, и тот на самом деле вручил директору семинарии список всех своих товарищей по революционному кружку. Более того, он не только не думал оправдываться, но ставил себе этот поступок в заслугу. «Да, церковь потеряла, — заявил он, — нескольких посредственных священников, зато революция приобрела хороших революционеров». Да и какое это было предательство, ведь речь шла о благе революции. А раз так, то... все дозволено...

Но как бы там ни было на самом деле, в октябре 1899 года Сосо, как ни в чем не бывало, появился в Тифлисе и получил «Свидетельство об окончании четырех классов», имея «двойку» по Священному Писанию и «тройку» по поведению. А в документе значилось, что он «показал успехи». Оставалось только уточнить, в чем же эти «успехи» заключались. Если в пропаганде марксизма, то руководство семинарии не очень погрешило против истины.

И все же куда интереснее другое. Почему скрывавшийся то в садах Гори, то в Цроми Сосо вдруг совершенно безбоязненно появился в том самом Тифлисе, где его собирались арестовать? И вывод здесь может быть только один: к этому времени Сосо уладил все недоразумения с теми самыми людьми, которых он так опасался. Что это были за люди? Об этом можно только догадываться...