Александр Ушаков - Сталин. По ту сторону добра и зла

• Название: Сталин. По ту сторону добра и зла
• Автор: Александр Ушаков
• Издательство: Мартин
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-8475-0407-1

Личность Сталина — одна из самых таинственных и противоречивых фигур человечества. Влияние вождя великой страны на ход мировой истории огромно.

Историк, писатель Александр Ушаков в своей новой книге «Сталин. По ту сторону добра и зла» предстает не как сторонник деспотичного генералиссимуса или его противник, а пытается ответить на вопрос: «Кем на самом деле был Иосиф Сталин — великим правителем, который стал выше общепринятых норм человеческой морали, или одним из тех, кто оставил после себя в истории страшный кровавый след?»

Издание содержит большое количество фотографий, многие из которых публикуются впервые.

---

Представим себе на мгновение, что и в 1941 году в Кремле сидел бы кто-нибудь из Романовых. Звал бы подпольщик Коба сражаться и умирать за такую Родину? Ответить, я думаю, нетрудно... Правомерно ли сравнивать царскую Россию с Советским Союзом? Ну а почему нет? Особенно если учесть, что крестьяне, рабочие и интеллигенция стали жить в нем еще хуже. И не только материально. Над каждым из них был занесен топор, который мог опуститься (и опускался!) в любую минуту.

Да и с военными дело обстояло далеко не самым лучшим образом. Какими бы ни были «плохими» царями Иван Грозный, Петр Великий и Александр I, никому из них не пришло в голову уничтожать собственную армию. Да еще накануне самой страшной войны, какую когда-либо видело человечество.

Помимо всего прочего, людей не могло не постигнуть страшное разочарование после первых недель войны. Им говорили, что войны не будет, а она шла. Их заверяли, что их армия и командиры самые лучшие в мире, а они совершенно не умели воевать. Они были уверены, что воевать Красная Армия будет малой кровью и только на чужой территории. Вместо этого кровь лилась рекой, а маршал Ворошилов и не думал переходить границу. Каждый день им вбивали в голову, что в Кремле сидит самый мудрый человек, который все знает и предвидит. И теперь выясняется, что ничего он „не знает и не предвидит.

Давило и осознание того, что именно сейчас все выдающиеся деятели партии и военачальники даже не имели представления, что же теперь делать. Пугала и та мощь, которую немцы обрушили на советскую землю. Играл свою роль и инстинкт самосохранения, который заставлял людей сдаваться в плен, если они даже и были лояльны сталинскому режиму.

Откровенно говоря, ничего удивительного в этом явлении не было. Люди всегда остаются людьми, а война всегда имеет свою обратную и далеко не самую приглядную изнанку. А тем, кто в этом сомневается, я советую вспомнить о тех российских мерзавцах, которые продавали оружие и взрывчатку чеченским боевикам.

Помимо всего прочего, сражавшиеся за Родину люди должны быть уверены в том, что она их никогда не оставит. А она не оставляла их только в одном случае: когда их надо было наказать. Как это случилось с теми, кто выходил из окружения или побывал в плену. Десятки тысяч немцев, англичан и французов вернулись из плена домой, но никого из них за это не расстреляли и не бросили в лагерь. Сталин же устроил второй ад тем миллионам, которые в этом самом аду во многом по его же вине побывали.

Сегодня, конечно, легко рассуждать на эту тему. Но тогда, в 1941-м, на многое смотрели иными глазами, и тем не менее и Власов, и «власовщина» были явлением, как это ни печально, совершенно закономерным.

* * *

10 сентября 1941 года Сталин отдал приказ перейти к жесткой обороне войскам Западного, Резервного и Брянского фронтов. И впервые за все время боев немецкие воска были вынуждены перейти к обороне, что, в свою очередь, позволило выиграть время и как следует подготовить оборонительные рубежи на подступе к столице. Какими бы неумелыми ни были наши бойцы и командиры, но стояли они насмерть, и далеко не случайно именно после Смоленского сражения Сталин стал присваивать наиболее отличившимся подразделениям звание гвардейских.

Тяжелое положение сложилось и на Правобережной Украине, где руководство Юго-Западного фронта намеревалось отступить на левый берег. На что Сталин отреагировал соответствующим образом, о чем и поведал в своей телеграмме члену Военного Совета Хрущеву: «Предупреждаю, что если вы сделаете хоть один шаг в сторону отвода войск на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать районы УРов на правом берегу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара как трусов и дезертиров».

И дело заключалось даже не в угрозе отдать на поругание врагу матерь городов русских. В Киеве находилось много военных заводов, и их потеря могла стать непоправимой. Да, откровенно говоря, и саму мысль о том, что Киев окажется в руках фашистов, была для Сталина недопустима. Потому-то он и воспринял в штыки предложение Жукова сдать во избежание в общем-то уже бессмысленного кровопролития столицу Древней Руси.

— Ну а уже после сдачи Киева, — продолжал Жуков, заметив, как потемнело лицо Сталина, — нам надо как можно быстрее подготовить контрудар и покончить с ельнинским выступом, откуда немцы собираются ударить по Москве...

И вот тут-то Сталин не выдержал. Его хваленая выдержка изменила ему, и он раздраженно воскликнул:

— Какой еще может быть контрудар? И как вы могли додуматься до такой чепухи: сдать Киев?

Не сдержался и Жуков.

— Если вы считаете, — резко ответил он, — что начальник Генерального штаба способен нести только чепуху, то прошу освободить меня от занимаемой должности и отправить на фронт!

Сталин так и сделал. Вместо Жукова был назначен постоянно жаловавшийся на плохое здоровье Шапошников, а сам Жуков стал командующим Резервным фронтом, оставаясь в то же время членом Ставки Верховного Главнокомандования.

* * *

Не успел Сталин отойти от схватки со своим теперь уже бывшим начальником Генерального штаба, как получил новый удар. В самом конце июля ему на стол легла немецкая листовка с изображением его сына Якова. Ее текст гласил: «Это Яков Джугашвили, старший сын Сталина, командир батареи 14-го гаубичного артиллерийского полка 14-й бронетанковой дивизии, который 16 июля сдался в плен под Витебском вместе с тысячами других командиров и бойцов. По приказу Сталина учат вас Тимошенко и ваши политкомы, что большевики в плен не сдаются.

Однако красноармейцы все время переходят к нам. Чтобы запугать вас, комиссары вам лгут, что немцы плохо обращаются с пленными. Собственный сын Сталина своим примером доказал, что это ложь. Он сдался в плен. Потому что всякое сопротивление германской армии отныне бесполезно! Следуйте примеру сына Сталина — он жив, здоров и чувствует себя прекрасно. Зачем вам приносить бесполезные жертвы, идти на верную смерть, когда даже сын вашего верховного заправилы сдался в плен? Переходите и вы!»

О чем думал Сталин, читая эти строчки? Он никогда не питал любви к Якову и всегда считал его, мягко выражаясь, «недоделанным», но его пленение было некстати. Немцы обязательно воспользуются пленением сына вождя, и вся возня вокруг него ему была не нужна.

Вспомнил ли он в эту минуту свой августовский приказ, который гласил, что семьи «командиров и политработников, сдающихся в плен, подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших Родину дезертиров»? Думается, вряд ли. Как и всегда, это писалось для других, и отвечать за своего сына и арестовывать самого себя Сталин не собирался. Конечно, он мог бы заполучить сына живым и здоровым, однако и пальцем не пошевелил, чтобы вызволить его из плена. И когда удивленные его поведением немцы уже после Сталинградской битвы сами обратились к нему с предложением обменять Якова на фельдмаршала Паулюса, Сталин произнес ту знаменитую фразу, перед которой и по сей день преклоняются сталинисты: «Я солдата на маршала не меняю!»

И сегодня так и не установлено, на самом ли деле Яков сдался в плен. Есть версия, согласно которой он был захвачен специально посланными за ним немецкими диверсантами. Но в то же время точно известно, что документов у захваченного (или сдавшегося) в плен Якова не было, и немцы не сразу поняли, кто же попал им в руки.

Вдоволь накричавшись о сдаче в плен сына «верховного заправилы», немцы отвезли Якова в Берлин, где поселили в роскошном отеле «Адлон» вместе с несколькими грузинами-эмигрантами. Однако склонить Якова к сотрудничеству со своей разведкой немцам так и не удалось, и в начале 1942 года его перевели в концентрационный лагерь «Офлаг XIII-D» в Хаммельбурге. В покое его, понятно, не оставили и там, однако Яков стоял насмерть, и его отправили в лагерь смерти Заксенхаузен, где имелось специальное отделение для родственников высокопоставленных лиц из числа противника.

Почти год прожил Яков в этом страшном лагере и, согласно одной из версий, 14 апреля 1943 года покончил с собой после скандала с одним их английских военнопленных. Кушинг, как звали англичанина, обвинил Якова в моральной нечистоплотности, Яков ответил что-то резкое. В ссору включились остальные пленники, один из них по фамилии 0‘Брайен назвал Якова «большевистской свиньей», а Кушинг сильно ударил его по лицу.

Как видно, это явилось последней каплей для никогда не отличавшегося психологическим равновесием Якова, и тем же вечером он демонстративно бросился в нейтральную зону. Охрана открыла огонь. Яков был убит.

«Несколько раз мне удавалось встретиться с Яковом с глазу на глаз, — вспоминал один из товарищей Якова по лагерю австрийский репортер Кейс Хупер. — Он рассказывал о том, что никогда не делал немцам никаких заявлений и просил, если ему больше не придется увидеть своей Родины, сообщить отцу, что он остался верен воинскому долгу. Все, что состряпала фашистская пропаганда, — ложь».