Мария Семенова - Мы – славяне!

• Название: Мы – славяне!
• Автор: Мария Семенова
• Жанр: Энциклопедии
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-389-04288-9

Мария Семёнова – автор знаменитого романа «Волкодав» и множества других исторических и приключенческих книг – увлекательно и доступно рассказывает о древних славянах. Это не научная книга в том понимании, какое обычно содержит в себе любое серьёзное исследование, а живое и очень пристрастное повествование автора, открывшего для себя удивительный мир Древней Руси с его верованиями, обрядами, обычаями, бытом… Читатели совершат интереснейший экскурс в прошлое нашей Родины, узнают о жизни своих далёких предков, о том, кому они поклонялись, кого любили и ненавидели, как умели постоять за себя и свой род на поле брани. Немало страниц посвящено тому, как и во что одевались славяне, какие украшения носили, каким оружием владели. Без преувеличения книгу Марии Семёновой можно назвать малой энциклопедией древних славян. Издание содержит более 300 иллюстраций, созданных на основе этнографического материала.

---

Языческая символика при этом часто дополнялась христианской иконкой, которую иногда прикрепляли к деревцу. А порою (во Владимирской губернии, например) вместо деревца ставили деревянный крест, специально изготовленный перед началом работы. Интересно отметить, что крест в данном случае ставился не просто «для святости» и уж вовсе не в противовес языческим деревцам. Дело в том, что, согласно христианской традиции, Голгофа, где принял крестные муки Иисус Христос, является центром Вселенной; по преданию, на этом месте был сотворён и впоследствии похоронен Адам; рассказывалось также, что Голгофа, как «вершина мира», не была залита и во время библейского потопа. А стало быть, крест, возводимый на месте будущего дома, нёс ту же смысловую нагрузку, что и Мировое Древо язычников. Человек собирался создавать Вселенную – маленькую, «домашнюю», но вполне настоящую, – и её следовало должным образом «урядить».

В главах «Огонь Сварожич», «Кузница и мельница» упоминается, что, по мнению древних, всеми своими навыками и познаниями человечество обязано Богам. Буквально всё, от бытовых мелочей до самых важных деяний, «в самый первый раз» было совершено или опробовано Богами на заре времён и лишь потом передано ими людям. Так, в сражении с врагом славянскому воину не требовалось особенно напрягать воображение, чтобы ощутить себя Перуном, разящим зловредного Змея. Обнимая любимого, славянская женщина порой отождествляла себя с Землёй, когда-то вступившей в брак с Небом: людская любовь мыслилась сознательным подражанием любви Богов. Вот и дом не просто возводился по священному образцу: самый акт строительства являлся священнодействием, будучи в определённой степени равен сотворению мира. Конечно, это подразумевало не только определённое отношение к делу, но и огромное количество магических действий, связанных с оптимальным выбором материала для постройки, выбором места для будущей «домашней Вселенной», выбором времени начала строительства, с разными этапами и деталями стройки и, наконец, с переездом в новую избу.

Выбор деревьев для строительства

Я знаю, что деревьям, а не нам
Дано величье совершенной жизни, —

сказал в начале ХХ века великий русский поэт. Наши далёкие предки могли бы подписаться под этими словами.

Хорошо известно, что для древних славян деревья были не просто строительным материалом. Наши языческие пращуры видели в них таких же, как и они сами, детей Земли и Неба, притом обладающих ничуть не меньшим правом на жизнь, – «Свободные, зелёные народы», как говорится в том же стихотворении Николая Гумилёва. Из дерева, согласно некоторым легендам, были сотворены самые первые люди, – значит, деревья древнее и мудрее людей. Срубить дерево – всё равно что убить человека. Но ведь и избу надо строить! Как поступить?

Священный дуб

Конечно, даже и речи не шло о том, чтобы поднять руку на дерево, пользовавшееся почитанием, «священное». О почитании деревьев уже упоминалось в главе «Лес и Леший», здесь же отметим, что священными могли считаться как целые рощи (их называли «заповедными», то есть «запретными»), так и отдельные деревья, привлекавшие внимание необычайными размерами, возрастом или особенностями развития. Как правило, с такими деревьями были связаны местные легенды. До нас дошли сказания о праведных стариках, на закате дней превращённых Богами в деревья. Мыслимо ли замахнуться на них топором?

Никогда не решился бы древний человек срубить дерево, выросшее на могиле. Ещё в конце ХIХ века крестьяне показывали учёным-этнографам большую сосну, выросшую якобы из косы загубленной девушки; а что, если в дереве поселилась человеческая душа? Верным признаком этого в Белоруссии считали издаваемый деревом скрип: в скрипучих деревьях, согласно поверьям, плакали души замученных людей. Тот, кто лишит их пристанища, наверняка будет наказан: поплатится здоровьем, а то и жизнью.

В некоторых местах России очень долго держался строгий запрет на рубку вообще всех старых деревьев. По мнению крестьян, грешно было отнимать у лесных патриархов право на естественную, «стихийную» смерть от ветровала или просто от старости. Покусившийся на подобное дерево неминуемо должен был сойти с ума, покалечиться или умереть. Грехом почиталась и рубка «молодика» – молодого, недозрелого леса. В этом случае мифологическое воззрение основывалось на вполне естественном стремлении сберечь молодые деревья, не достигшие наилучших кондиций. По отношению же к «лесным старцам» действовал закон мифологического мышления: старший – значит, главный, значит, почитаемый, значит, священный.

Как тут не вспомнить, что в «цивилизованной» Америке порою валили древние величественные секвойи… на дрова!..

Деревообрабатывающий инструмент (XI–XIII века): 1 – струг, 2 – тесла, 3 – скобели

Деревья с аномалиями развития – большим дуплом, вросшим в ствол камнем или другим каким-либо предметом, с необычной формой ствола, с удивительным переплетением корней – также рубке не подлежали: «не такие, как все» – мало ли какая сила могла в них затаиться!

В разных областях существовали и запреты на рубку некоторых пород. В первую очередь, конечно, это относилось к «про’клятым» деревьям, таким как осина и ель. В главе «Лес и Леший» сказано, между прочим, что эти породы энергетически неблагоприятны для человека, «выкачивают» из него жизненную энергию, и это свойство сохраняют даже предметы, сделанные из их древесины. Так что нежелание наших предков жить в еловом или осиновом доме было опять-таки не лишено оснований. С другой стороны, человек, срубивший вполне «доброжелательную» липу, должен был непременно заблудиться в лесу. Это убеждение стойко держалось, в частности, на Вологодчине. По всей видимости, Боги сурово вступались за дерево, веками обувавшее, а то и одевавшее народ…

Не годились для строительства мёртвые, сухие деревья. Оно и понятно: такие деревья не имеют в себе жизненных сил, на них печать смерти – чего доброго, занесут её в дом. И даже если в доме никто не умрёт, «сухотка» привяжется обязательно. В ряде мест по этой причине избегали рубить деревья зимой, когда они лишены соков и «временно мертвы».

С представлениями о смерти, загробном мире связан и запрет, налагавшийся на деревья, упавшие при рубке макушками в северную сторону, «на полночь»: эту сторону света наши предки ассоциировали с вечным мраком, зимой, безжизненным холодом – словом, потусторонним миром. Вставь такое дерево в сруб, и люди в доме долго не проживут!

Особая и очень опасная разновидность запретных деревьев – это «буйные», «злые», «прокудливые». Такое дерево как будто стремится отомстить человеку за свою гибель: может придавить лесоруба, а вытешут из него бревно для избы – того и гляди, обрушит весь дом на голову жильцам. Даже щепка от подобного дерева, нарочно подложенная злым плотником, способна была, по мнению русских крестьян, разрушить новый дом или мельницу. Если же «буйную» лесину рубили на дрова – следовало опасаться пожара!

Белорусы называли «буйные» деревья «стояросовыми». Вот откуда наше выражение «дубина стоеросовая», означающее глупого и недоброго человека.

«Буйные» деревья, согласно поверьям, чаще всего вырастали на заброшенных лесных дорогах, в особенности – на перекрёстках таких дорог. Дело в том, что славяне приписывали дороге большой мифологический смысл, притом отрицательный. Дорога, уходящая вдаль, по мнению наших предков, уводила в конечном итоге на тот свет – ибо за пределами племенной территории, как известно, начиналось царство неведомых сил и была близка граница между мирами умерших и живых. А кроме того, дорога мыслилась язычниками как своего рода «горизонтальная проекция» Мирового Древа, соединявшего миры. Не случайно сохранились загадки о дороге, типа: «Когда свет зародился, тогда дуб повалился; и теперь лежит», а учёные-этимологи утверждают, что слова «дерево» и «дорога» в русском языке восходят к одному корню.

Дровосек. С миниатюры XVI века

Может быть, уместно упомянуть здесь один способ погребения, который бытовал в языческие времена на Руси. Умершего предавали огню, после чего прах его в особом погребальном сосуде устанавливали «на столпе на путех». «На путех» – то есть близ дороги. Что касается выражения «на столпе» – возможны разные мнения, начиная от специально вкопанного столба до финно-угорского «домика мёртвых» на высоком древесном пне или вовсе на дереве. Так или иначе, связь дерева, дороги и погребения очевидна.

Рабочие топоры. XII–XIV века

Существовал и запрет на использование в строительстве деревьев, посаженных человеком. В первую очередь садовых деревьев, притом находящихся внутри ограды усадьбы. Учёные считают, что дело тут в мифологическом осмыслении таких противоположностей, как «свой» – «чужой», «природный» – «культурный», «дикий» – «домашний». Дерево, взятое в лесу и используемое для строительства человеческого жилья, непременно должно было претерпеть «смену качества»: из «чужого» сделаться «своим». С садовым деревом такого превращения заведомо произойти не могло, а кроме того, садовые яблони и вишни были для наших языческих предков едва ли не членами семьи. Отзвуки подобных представлений прослеживаются в русских сказках: там с плодовыми деревьями разговаривают, советуются. За ними ухаживают и в ответ на ласку ждут урожая. Как срубить родное дерево?