Григорий Александров - Моя жена Любовь Орлова. Переписка на лезвии ножа

• Название: Моя жена Любовь Орлова. Переписка на лезвии ножа
• Автор: Григорий Александров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4438-0810-9

Мэтр нашего кинематографа, создатель фейерверка советских кинокомедий «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», Григорий Александров начинал свою карьеру помощником великого Сергея Эйзенштейна. Вместе снимал знаменитый на весь мир фильм «Броненосец «Потемкин». Режиссеров связывали долгие творческие и личные отношения, по поводу которых ходило немало кривотолков. Впоследствии их пути разошлись, и Александров «поставит точку» на подаренном Эйзенштейну буклете «Веселых ребят»: «Дорогому Учителю, учившему меня другому».

Г. Александров был обласкан властью, его любил и поддерживал Сталин, но вокруг имени одного из немногих режиссеров, русских по национальности, плелись козни. В штыки встретила критика его «Веселых ребят». Картина была запрещена, пока не вмешался Горький, который помог организовать просмотр новой кинокомедии членами Политбюро.

Эта книга, основанная на подлинных документах эпохи, с трудом добытых и уцелевших по счастливой случайности, во многом проясняет атмосферу закулисных интриг советского киноэкрана. Уникальны редчайшие, чудом сохранившиеся фрагменты переписки Александрова с его женой и музой – звездой советского кино Любовью Орловой.

---

Я думаю, что надо берлинскую копию делать согласно английской.

Может быть, для этого послать эту копию в Берлин? Иначе досрут картину вконец!

Название «Sturmer der Erde» (нем. «Штурм земли». – Ю. С.) не годится – ассоциация с «Штурм над Азией»[133] и вообще говно. Без нашего согласия названия чтоб не давали. Можешь пригрозить прессой <…>

Смотрите, не блядуйте. От Тиссэ пока ничего нет. От Перы только одно письмо.

Обнимаю, всегда твой, Старик <…>

Г. АЛЕКСАНДРОВ – Ю. И. ЭЙЗЕНШТЕЙН

Ницца 1-1-30 г.

Уважаемая Юлия Ивановна!

Вы, наверное, сердитесь на меня, что пишу Вам редко. Но Вы же понимаете, как молниеносно мы живем, и как мало времени остается у нас для писем и сна.

Французские дела наши улаживаются[134], а об американских узнаю по приезду в Париж, где С. М. ими занимается.

Сердечный привет. Гриша.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ и А. МОНТЕГЮ[135]

Telegrafiruite dessiatoro do debiati utra shlite deneg.

Privet. Grisha[136].

Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ и А. МОНТЕГЮ

Shlite deneg! Pogibaem!

Grisha, Boris[137].

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

20-12-29

Мы держим путь по печальной дороге, по которой прошла война[138]. Ужас! Ужас! Два дня мы будем изучать изувеченную войной землю. Подробности письмом.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – Э. ШУб

Гаага 15.I.30 г.

Тысяча извинений, Эсфирь Ильинишна, за молчание, но подробнее напишу при первой возможности. А пока сердечные голландские приветы из экспресса на ходу.

Гриша.

«Сентиментальный романс» – первый музыкальный фильм Григория Александрова и Сергея Эйзенштейна, в котором авторы сделали попытку освоения звука в кино, снимался на парижской киностудии. В нем героиня исполняла старинный русский романс «Жалобно стонет ветер осенний».

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

15. I.30 г. Rotterdam

Голландские приветы будут иметь последствия полезные для нас и для нашей прессы, но немного позже, ибо надо все увидеть и записать.

Целую. Гриша.

Пока Александров на все смотрел и записывал «для прессы», Эйзенштейн под тем же псевдонимом «О Рик», опубликовал в Москве один из таких «голландских приветов».

«О нечестивом Эйзенштейне и храбрых католиках», – назвал он свой «привет» и рассказал:

«В почетный комитет для приема советских гостей вступил даже редактор католической газеты “Маас Босте” и член цензурного комитета патер Хиацинт Херманс.

Это, конечно, не могло послужить поводом к большому увеселению группы (советской. – Ю. С.). На следующий день на страницах “Маас Боста” появилась престранная и поучительная статья:“Им показалось странным, что патер принял участие в приветственной комиссии. Они, должно быть, не понимают, что и католики способны наслаждаться их глубоко человечными и благородными произведениями…”

Патер Хиацинт? Верить ли глазам своим? Поэт и автор “Героической песни римских деяний”, главный редактор римско-католических киноуказателей, советник центрального цензурного комитета! Достаточно известно, что советские агенты готовы вступить в сделку с самим дьяволом, чтобы служить идее своего бога Ленина. Но чтобы в Роттердаме их встречали с кропилом и святой водой… этого мы терпеть не можем!»

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

(без даты)

Дорогая Перл! Извините!

Не пишу оттого, что времени нет, а главным образом потому, что переживаю ВЕСЬМА сложный психологический (вульгарно выражаясь) момент.

Переломный момент. Огромное количество впечатлений и возможность сравнений сделало свое дело, и старого (вернее, молодого) Александрова уже нет.

Новый Александров напишет Вам через несколько дней, когда уляжется буря и мозги примут положение равновесия.

Ежедневно пишу по 20–25 страниц дневника – и удивляюсь на свои способности столько писать.

Голландия интересна и особо своеобразна, и невозможно в письме о ней написать.

Сейчас С. М. получил Ваше письмо – читает, не дает, но говорит, что с деньгами какая-то ерунда. Перл – хорошая моя – напишите и мне, ибо люблю Ольгу сильно, и ее денежный вопрос меня беспокоит.

Не могу, не могу писать в эти дни. Письма не могу писать. Вот отчего мои письма редки и бессодержательны. Ибо все деловое настолько хорошо, что требует внимательной проработки и четкости. А в этих стремительных жизненных волнах (каждый день такой, какой бывает перед отъездом, когда не успеваешь сделать всех необходимых дел) нет возможности остановиться, взвесить факты, события и мысли.

Вся моя надежда на «Сан-Мориц», на две недели, которые мы проведем в этом швейцарском курорте и в течение которых я мечтаю написать много статей и настоящих писем.

Мы ждем визы швейцарской для Эйзена, ибо у меня виза есть, а Тиссэ уже там.

Там же мы будем встречать Новый год, для чего вынуждены заказать завтра смокинги в кредит, ибо без этой прозодежды пообедать даже не пустят, «е… и… мать!».

20-го, в пятницу, С. М. прибыл из Лондона на вечер, который устроило парижское постпредство СССР. Показывали «Генералку» – успех большой. Французы в восторге. Постпредство тоже.

Доклады Эйзена в Лондоне прошли хорошо.

Мы еще должны после Швейцарии 2 доклада в Бельгии и 3 доклада в Голландии.

После чего вернемся в Париж, и к этому времени решим, с какой фирмой связывать свою судьбу, и, очевидно, подпишем договор.

Интересных вещей огромное количество – дай Бог силы все это написать и сообщить.

Торчу на фабриках, на съемках, сам снимаю маленькие эксперименты и чувствую всю огромную силу этого нового явления в человеческой жизни.

Люблю Ольгу безумно и скучаю!

Глава этих дней в моих дневниках называется «В ВЕЛИКОЙ ТЕНИ»[139]. Это обо мне.

Ваш Гриша.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

3. II.30 г.

Дорогая Перл!

Извиняться нечего, ибо день и ночь снимаем[140]. Осталось три-четыре дня, чтобы кончить декорации. Потом будет легче. Снимать тонфильм очень интересно и очень тяжело. На подготовку и регулировку каждого куска уходит час или два.

Но в общем снимаем хорошо. Научились многому и каждый день учимся еще[141].

Что будет?

Эйзен изредка приезжает гостем с журналистами и дает интервью. В общем, все в порядке.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

28. II.30 г.

Перл!

Павильоны окончены.

Безжалостная точность работы ателье сменяются партизанщиной неопределенной работы на натуре.

Теперь мы зависим от капризов солнца, и в моменты этих капризов будет время писать письма, статьи и собраться с мыслями.

А от одной мысли, что надо собраться с мыслями, берет страх, ибо собраться с таким количеством мыслей, которые у меня в голове навалены – это страшнее, чем собраться умереть.

Я поставил себе чрезвычайно сложное задание, чтобы понять возможности тонсъемки. И от этого паузы и ошибки, но результаты все же вдвое или втрое лучше, чем все, что здесь делается.

Это приятно, и за это люди уважают. Зато в следующей работе этих ошибок не будет, а следовательно, и качество еще возрастет. Школу ателье я закончил. Теперь предстоит более тонкая учеба, ибо едем на берега океана (в Бретань. – С. Ю.) снимать бурю, и моей изобретательности надо будет бодрствовать и быть начеку.

Извините за отрывочность мысли, но пишу в вестибюле, пока грузят аппаратуру в автомобиль.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

Fontainebleau, 4.III.30 г.

Спасибо за записочки в письмах С.М. Но все же хочется иметь побольше. Или Вы уже меня уважать перестали?

Тем не менее, приветы из замечательных парков Фонтебло. Здесь снимаем.

Гриша.

На открытке, соответственно, с красотами Fontainebleau.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

10. III. 30 г.

Дорогая моя Перл!

Спасибо за письмо с интимными и материнскими инструкциями. Серьезное спасибо, потому что в вихре европейской жизни, путешествий и кинематографической работы забываешь самые важные вещи и упускаешь иногда из виду, что ты и сам – тоже человек.

Неиспользованные богатства и у меня самого копятся и мстят – но это нисколько не соблазняет меня на графинь и княгинь, которые присылают цветы в мою скромную комнату Монпарнасского отеля.

Смешного хотите Вы? Это возможно будет описать в следующем письме, ибо эти дни очень серьезны и ответственны для нашей дальнейшей судьбы.

Завтра уезжают в Америку люди, и они увозят наши желания. Поэтому желания должны быть продуманы и организованы.

Пишем мы с С. М. мало потому, что редко видимся, мало говорим и интересуемся разными состояниями человеческой деятельности. Он по гостям и редакциям, по балам и театрам, а я по лабораториям, фабрикам и специалистам по звук-кино. Вот потому это и происходит.