Иван Цветков - Американские историки. Учебное пособие

• Название: Американские историки. Учебное пособие
• Автор: Иван Цветков
• Жанр: История
• ISBN: 978-5-4474-0618-9

В пособии рассмотрены основные этапы развития исторической науки в США, прослежена ее связь с политическими идеологиями, охарактеризована эволюция методов исследования, интерпретация ключевых проблем истории США представителями разных поколений и научных школ. Особое внимание уделено биографиям известных американских историков.

Для студентов вузов, изучающих историю и историографию США, а также всех, кто интересуется американской историей и историографией.

---

Проблемы с которыми столкнулась Америка в 1960-е гг. – неудачная война во Вьетнаме, волна студенческих протестов, движение за гражданские права, нарастающий экономический кризис – не дали шанса консенсусной идеологии и сопутствующей ей историографии вполне утвердиться и показать весь свой потенциал. Однако влияние «школы консенсуса» в американской историографии второй половины XX в. нельзя ограничить парой десятилетий. Дело в том, что сформулированная в 1940 – 1950-е гг. дилемма «конфликт или консенсус» завладела умами американских историков на гораздо более длительный срок, можно сказать, стала «осевой» для всего американского исторического дискурса. Поэтому следующий идеологический период, который мы выделим – ревизионистский – был, на самом деле, негативным продолжением предыдущего периода «консенсуса».

Ревизионистская историография

Уже само название ревизионистского историографического течения подразумевает, что базовым стремлением принадлежащих к нему историков была ревизия, пересмотр сложившихся исторических представлений. Помимо названных выше социально-политических и экономических причин, побуждавших исследователей отказаться от признания американской истории уникальной и бесконфликтной, здесь снова могут упомянуты причины институциональные – например приход в историческую профессию большого числа ученых – выходцев из низших социальных слоев, получивших образование благодаря правительственной программе поддержки ветеранов Второй мировой и Корейской войн.

Оказывал свое влияние и общий для западной культуры тренд роста популярности левых идей, различных форм неомарксизма, и реакция на распространение «культуры потребления». Многие американские историки-ревизионисты прямо называли себя марксистами, что очевидно было не просто научной позицией, но и открытым вызовом консервативному академическому истэблишменту. Серьезных успехов и влияния «новая левая» историография достигла в сфере изучения внешней политики, где У. Э. Уильямс (1921—1990) и его ученики обосновывали наличие связи между развитием американского империализма и продвижением экономических интересов капиталистических монополий. Самый острый для того времени вопрос о причинах начала «холодной войны» решался ревизионистами не в пользу США, они усматривали в действиях Вашингтона непонимание и прямое игнорирование законных интересов СССР в Восточной Европе.

Активисты движений за защиту гражданских прав чернокожих, индейцев и женщин также находили в трудах ревизионистов близкие для себя идеи о глубоко укорененных традициях сопротивления расовому и сексуальному доминированию. Пожалуй, наиболее яркое выражение этого мотива можно найти в «Народной истории США» (1980) Г. Зинна (р. 1922)13, который попытался рассмотреть все события американской истории «снизу вверх», с точки зрения «униженных и оскорбленных». Много сил к слому устоявшихся исторических представлений приложили и историки-феминистки, такие как Г. Лернер (р. 1920), которые в итоге пришли к выводу о необходимости написания особой, женской истории («herstory» вместо «history»).

Популярность левых идей в США стала заметно снижаться уже в 1970-е гг., а в 1980-е гг. и вовсе заместилась новой волной консерватизма. Но для историографии это не было равносильно возврату к консенсусным подходам. В очередной раз, как и в конце XIX в., серьезное влияние на эволюцию исторической мысли оказали методологические новации, которые в значительной степени сделали традиционные идеологии нерелевантными.

Современная (постмодернистская) историография

Отличительными чертами идеологической ситуации последних десятилетий в США следует признать, во-первых, т. н. «приватизацию идеологии», утрату государством и нацией центральной роли в идеологическом дискурсе, и, во-вторых, вытекающую из этого «диверсификацию идеологии», то есть резкое увеличение числа «идеологических субъектов» – социальных групп, претендующих на создание собственных идеологических схем, обособляющих и обосновывающих свою уникальность и самоценность. Если на протяжении всех предшествующих периодов развития историографии для историков главным объектом исследования оставалось государство и общество как нечто целое (даже историки регионов и краеведы подразумевали включение результатов своих штудий в общенациональный контекст), то в последние десятилетия в исторической литературе доминирует «микро» подход, изучение частных случаев и уникальных исторических эпизодов. Если для изучения берется большая группа и продолжительный период – например эволюция роли женщин в семье на протяжении нескольких веков – это изучение обычно направлено на «изменение исторической перспективы», взгляд на известные события под новым углом. Такой взгляд считается ценным не из-за прояснения каких-то ранее неведомых обстоятельств национальной истории, а в силу обоснования значимости некой социальной группы. В приведенном примере – значимости женщин, как активных участниц исторических событий, а не просто жен, матерей и домохозяек.

Огромное влияние на современную американскую историографию оказали идеи философии постмодернизма. Постмодернизм, как очередную фазу сомнений в перспективности рационализма, можно сопоставить с пуританизмом и романтизмом в американской историографии. Кроме того, идеи прогрессистов, таких как Ф. Тернер, Ч. Бирд и К. Беккер, о субъективном характере исторического познания, нашли в постмодернистской историографии свое полное выражение. Американский историк-теоретик, Х. Уайт (р. 1928), опубликовавший в 1973 г. книгу «Метаистория»14, считается одним из лидеров постмодернистского направления. Среди множества выдвинутых им идей можно выделить тезис о существовании истории лишь в виде текстов, написанных историками (и полной непознаваемости объективной истории, того, «как было на самом деле»), и обоснование необходимости подхода к изучению истории как к изучению текста. В результате Уайт выделил разновидности истории, соответствующие литературным стилям («тропам») – трагическому, метафорическому, ироническому и т. п.

При всех крайностях постмодернистского иррационализма и его внешнего полного несоответствия канонам научной методологии, американская академическая историография попала под его серьезное влияние. В частности, общим местом в статьях и монографиях последних лет стала установка не на изучение того, что случилось в прошлом, а того, как это прошлое воспринималось, фиксировалось в индивидуальных и коллективных представлениях. Резко снизилось доверие к т. н. «большим нарративам», всеохватным повествованиям о прошлом народов и государств – а ведь именно в такой форме были представлены труды большинства классиков американской исторической литературы. Тематика научных статей и монографий, публикуемых современными американскими историками, может повергнуть неподготовленного читателя в совершенное недоумение. Вот, например, названия трех статей из декабрьского номера «Журнала американской истории» за 2006 г.: «Рассказ историй: политическое использование мифа индейцами чероки и крик», «Доротея Лэндж: фотограф как сельский социолог», «Договорное иконоборчество: роль ницшеанства в американской культуре XX в.»15 Российский читатель с «традиционными» представлениями об исторических сочинениях может, полистав такой журнал, вообще не понять, о чем в нем идет речь и какое отношение это имеет к истории.

Параллельно с меняющимся идеологическим и общефилософским контекстом, шло внутреннее развитие американской историографии, ее методологических и институциональных оснований. Эволюцию методов и корпоративной организации исторической науки часто нельзя представить в отрыве от социально-политической реальности, однако здесь безусловно была и своя, имманентная логика.

Глава 2. Эволюция методологии

Распространенное сегодня представление об истории как особой научной дисциплине, с разработанной проблематикой, методами, источниковедческими процедурами, окончательно оформилось в США относительно недавно, в последней четверти XIX в. Историки, писавшие свои произведения в XVII, XVIII и первой половине XIX вв. обычно не называли себя учеными. Написание истории являлось для них особым видом литературного творчества, призванным не просто развлечь, но и просветить читателя, дать знания о прошлом, которые позволили бы ему усовершенствоваться морально и политически, стать более ответственным членом социума.

Одной из главных проблем, с которой сталкивались историки во все века, независимо от того, творили они в «донаучный» или «научный» период развития исторической мысли, является проблема исторической достоверности. Приступая к работе над историческим сочинением, автор всегда исходит из некого, осознанного или интуитивного, представления о том, насколько верно, адекватно, аутентично он собирается восстановить события прошлого. На первый взгляд, ответ на этот вопрос совершенно однозначен, и если перед историком не стоит прямой задачи исказить реальность для нужд пропаганды или самооправдания, он, скорее всего, попытается максимально приблизиться к «исторической правде». Однако более пристальное рассмотрение ситуации показывает, что все не так очевидно. Как мы уже отмечали, современные историки-постмодернисты полностью отрицают саму возможность исторической достоверности. К этому их приводят размышления об оторванности прошлого от настоящего, абсолютной несоотносимости живой исторической реальности и тех ее фрагментов, которые доходят до историков в различного вида текстах. Такая позиция, принятая в чистом виде, превратила бы историческое творчество в нечто совершенно бессмысленное, исторические занятия лишились бы главного – своего предмета. Поэтому абсолютное большинство практикующих историков, в прошлом и настоящем, все-таки наделяли историческую реальность большей или меньшей степенью познаваемости, а свои тексты – неким уровнем достоверности. Но часто оказывалось, что достоверность не являлась для них абсолютным приоритетом.