Тоти Даль Монте - Голос над миром

• Название: Голос над миром
• Автор: Тоти Даль Монте
• Издательство: «Искусство»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

Тоти Даль Монте — выдающаяся итальянская оперная певица XX века. Настоящее имя и фамилия — Антониетта Менегелли.

Эта книга, изданная в Советском Союзе, является книгой ее воспоминаний.

«Воспоминания Тоти Даль Монте великолепно отражают эмоциональную, непосредственную натуру артистки, бесконечно преданной своей профессии. Здесь мы не найдем глубокого анализа основ итальянского вокального искусства, методологии певческого мастерства. Да автор и не ставил перед собой подобных задач. Это увлекательный рассказ о жизненном и творческом пути, приведшем певицу к вершинам мировой славы.»

---

В начальной стадии обучения весьма полезны простые гаммы, а затем хроматические, сначала в одну, а позже в две октавы, арпеджио в стиле легато и стаккато, триоли и, наконец, особые каденции для укрепления дыхания.

Наиболее распространенные в пении гласные — полуоткрытые «а» и «о». Но важное значение для тренировки и развития голоса имеет также французское «iu».

Привожу для примера несколько вокализов.

Первый вокализ надо петь легато и без напряжения. Гортань опущена.

Второй вокализ надо петь на большом легато (molto legato) при спокойном состоянии голосового аппарата, опираясь на каждую первую долю триолей.

В третьем вокализе первую долю каждого такта необходимо брать сразу точно, без подъезда.

В четвертом вокализе арпеджио до верхней ноты поется легато; затем следует легкий и быстрый спуск по ступеням гаммы.

В пятом вокализе арпеджио поется на большом легато (molto legato) на хорошо опёртом дыхании и полным голосом, но без напряжения. После небольшой ферматы на высокой ноте дальше петь протяжно и связно. Этот вокализ следует повторить, спев его тихо (piano), но голос должен сохранять всю тембровую окраску.

Пятый вокализ следует петь стаккато (staccato) три раза на одном дыхании в быстром темпе.

Все вокализы поются на полуоткрытом «а».

Выбор тесситуры зависит от певца.

В кратком предисловии всего не охватишь, но мне хотелось бы еще сказать о моей любви к русской музыке. Из всех русских опер я больше всего люблю «Бориса Годунова» Мусоргского. Мне посчастливилось впервые услышать эту оперу в «Ла Скала» под управлением Тосканини. Партию Бориса исполнял несравненный Шаляпин.

Я восторгаюсь музыкой Глинки, Чайковского, Рахманинова, Шостаковича — мне близок их романтизм, их умение раскрыть глубину и благородство русской души.

После 1931 года, спустя двадцать пять лет, уже в 1956 году я вновь приехала в Москву по приглашению Министерства культуры СССР. Третий раз я побывала в Москве в 1962 году вместе с итальянской драматической труппой Де Лулло. Ведь я всегда любила выступать в драматических спектаклях, особенно в пьесах Гольдони.

И вот теперь я снова приехала к вам, чтобы дать ряд показательных уроков в Большом театре и Московской консерватории. Не знаю, ошибаюсь ли я, но у меня такое впечатление, что советский народ любит итальянскую музыку. И я надеюсь, что эта книга еще больше сблизит меня с советскими любителями музыки. Лучшей наградой для меня будет ваше уважение и симпатия ко мне, как к человеку и к певице.

Тоти Даль Монте

I. Как родились эти воспоминания

Решение поделиться воспоминаниями о пройденном артистическом пути возникло у меня не случайно; впрочем, и заранее обдуманным его тоже назвать нельзя. В большей мере, чем внутреннее побуждение и вполне понятная и законная гордость актрисы, меня толкнули на это чисто внешние причины.

В течение многих лет, с тех пор как я в расцвете сил покинула сцену, поступив весьма мудро, не было дня, чтобы то один, то другой из моих друзей и близких, певцов и музыкантов, учеников и критиков, деятелей культуры и многочисленных поклонников настойчиво не убеждал меня: «Почему бы тебе не написать свои воспоминания?»

Особенно часто повторяли это те, кто знал о существовании моих многочисленных «тайных» дневников — обычных альбомов в переплете из толстой кожи, где в строгом хронологическом порядке собраны и наклеены вырезки из итальянских газет, тысячи фотографий, драгоценные автографы, оперные и концертные программы, контракты, связывавшие меня с различными импрессарио, телеграммы, письма, ленты, засохшие цветы.

Все материалы в этих альбомах и записных книжках подобраны столь тщательно и любовно, что представляют сейчас очень ценный архив, но моя заслуга здесь относительна.

Это плод долголетней работы моего бесценного брата Пьеро и золовки Рины, которые взяли на себя труд годами кропотливо собирать бесчисленное множество документов.

Мне бы хотелось заранее предупредить читателей, что я без всяких претензий хочу рассказать о своей жизни актрисы.

Я никогда не расставалась с дневниками. Они сопровождали меня во всех моих странствиях, я поверяла им все свои мысли и чувства.

Обычно я открываю дневник, когда хочу уточнить или документально подтвердить воспоминание, когда мною внезапно овладевает желание воскресить прошлое и, наконец, в те таинственные минуты, когда в памяти всплывают далекие образы людей, что любили меня и были со мной рядом в опьяняющие мгновения славы.

Это прежде всего мой отец (о нем я постараюсь рассказать как можно подробнее), мой великолепный педагог Барбара Маркизио, незабвенный Тосканини, который с самого начала поверил в меня, Тито Рикорди, Маргерита и Карло Клаузетти, Эрманно Вольф Феррари, маэстро Тальяпьетра, Масканьи, Франко Паолантонио, мой муж Энцо Де Муро Ломанто и… сотни других.

Легко сказать: «Пиши». Но когда у тебя столько документов, воспоминаний, извлечь сокровенную суть нашей «радостной и ужасной» жизни — задача столь трудная, что она пугает меня не меньше, чем встреча со зрителями на самом ответственном концерте.

И все же я взялась за этот нелегкий труд из уважения к памяти тех, кого уже нет, и из любви к молодежи, умеющей отличить подлинное искусство от бесчисленных подделок нашего времени, к той молодежи, которая упрямо остается верна идеалам романтического искусства, но, сбитая с толку всевозможными современными веяниями и мифами, опасается, что слава итальянской блистательной оперы клонится к закату.

Нередко у меня и у других артистов итальянской оперы конца XIX — начала XX века спрашивают, правда ли все то, что рассказывают об удивительном певческом таланте Патти, Тетраццини, Таманьо, Карузо, Титта Руффо, Шаляпина, Страччари, Бончи, Раизы, Мельба, Джиральдони, Маццолени, Вильоне Боргезе да и о наших современниках — Джильи, Скипа, Галеффи, Аурелиано Пертиле, Монтесанто, Лаури-Вольпи, Надзарено Де Анджелис, Пинца, Флета, Ладзаро, Данизе, Габриэллы Безанцони, Мариано Стабиле, Римини и, наконец… о Тоти Даль Монте.

Да, это правда, что оперный сезон длился почти весь год и даже самые маленькие и глухие провинциальные городки становились свидетелями незабываемых спектаклей.

Да, это правда, что итальянская опера постоянно выезжала в традиционные заграничные турне в Северную и Южную Америку, Африку, Японию, Новую Зеландию, Австралию, на Филиппины, не говоря уже об обязательных гастролях в парижском театре «Гранд-Опера», в Лицее Барселоны, «Штатс-опере» Вены, в Монте-Карло, Лиссабоне, Стокгольме, Осло, Берлине, Будапеште, Цюрихе, Праге, в России.

Да, да, все это правда, сущая правда! Даже теперь, несмотря на то, что времена изменились да и структура театра, так же как и сценические приемы, иные, итальянской опере удается завоевать всеобщее признание, всякий раз, когда ее представляют певцы с хорошей вокальной школой, поющие с присущим нам прежде мастерством.

Однако молодежи, всегда любопытной или скептически настроенной, мне хочется сказать: не всегда путь артиста был усыпан розами, и эта известная истина вполне применима ко многим великим певцам, живущим поныне или же отошедшим в иной, лучший мир.

Чем ослепительней была слава этих артистов, тем трудней, а подчас просто невыносимой становилась их жизнь, требовавшая многих жертв.

С одной стороны, судьбе оперного певца как будто можно позавидовать — деньги, успех, слава, но с другой — строгая сценическая дисциплина, самоограничения, напряженные занятия, неизбежное волнение и постоянный страх, которые мало-помалу подтачивают силы даже наиболее уверенных в себе и одаренных артистов.

Конечно, для бельканто голос — это чудодейственный дар, но в то же время он подобен чрезвычайно хрупкому сосуду, и его надо очень беречь.

Я не обойду молчанием в своих воспоминаниях и мои первые отнюдь не легкие шаги в карьере оперной певицы, карьере, которая все же была счастливой и принесла мне столько радости.

Я постараюсь как можно точнее воссоздать обстановку второразрядных миланских пансионов, где мне пришлось провести первые годы моего, так сказать, артистического «послушания». Комнаты, которые я обычно делила с другой певицей, импровизированные завтраки и обеды, весьма скудные для аппетита двадцатилетних девушек, торопливые постирушки, удручающая бедность гардероба. Но все это не угнетало меня: природный оптимизм и умение приспосабливаться к любым условиям позволяли мне радоваться всякой безделице. Веселая, жизнерадостная, я никогда не желала больше того, что имела, и потому всегда чувствовала себя счастливой. Я не завидовала ни туалетам, ни окружавшей тогдашних великих артистов роскоши, ни их жизни в первоклассных отелях.

Когда я отправилась в Милан, мой «туалет» составляли голубое пальтишко, легкое коричневое платье, широкополая шляпа и пара кожаных сапожек. Сапожки были непомерно высокие, потому что отец боялся, как бы я не простудила ноги, и потом… такая обувь, по его убеждению, не скоро снашивалась.