Тоти Даль Монте - Голос над миром

• Название: Голос над миром
• Автор: Тоти Даль Монте
• Издательство: «Искусство»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

Тоти Даль Монте — выдающаяся итальянская оперная певица XX века. Настоящее имя и фамилия — Антониетта Менегелли.

Эта книга, изданная в Советском Союзе, является книгой ее воспоминаний.

«Воспоминания Тоти Даль Монте великолепно отражают эмоциональную, непосредственную натуру артистки, бесконечно преданной своей профессии. Здесь мы не найдем глубокого анализа основ итальянского вокального искусства, методологии певческого мастерства. Да автор и не ставил перед собой подобных задач. Это увлекательный рассказ о жизненном и творческом пути, приведшем певицу к вершинам мировой славы.»

---

— Что бы вы хотели, синьора?

— На первое ризотто, но только приготовленный по всем правилам.

— А на второе?

— Умираю от желания попробовать печенку по-венециански. Но именно по-венециански, с гарниром из лука и поленты.

— Приходите завтра, синьора, все будет приготовлено по вашему вкусу.

На следующий день я снова пришла в этот ресторан. Ризотто был бесподобен. Мне казалось, что я обедаю в одной из знаменитых тратторий моей Венеции. Печенка по-венециански таяла во рту, а приправа оказалась на редкость сочной.

С того дня я не раз обедала в этом чудо-ресторане, услаждая себя любимыми блюдами моей Венеции. Хозяйка ресторана не преминула использовать мои посещения в целях рекламы, и в меню ресторана появилось немало блюд «а-ля Тоти Даль Монте».

На следующий год, уже в Риме, ко мне в гостиницу явилась синьора из Австралии. Не узнав еще хозяйку ресторана в Сиднее, я попросила ее зайти ко мне в номер. Но едва она назвалась, я сразу вспомнила ризотто с зеленым горошком и замечательную печенку.

Синьора рассказала, что я принесла удачу ее ресторану. Блюда «а-ля Тоти» пользуются неизменным успехом, а повар-венецианец стал своего рода знаменитостью.

— Я просто не знаю, как выразить вам свою благодарность! — воскликнула синьора, протягивая мне изящную корзину. — Я слышала, что вы очень любите цветы, и решила подарить вам чисто австралийское растение.

Темно-коричневые гроздья цветов боронии удивительно красивы и пахучи. Я открыла корзину и убедилась, что цветок сохранил всю свою свежесть и несказанный аромат. Мне показалось, будто я вдыхаю запахи Океании, и в особенности запах одного, австралийского цветка, дающего плоды, похожие на большой орех, наполненный красной, как у граната, жидкостью с мелкими зернышками. Жители Австралии, добавляя в эту жидкость сливки, готовят очень вкусное сладкое кушанье.

* * *

Третий раз я побывала в Австралии в 1928 году. Это был памятный и очень важный для меня год.

Мистер Тейт, представитель крупной австралийской фирмы «Вильямсон», поставил дело на широкую ногу. Кроме меня он пригласил теноров Де Муро и Мерли, баритона Гранфорте, сопрано Аранджи Ломбарди, Скавицци, Лакоску, басов Аутори и Ди Лелио, ряд других отличных певцов, а также труппу французского театра. Режиссерами спектаклей и директорами были Баваньоли и Фугаццола.

Мой репертуар включал обычные для меня оперы, а также «Сказки Гофмана».

С Де Муро я познакомилась в «Ла Скала» на репетициях оперы «Дочь полка». После прослушивания Тосканини сказал о нем:

— Он поет в стиле Тоти.

Де Муро был очень музыкален и обладал превосходным голосом, напоминавшим по тембру Карузо.

Красивый, вежливый, высокообразованный (он окончил юридический факультет), Де Муро с некоторых пор стал ухаживать за мной. Хотя он происходил из знатной семьи, но никогда не кичился своим баронским титулом и был очень экспансивным, общительным человеком.

Поездка в Австралию была для меня горькой из-за разлуки с другом и товарищем по искусству, с которым я была связана большим чувством. Луиджи Монтесанто, чудесный певец и актер, нашел во мне родственную душу.

Мы познакомились с Монтесанто в Чикаго, когда вместе пели в операх «Риголетто», «Лючия ди Ламмермур» и «Линда де Шамуни», открыв друг в друге большую духовную близость и сердечное влечение.

Однако Монтесанто в ранней молодости женился на одной певице, милой и доброй женщине. Простая и недалекая, она могла дарить Монтесанто лишь свою молчаливую преданность и заботу. Но, как глубоко честный человек, он и не помышлял о разводе, да и у меня не хватало духу даже подумать об этом.

Наша любовь была полна самопожертвования, добровольного отказа от полного счастья, коротких тайных встреч, и все это ради спокойствия жены моего друга. Простившись с Луиджи в Ливорно, я в самом грустном настроении отправилась в утомительное путешествие. Мы дали друг другу обещание часто писать и телеграфировать, чтобы в разлуке не чувствовать себя такими одинокими.

В этот раз царившие на пароходе суета, шум и болтовня раздражали меня. Галантные ухаживания Де Муро стали более упорными, но я относилась к ним довольно равнодушно.

В Мельбурне мое отчаяние достигло предела. Мы пробыли там целых два месяца, а я не получила от Монтесанто ни одного письма. Молчание друга мучило меня, рушились все мои надежды, я чувствовала себя покинутой, забытой и мысленно твердила, что наш «треугольник» невыносим, что нужно скорее положить этому конец. Тем временем Де Муро становился все настойчивее, и я начала думать о замужестве как о самопожертвовании и одновременно желанном освобождении от страданий. Де Муро — приятный молодой человек с твердыми моральными устоями. Он поможет мне создать новую жизнь, подарит ребенка. И вот я решила запереть сердце на ключ и принять его ухаживания, которые мало-помалу становились мне даже приятны.

Не знаю уж, судьба тут или нет, но через месяц мы обручились. Это событие, понятно, не ускользнуло от бдительных взоров друзей и коллег.

Австралийские газеты быстро пронюхали о сенсационной новости, а наша фирма ради рекламы сообщила корреспондентам новые подробности. Словом, я в какой-то мере оказалась во власти событий, и вокруг меня создалась атмосфера чудесной сказки. Жажда материнства ускорила мою капитуляцию.

Двадцать восьмого июля в честь моего обручения с Энцо Де Муро был устроен роскошный прием, который подробно описали все газеты. Нас беспрестанно фотографировали, брали интервью, горячо поздравляли. Захваченные этой волной энтузиазма и горячей симпатии, мы решили отпраздновать свадьбу тут же в Австралии, не откладывая столь радостное событие до возвращения в Италию.

Свадьба состоялась 23 августа 1928 года в Сиднее, в большой католической церкви святой Марии.

В усыпанной цветами и празднично украшенной церкви набилось столько гостей, знатных особ и друзей, что буквально яблоку негде было упасть, а у входа собралась двадцатипятитысячная толпа.

На близлежащих улицах приостановилось движение транспорта, и полиции в тот день пришлось потрудиться в поте лица, чтобы сдержать безбрежное людское море.

Шаферами на свадьбе были мистер Тейт, Лина Скавицци и Аранджи Ломбарди с мужем.

Выйдя из церкви, я очутилась во власти толпы. Когда мне с великим трудом удалось освободиться от бесконечных объятий и сесть в автомобиль, я увидела, что от моей пышной фаты остались лишь клочки кисеи на голове, все остальное оборвали на память и растащили по кусочкам мои не в меру восторженные поклонники.

Я была растрогана и немного растерянна. Пожалуй, именно с того памятного дня я всей душой полюбила Австралию, считая ее своей второй родиной.

Свадебный обед был устроен «у Романо», в знаменитом итальянском ресторане Сиднея. Когда мы вошли в ресторан, нас усадили в украшенную цветами гондолу и повезли в зал. Банкет был несказанно пышным, за столами не умолкали веселый смех, шутливые тосты, восторженные возгласы «ура!», бурные изъявления любви к новобрачным. А затем — свадебное путешествие. Целая неделя покоя и отдыха в одном из чудесных селений Нью-Голса.

Но насладиться полным покоем нам так и не пришлось. Газеты и радио успели разгласить маршрут нашего путешествия, и на каждой станции толпы людей закидывали нас цветами. Наше купе походило, скорее, на оранжерею.

Была ли я счастлива? Да, конечно, но где-то в глубине души затаилась тайная грусть, может быть сожаление, и тоска.

Накануне свадьбы мне вручили целый пакет слегка обгоревших писем от «него», чудом уцелевших после авиационной катастрофы.

Каждое слово в них было полно надежды, тревоги и преданности. Кто знает, получи я их вовремя, возможно, я не вышла бы замуж столь поспешно. Вероятно, я еще повременила бы и решилась на брак лишь после возвращения в Италию.

Впрочем, я ни о чем не жалею, несмотря на все, что случилось позже.

Союз с Де Муро дал мне самое глубокое и полное в моей жизни счастье — счастье материнства. И эту радость, воплощенную в моей дочери Мари и ее детях, я пронесу в своем сердце до последнего часа своей жизни.

* * *

Свадебное путешествие показало, какой популярностью я пользовалась в Австралии.

В самых маленьких городах я видела проявления горячей симпатии. Когда мы пересекли пустыню и поезд внезапно остановился, меня окружила кучка аборигенов бедного бродячего племени, оттесненных в бесплодную пустыню безжалостной «цивилизацией» белых. Туземцы, едва завидев меня, стали кричать гортанными голосами: «То-ти, То-ти!» — забавно жестикулируя и пританцовывая.

Фантастический, неописуемый закат окрасил розовым цветом необозримую пустыню. Я до сих пор вижу большие глаза туземных ребятишек, которые просили у меня не то хлеба, не то просто ласки. Они запали мне в сердце, и я спела им «Ninna-Nanna»,[11] а потом раздала все конфеты и печенье.