Александр Рожков - Дьявольщина

• Название: Дьявольщина
• Автор: Александр Рожков
• Жанр: Ужасы и Мистика
• ISBN: 978-5-4474-0590-8

Цикл «Дьявольщина» – книга не для слабонервных людей, которые бояться собственной тени. На страницах этой книги поселился ужас, страх, боль. Здесь оживают те, кого мы боялись в детстве; те – кто прячется по ночам в скрипе половиц и тяжелых вздохах.

Приятно прочтения всем и помните – по ночам мы следим за вами. А вы спите… спите.

---

Дьявольщина Александр Андреевич Рожков

© Александр Андреевич Рожков, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Начало

До сегодняшнего дня вы знали о четкой грани, между сказкой и реальностью. Может, довольно тонкой, но все же грани. Но мы реальность и задумайтесь на секунду: если есть мы, то, что еще может прятаться во тьме. Вы больше никогда не будете спокойно спать по ночам зная… что мы рядом.

Детский крик прорезал ночь. Ворвался в сон и порвал его в клочья своей историчностью и невыносимым страхом. Не успев полностью проснуться, Сергей распахнул глаза. Свалился с постели. Выбираясь из комнаты, ударился о дверной косяк. Детский крик не стихал, с новой силой врезаясь в мозг. Камнев распахнул дверь плечом. Ворвался в комнату и бросился к сыну.

На кровати сидел пятилетний мальчик: с распахнутыми от ужаса глазами, взъерошенными ото сна волосами, в пижаме с машинками. Его взгляд был устремлен на стену с постером, на котором гоночный автомобиль пересекает финишную черту. Камнев схватил сына на руки и бросился с ним в ванну. Там включил воду и начал быстро отирать лицо ребенка. Мальчик кричал, уставившись перед собой, было видно, что он находится в другой реальности, где сон все еще имеет над ним страшную власть.

– Коля! Проснись! Проснись, сынок! – мужчина судорожно тер лицо малыша холодной водой, другой рукой потрясывая хрупкое тельце.

Крик прекратился также резко, как и начался, но за своим причитанием Сергей не сразу услышал это. Он продолжал умывать Колю холодной водой, пока тот не начал отталкивать его руку.

– Папа! – возмутился младший Камнев.

– Коля? – удивлено застыл Сергей, с занесенной рукой.

Вода быстро вытекала из ладони, образуя на полу лужу. В раковину была сильная струя воды. Мужчина несколько секунд изучал лицо сына, потом облегченно вздохнул и тяжело опустился на край ванны. Крепко прижал к себе ребенка.

– Ты проснулся, – устало прошептал он.

Малыш потрогал отца на небритой щеке, спросил осторожно:

– Я кричал?

Камнев немного отстранился, кивнул. Ополоснул руку под краном и провел по своему лицу. Выключил воду и в наступившей тишине взглянул на Николая. Мальчик смотрел на него не по-детски взрослыми глазами.

– Он опять приходил ко мне, – прервал тягостное молчание ребенок. Бросил взгляд в темный коридор и судорожно сглотнул.

– Кто? – не понял Камнев. – Кто к тебе приходил?

– Он, – повторил Коля и указал пальцем на черный зев коридора.

Света сжалась в комок и боялась пошевелиться. В углу было тесно, неудобно, в пятку впилось что-то мелкое, но девушка готова была просидеть в такой позе до самого утра. Крепко зажмурив глаза, она повторяла дрожащими губами молитву, которой ее научила бабушка: «Отче наш, Иже еси на небесех…». Вновь и вновь она проговаривала ее, чувствуя, как ледяной страх понемногу отпускает. Она сидела, обхватив колени и уперев в них лицо. Ласточкина боялась открыть глаза. Она чувствовала, что рядом с ней кто-то стоит, чувствовала, как ее рассматривают. По ноге скользнуло что-то холодной и Света судорожно отдернула ее, сильнее сжавшись.

– Уходи! – истерично закричала она. В ответ раздался смешок: противный, с издевкой, от которого мурашки пробегали по всему телу. – Отче наш, Иже еси на небесах! – громко начала читать девушка, пытаясь заглушить смех.

Холодное прикосновение проскользило по щеке, тронуло дрожащие губы и коснулось век. Ласточкина почувствовала, что глазные яблоки застыли, и она не может пошевелить ими. Смех раздался над самым ухом, заставляя девушку дернуться в сторону и закричать еще сильнее:

– Уходи! – но это только вызвало новую порцию издевательского смеха.

– Све-е-ета, – раздался протяжный голос. – Я тебя съем.

Сегодня вечером Димка был дома один, так как родители отправились в гости и до сих пор не пришли. Поэтому подросток вытащил кассету, которую отец прятал у себя глубоко в шкафу, вальяжно устроился на постели и включил телевизор.

Несколько минут спустя Дима издал приглушенный протяженный стон и облегчено откинулся на подушки. Грудь тяжело вздымалась, глаза были закрыты в истоме, вздыбленное небольшим холмом одеяло медленно опускалось. Парень нащупал рукой пульт от телевизора и нажал кнопку питания. Чернота захватила экран, убрав с него порно-сцены и погрузив небольшую комнату в темноту, которую слегка разбавлял свет из окна, за которым светила большая луна. Некоторое время парень в блаженстве лежал, вспоминая будоражащие молодой мозг сцены, с сожалением поднялся, вытащил кассету из магнитофона и вернул ее на место в шкаф. После этого он направился в ванну.

Непонятный шум вывел Дмитрия из собственных мыслей. Подросток недоуменно выключил воду и прислушался, однако в квартире было тихо. Он вновь включил воду и несколько секунд спустя сквозь шум душа, прорвался отчетливый дверной скрип и что-то похожее на негромкий смех. Парень резко выключил воду, распахнул штору и уставился на дверь. Та была приоткрыта, хотя Димка точно помнил, как закрыл ее на шпингалет, который сейчас безвольно болтался на одном шурупе. За дверью послышались шаги, и что-то мелькнуло в темном проеме.

– Мам? Пап? – неуверенно позвал Дима.

В ответ раздался ехидный смешок, и что-то ударилось в дверь. Парень вздрогнул и запахнул штору. Вжался в угол душевой, испугано вглядываясь в полупрозрачную завесу. Димка чувствовал, как быстро колотиться сердце, а руки мелко дрожат, но после удара в дверь повисал тишина. Несколько минут подросток прислушивался к звукам в пустой квартире, но только стук собственного сердца нарушал ночной покой.

Парень устало закрыл глаза и облегчено выдохнул. Скрип открываемой двери резанул по ушам и в мозг ворвался ехидный смешок. Дмитрий распахнул глаза. Ледяной страх сковал его, из глаз потекли слезы, когда за полупрозрачной занавесью начала вырастать темная массивная лохматая фигура с пронзительно желтыми глазами.

Думаете, вы все знаете о нашем мире? Знаете, что и кто в нем живет?.. Вы ошибаетесь. Мы всегда рядом с вами… в скрипе половиц… в шуршании штор… в тенях на стене. Каждую ночь мы проводим рядом с Вами, и стоит вам только закрыть глаза, как мы выходим из своих укрытий и приближаемся к вам. Протягиваем свои руки. Вы чувствуете наше холодное прикосновение. Но не открываете глаза… иначе увидите НАС.

Бармен, сто грамм

– Я бы на вашем месте этого не делал.

– Да, а что будет? – хищно поинтересовался бугай.

Илья нервно сглотнул, поглядывая на перекатывающиеся под футболкой, мышцы.

– Плохо будет, – произнес он неуверенно.

Несколько человек улыбнулось, а парню показалось, что это гиены оскалились.

– А мы рискнем, – бугай хрустнул котяшками пальцев и сделал шаг к Севастопольскому.

Илья отскочил и уперся в барную стойку спиной. Он понимал, что сейчас его будут бить: сильно, страшно, может даже с увечьями. Ему ничего не оставалось.

– Последнюю просьбу можно? – умоляюще взглянул он на мужиков.

Лысый улыбнулся, согласно кивнул.

– Последнюю? – посмотрел на остальных. – Последнюю, можно.

Илья обернулся к застывшему парню за стойкой, голос прозвучал обреченно.

– Бармен, сто грамм.

Севастопольский Илья с рождения был хилым ребенком. Еще в детстве ему поставили диагноз – слабый мышечный тонус. Маленький Илюша смог пойти только в год с небольшим, но до двух лет ему нужна была поддержка, чтобы на что-то опираться при ходьбе, иначе он начинал заваливаться и падал.

Сколько врачи не старались поднять его на ноги: физиотерапия, массаж, электрофорез и прочие необходимые процедуры, но Илья оставался таким же чахлым ребенком. Нина Васильевна – мама, каждый день занималась с ним специальной гимнастикой, растирала его ножки и ручки всевозможными кремами. Во многом благодаря такой заботе Илья смог пойти в детский сад в четыре года.

Да, он мог двигаться самостоятельно, но было видно с каким трудом, порой даются ему движения, особенно если мальчик начинал нервничать. Движения становились резкими, угловатыми, рванными, нередко Илья терял равновесие. К тому же не смотря на физическую»«нормальность»» Севастопольский был очень худым, из-за чего заработал очередной диагноз – дистрофия.

Все это сильно сказалось на его психике. Мальчик был тихим, замкнутым в себе, но легко возбудимым. Из любой»«мухи»» он мог создать такого»«слона»», что тот не умещался в детской головке и начинал выбираться наружу, нервными беспокойствами, стрессами, страхами.

Конечно, такого ребенка надо бы держать дома, под непрестанной опекой, но жизнь сложилась так, что кроме родителей у Ильи никого не было. До трех с половиной лет он жил под материнским крылом, но судьбы было угодно, чтобы отец и муж – единственный кормилец в семье погиб под колесами автомобиля, владелец которого не справился с управлением на заснеженной дороге. Погоревав, Нина Васильевна приняла решение отправить Илюшу в детский сад, а сама устроилась на работу.