Джек Вэнс - Последний замок. (Сборник)

• Название: Последний замок. (Сборник)
• Автор: Джек Вэнс
• Жанр: Научная Фантастика

В шестой том серии "Библиотека фантастики” вошли четыре романа американского писателя Джека Венса - яркого представителя жанра "фэнтэзи".

Для широкого круга читателей.

Содержание:

Последний замок. /The Last Castle/

Дома Исзма. /Дома Иззоома /The Houses of Iszm/

Сын Древа. /Сын дерева /Son of the Tree/

Умирающая Земля. /The Dying Earth/

---

Птицы свернули на восток, чтобы избежать Баллордских гор, к западу от которых лежали развалины большого города, так никогда и не исследованного до конца. Ниже лежала Люцерновая долина, одно время — плодородная фермерская земля. Если смотреть с большой сосредоточенностью, то иногда можно было различить контуры различных владений. Впереди были видны ангары космических кораблей, где техники-Мехи ремонтировали четыре звездолета, являвшихся совместной собственностью Хэйджорна, Джейнила, Туанга, Норинглайта и Маравала, хотя по разным причинам кораблями никогда не пользовались.

Солнце садилось. Оранжевый свет мерцал и переливался на металлических стенах.

Ксантен крикнул Птицам:

— Снижайтесь, делая круг! Приземляйтесь за той линией деревьев — но лететь низко, чтобы никто не увидел.

Снижение на жестких крыльях согнуло Птиц, шесть нескладных шей вытянулись к земле. Ксантен был готов к толчку. Казалось, Птицам не была свойственна ловкость и они не могли и не способны были приземляться легко, когда они несли Джентльмена. Однако когда груз был чем-то, лично их заботящим, то толчок не потревожил бы их одуванчика.

Ксантен привычно сохранил равновесие, вместо того чтобы вывалиться, покатившись по земле на предпочитаемый Птицами манер.

— Вот вам сироп, — сказал он. — Отдыхайте и не шумите, не ссорьтесь. Если меня не будет здесь к завтрашнему закату, то возвращайтесь в замок Хэйджорн и скажите, что Ксантен убит.

— Не бойся! — крикнула одна из Птиц. — Мы будем ждать вечно!

— Но во всяком случае до завтрашнего заката!

— Если тебе будет угрожать опасность, если тебя прижмут — а рос, рос, рос! Позови Птиц!

— А рос! Мы свирепы, когда возбуждены!

— Желал бы я, чтобы все это было правдой, — усмехнулся Ксантен. — Птицы — завзятые трусы, это всем известно. И все же я ценю ваши чувства. Помните мои инструкции, — продолжал он, — и прежде всего ведите себя тихо! Я не желаю подвергнуться нападению и быть заколотым из-за вашего шума!

Птицы издали звуки оскорбленного достоинства.

— Несправедливо, несправедливо! Мы тихи, как мыши!

— Хорошо, — Ксантен поспешно удалился, чтобы они не проорали ему вслед новые советы и уверения...

4

Пройдя через лес, он вышел к открытому лугу, на противоположном краю которого, наверное, в ста ярдах, была задняя стена первого ангара. Он остановился подумать. Заслуживали внимания несколько факторов. Во-первых, Мехи ремонтировали корабли, огражденные металлическими стенами от радиоконтакта, и поэтому могли еще не знать о бунте.

«Едва ли это вероятно, — решил он, — ввиду тщательного планирования во всем прочем».

Во-вторых, Мехи со своими товарищами действовали в постоянной связи, как коллективный механизм. Агрегат функционировал совершенней, чем его части, и инвалид был не склонен к инициативе.

Следовательно, вряд ли бдительность была такой уж сильной.

В-третьих, если они ожидают, что кто-то попытается осторожно приблизиться, то они обязательно будут внимательно следить прежде всего за тем направлением, которое он скорее всего изберет.

Ксантен решил подождать в тени еще минут десять, пока заходяшее солнце эффективно и прицельно ослепит тех, кто мог стоять на страже. Прошло десять минут. Ангары, отполированные меркнущим светом солнца, стояли длинные, высокие и совершенно тихие. На промежуточном лугу колыхалась высокая золотистая трава, подергиваясь рябью под прохладным ветерком.

Ксантен глубоко вздохнул, повесил на плечо сумку, поправил оружие и сделал широкий шаг вперед. Ему и в голову не пришло ползти по траве.

Он беспрепятственно достиг задней части ближайшего ангара. Прижавшись ухом к металлу, ничего не услышал. Тогда он подошел к углу и выглянул из-за него: никаких признаков жизни. Ксантен пожал плечами: что ж, тем лучше — и двинулся к двери.

Ксантен пошел вдоль ангара. Заходящее солнце отбрасывало впереди него длинную черную тень.

Он подошел к двери, ведущей в административный отдел ангара. Поскольку терпением Ксантен не отличался и пока своим осторожным наблюдением ничего не добился, то он попросту толчком распахнул дверь и вошел.

Кабинеты были пусты. Столы, где раньше веками сидели служащие, подсчитывая закладные и счета, были голыми, отполированные и седые от пыли. Компьютеры и блоки информации, черная эмаль и стекло, белые и красные выключатели выглядели так, словно они были оставлены только вчера.

Ксантен перешел к застекленному окну, выходящему к ангару, затемненному громадой корабля.

Он не увидел Мехов. Но на полу ангара были аккуратными рядами разложены отдельные элементы и собранные части механизма управления кораблем. Пустые проемы широко зияли в корпусе, показывая, откуда были извлечены панели с этими устройствами.

Ксантен спустился из кабинета в ангар.

Космический корабль был выведен из строя, он стал непригодным для полетов. Ксантен взглянул вверх, вдоль аккуратных рядов извлеченных частей.

Соответствующие ученые из разных замков были экспертами по теории пространственно-временного перехода. С. К. Розенхокс из Мараваля даже вывел ряд уравнений, которые, если их перевести в машинерию, уничтожали беспокоящий эффект Хомуса. Но ни один из Джентльменов, даже если бы он забыл о личной жизни и взял в руки инструменты, не знал бы, как соединить и настроить разложенные на полу ангара механизмы.

Когда была проделана эта злобная работа? Сказать было невозможно.

Ксантен перешел в следующий ангар: снова никаких Мехов, снова из космического корабля выпотрошены механизмы управления. Ксантен прошествовал к третьему ангару, где было то же самое.

В четвертом ангаре он различил слабые звуки деятельности. Шагнув в кабинет, он посмотрел сквозь стеклянную стену в ангар и обнаружил Мехов, работающих со своей привычной экономией движений, и, что было жутко, почти беззвучно.

Ксантен, и так уже чувствующий себя нервно от того, что крался через лес, пришел в ярость при виде этого хладнокровного разрушения человеческого имущества. Он стремительно шагнул в ангар. Хлопая себя по бедру, чтобы привлечь внимание, он окликнул резким голосом:

— Вернуть компоненты на место! Как вы смеете так себя вести!?

Мехи обернулись с пустыми выражениями на лицах и изучали его через черно-бусенные скопления линз на лице по обеим сторонам их голов.

— Что это? — проревел Ксантен. — Вы колеблетесь?

Он выставил напоказ свой стальной кнут, обычно скорее символическое приложение, чем инструмент наказания, и щелкнул им оземь.

— Повинуйтесь! Этому нелепому бунту конец!

Мехи все еще колебались — и также события заколебались на весах судьбы. Никто не издал ни звука, хотя среди них передавались послания, оценка обстоятельств, установление единогласия.

Ксантен не мог позволить им такого досуга. Он промаршировал вперед с кнутом в руке, ударяя по единственному месту Мехов, которое испытывало боль, — по чувствительному лицу.

— Выполняйте свои обязанности! — прорычал он. — Хороша же из вас ремонтная бригада!Скорее похожа на бригаду разрушителей!

Мехи издавали свои тихие звуки, выдувания, которые могли означать все что угодно.

Они отступили, и теперь Ксантен заметил одного, стоящего на трапе корабля: Мех был намного больше, чем любой виденный им раньше, и отличался от остальных еще одним — он целился из пистолета в голову Ксантена. Неторопливо размахнувшись, Ксантен отогнал кнутом Меха, прыгнувшего на него с ножом, и, дважды выстрелив, уничтожил Меха, который оставался стоять на трапе, даже когда первая пуля пролетела у самой его головы. Тем не менее другие Мехи решили атаковать. Все бросились вперед. Презрительно прислонившись к корпусу, Ксантен расстреливал приближавшихся, убрав в сторону один раз голову, чтобы избежать куска металла, и один раз шагнув вперед, чтобы поймать метательный нож и швырнуть его в лицо тому, кто его бросил.

Мехи отпрянули, и Ксантен догадался, что они решили применить новую тактику: либо отступить за оружием, либо заточить его в ангаре. В любом случае здесь больше делать было нечего. Он поиграл кнутом и расчистил себе дорогу к кабинету. Покуда инструменты, стальные прутья и самодельные ножи колотили позади него по небьющемуся стеклу, он неторопливо прошествовал через кабинет и вышел в ночь. Он не оглядывался.

Взошла луна, огромный желтый диск, испускающий дымчато-шафрановое сияние, словно древняя лампа. Глаза Мехов были плохо приспособлены к ночному видению, и Ксантен спокойно рубил высовывающиеся из дверей ангара головы.

Мехи отпрянули обратно в ангар. Вытирая лезвие, Ксантен зашагал тем же путем, каким и пришел, не глядя по сторонам. И резко остановился. Что-то беспокоило его ум: воспоминание о Мехе, выстрелившем из пистолета. Он был крупнее, чем обычно; возможно, более темно-бронзовый; но что значительнее — это то, что он демонстративно принял неподдающуюся определению осанку, почти как авторитет, хотя, когда это слово употреблялось в связи с Мехами, оно было аномалией. С другой стороны, кто-то же должен был спланировать бунт или по крайней мере предложить хотя бы концепцию бунта.