Джек Вэнс - Глаза Чужого мира. (Сборник)

• Название: Глаза Чужого мира. (Сборник)
• Автор: Джек Вэнс
• Жанр: Научная Фантастика

Глаза Чужого мира — волшебные линзы из красного стекла, одев которые человек видит запредельный мир, полный чудес... Роман американского фантаста Джека Вэнса «Глаза Чужого мира» рассказывает о приключениях воришки-неудачника Кугеля, волею судьбы попавшего в плен к волшебнику. Чародей отправляет Кугеля в опасное странствие по землям, населенным диковинными существами-великанами, упырями, призраками, сумасшедшими колдунами и демонами.

Также в настоящее издание вошли повести «Сын Древа», «Создатели чуда» и сборник новелл под общим названием «Узкая полоса». Эти тексты, как бы дополняя роман «Глаза Чужого мира», открывают для читателя яркую творческую палитру писателя, его неистощимую фантазию и столь сильно присущее Д. Вэнсу чувство юмора.

Содержание:

Глаза Чужого мира. /Глаза другого мира /Глаза верхнего мира/ The Eyes of the Overworld /Cugel the Clever/

Создатели чуда. /Творцы миражей /The Miracle-Workers/

Сын Древа. /Сын дерева /Son of the Tree/

Зелёная магия. /Green Magic/

Маскарад на Дикантропусе. /The Masquerade on Dicantropus/

Узкая полоса. /The Narrow Land/

Творец миров. /The World-Thinker/

Замок Иф. /Chateau D'If/ /New Bodies for Old/

---

— Отлично! — воскликнул Гейн Гусс. — Чего же ты боишься, Командор?

— Я консервативен, — сухо ответил Командор. — Сейчас ты делаешь широкий жест, но рано или поздно это подобие попадет в руки врага. И тогда ты горько пожалеешь о своей нелепой браваде.

— Вот еще! Мои враги мертвы, а если кто и жив, то его не видно и не слышно. — Он с силой хлопнул юношу по плечу. — Завтра, ученик Салазар, тебе предстоит совершить великий подвиг.

— Какой еще подвиг?

— Доблестный, благородный акт самопожертвования. Лорд. Фэйд должен просить у Первого Народа разрешения пройти через перелесок. Сама мысль об этом ему претит, но ничего не поделаешь. Завтра, Сэм Салазар, ты отправишься в путь, чтобы уберечь от крапивников, кос и ям очень важную персону.

Сэм Салазар попятился, мотая головой.

— Что вы, я вовсе не подхожу для такой миссии. Есть другие, куда более достойные. Я предпочитаю путешествовать в обозе.

Командор указал ему на выход.

— Не прекословь. Ступай, у нас нет времени на болтовню с учениками.

Сэм Салазар удалился. Командор повернулся спиной к Гейну Гуссу.

— Кстати, о завтрашнем. Андерсон Граймс — большой специалист по демонам. Насколько я помню, он создал и широко прославил Понта, навевающего сон, Эверида — воплощение ярости, Дейна, наводящего ужас. Сражаясь с ним, мы должны проявлять осторожность, чтобы не навредить друг другу.

— Верно, — буркнул Гусс. — Я сто раз говорил лорду Фэйду, что лучше держать при войске одного толкового малефика — верховного малефика, — чем целую ораву посредственностей, строящих козни друг другу. Но он не внемлет, обуреваемый честолюбивыми помыслами.

— Или внемлет, но опасается, что рано или поздно верховного малефика одолеет старость и тогда рядом не окажется других, столь же умелых помощников.

— Будущее многовариантно, — уступчиво произнес Гейн Гусс. — Я уже советовал лорду Фэйду заранее подумать о моем преемнике, чтобы за оставшиеся годы я успел хорошенько подготовить его. Я намерен выбрать из младших малефиков самого способного. — Он помолчал. — Я предоставляю тебе сразиться с демонами Андерсона Граймса.

Айзек Командор вежливо кивнул.

— Ты поступаешь мудро, слагая с себя ответственность. Когда-нибудь и я почувствую на плечах бремя прожитых лет; надеюсь, у меня хватит мудрости последовать твоему примеру. Спокойной ночи, Гейн Гусс. Пойду, приведу в порядок маски демонов. Завтра Кейрил пойдет на врага великанской поступью.

— Спокойной ночи, Айзек Командор.

Командор чинно вышел из шатра. Усевшись на стул, Гусс услышал, как у входа скребется Сэм Салазар.

— Ну что тебе, отрок? — проворчал старый малефик. — Почему слоняешься без дела?

Сэм Салазар положил на стол подобие Гейна Гусса.

— Мне не нужна эта кукла.

— Так выкинь ее в канаву, — сердито бросил Гейн Гусс, — и перестань досаждать мне дурацкими трюками. Ты ловко намозолил мне глаза, но что толку, если я не могу взять тебя в ученики без согласия Командора?

— А если я добьюсь его согласия?

— То наживешь себе опаснейшего врага: он не поленится открыть свой шкаф, чтобы наслать на тебя порчу. В отличие от меня, перед злыми чарами ты совершенно беззащитен. Советую смирить гордыню. Айзек Командор весьма искусен и способен многому научить тебя.

Сэм Салазар все еще мялся.

— Айзек Командор искусен, но нетерпим к новым идеям.

Гейн Гусс тяжело повернулся на стуле, его водянистые глаза ощупали Сэма Салазара.

— К чьим новым идеям? К твоим, что ли?

— Да, эти идеи новы для меня и, насколько мне ведомо, для Айзека Командора. Однако он никогда в этом не признается.

Гейн Гусс вздохнул, поудобнее устраивая свое монументальное седалище.

— Ну, так изложи их мне, и если они в самом деле новые, я не постыжусь это признать.

— Начну с того, что я размышлял о деревьях. Они восприимчивы к свету, влаге, ветру и атмосферному давлению. Восприимчивость предполагает ощущения. Может быть, ощущения дерева способны передаваться человеку? Если деревья обладают сознанием, такая способность нам бы не помешала. Деревья стерегли бы подступы к нашему войску, с их помощью мы наблюдали бы за неприятелем.

— Занятно, но неосуществимо на практике, — скептически отозвался Гейн Гусс. — Чтение мыслей — раз, акт овладения — два, перенос зрительных образов на расстояние — три... А главное, необходимо полное психическое соответствие и обоюдная симпатия.. Пока нет симпатии, нет и контакта. Дерево и человек полярно противоположны, их ощущения несопоставимы. Следовательно, если между малефиком и растением протянется хотя бы тонюсенькая ниточка взаимопонимания — это будет подлинным чудом.

Сэм Салазар печально кивнул.

— Я тоже понимал это, но все же надеялся, что сумею добиться слияния.

— Для этого тебе необходимо стать деревом. А уж дерево никогда не станет человеком.

— И я так рассуждал, — сказал Сэм Салазар. — Однажды я отправился в лес и выбрал высокое хвойное дерево. Зарывшись ступнями в почву, я стоял под ним безмолвный и нагой. Миновали рассвет, день, закат, ночь. Разум мой был закрыт для человеческих мыслей, глаза и уши — для окружающего мира. Питался я лишь солнечными лучами и дождевой водой, заставляя туловище свое пускать ветви, а ноги — корни. Тридцать часов простоял я так, а спустя два дня — еще тридцать часов. Я создал дерево, насколько возможно создать дерево из плоти и крови.

У Гейна Гусса булькнуло в горле — этот звук означал веселье.

— Ну и как, удалось тебе вызвать симпатию?

— Увы, — вздохнул Сэм Салазар. — Некоторые ощущения я смутно уловил — животворность солнечного света, покой тьмы, прохладу дождя. Но зрение и слух не восприняли ничего. Однако я не жалею о потерянном времени. Это полезный опыт.

— Да, занятная попытка, хоть и заведомо напрасная. Идею не назовешь оригинальной, но эмпиризм, как говорили в старину, твоего метода налицо, и это не может не раздражать Айзека Командора, нетерпимого к предрассудкам наших предков. Подозреваю, он долго разглагольствовал перед тобой о вреде легкомыслия, метафизики и инспирационализма.

— Верно, — подтвердил Сэм Салазар. — Так и было.

— Тебе следует хорошенько усвоить одну истину: самое простое и очевидное Айзек Командор ухитряется усложнить и затуманить до невозможности. С другой стороны, нельзя считать образцом для подражания и лорда Фэйда, который мнит о себе, будто он просвещенный, свободный от предрассудков человек, однако всегда вооружен древним пистолетом, разъезжает на хрупкой машине и в защите Башни Фэйд полагается на Адову Пасть.

— Быть может, он неосознанно тоскует по старым волшебным временам, — задумчиво произнес Сэм Салазар.

— Быть может, — согласился Гейн Гусс. — Видимо, ты тоже тоскуешь по ним?

Помедлив, Сэм Салазар ответил:

— Минувшая эпоха окружена аурой романтики, первобытной пышности... Хотя, конечно, мистицизм — плохая замена ортодоксальной логике, — поспешно добавил он.

— Разумеется, — кивнул Гейн Гусс. — Ну все, ступай. Мне надо подумать о завтрашней битве.

Сэм Салазар ушел, а Гейн Гусс, ворча и покряхтывая, поднялся на ноги, подошел к пологу, раздвинул его и окинул взглядом лагерь. К этому времени все кругом затихло, от костров остались дотлевающие угли, воины спали в своих ямах. На востоке и западе чернел лес, в прогалинах на опушке мерцали тусклые огоньки — там Первый Народ собирал во мху споровые коробочки.

Гейн Гусс почувствовал чье-то приближение. Повернув голову, он увидел малефика Энтерлина, который всегда кутался в мантию с капюшоном, говорил только шепотом и маскировал свою естественную походку жесткой птичьей поступью. Несоблюдение всех этих предосторожностей делало малефика уязвимым для козней недругов. Известно, что люди, страдающие близорукостью, болями в суставах, забывчивостью, меланхолией, головокружением, наиболее подвержены малефициуму. Следовательно, малефику необходимо сохранять вид абсолютного здоровья, даже идя вслепую на сведенных судорогой ногах.

Гейн Гусс подозвал Энтерлина и поднял полог, пропуская его в шатер. Затем он подошел к шкафу, достал бутылку и наполнил ликером две каменные чашки.

— От чистого сердца, без всякой задней мысли.

— Хорошо, — прошептал Энтерлин, выбирая дальнюю чашку. — Что ни говори, малефику полезно иногда отдохнуть под маской обычного человека. — Повернувшись к Гейну Гуссу спиной, он склонил голову в капюшоне, изучая содержимое чашки сквозь вуаль, затем выпил. — Бодрит, — заключил он. — Это хорошо — завтра у нас будет нелегкий день.

Гусс булькнул горлом.

— Завтра демоны Айзека Командора померятся силами с демонами Андерсона Граймса. Нам же Командор отводит роль своих помощников.

Казалось, черная вуаль скрывает насмешку на лице Энтерлина.