Юрий Бурносов - Армагеддон [трилогия]

• Название: Армагеддон [трилогия]
• Автор: Юрий Бурносов
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-090025-1

«Этногенез» — самый грандиозный проект в истории литературы!

Он продлится несколько лет и не имеет аналогов. Каждая книга — это отдельная история, каждая серия — новый сюжет. Фрагменты собираются в одну мозаику — удивительную и неожиданную. Вас ждут затерянные миры и их секреты, сакральные символы, захватывающие приключения, путешествия во времени и пространстве — в настоящее, прошлое, будущее. Читайте, верьте, участвуйте и складывайте пазл!

---

— Твою мать, как же мне надоела эта работа! — театрально воскликнул, обращаясь к небу, федеральный агент Маккормик.

Вернувшись в палатку, Гумилев подозвал Грищенко и тихо сказал:

— Майор, я понимаю, что сейчас не время, но для вас есть особое задание. Сегодня, когда будем поминать Максима, вы должны напоить Магдоу и подружиться с ним.

— Я же английский знаю плохо, Андрей Львович, — пожаловал ся Грищенко, не став спрашивать, зачем это понадобилось.

— Неважно.

— А Магдоу не пьет. То есть, возможно, и пьет дома, на День Благодарения или какие там у них праздники типа нашего двадцать третьего февраля… Но на службе ни-ни. Он даже солдат гоняет за пиво, хотя у них вроде разрешено после службы.

— Вот и постарайтесь.

Поминки были, что называется, походными. Сидели в палатке, за составленными вместе столиками. Дербенев был из новых сотрудников СБ, никто не успел с ним близко познакомиться, но в любом случае он — один из них. И он погиб. Каждый ощущал на себе часть вины за смерть Максима, хотя виноват, конечно же, был он сам. Плюс несовершенная система «Итера».

Из членов группы отсутствовал Синцов, который уехал в Твин Фоллз по срочному вызову академика. Американцы притихли, зная, что русские поминают погибшего. База словно вымерла, только Магдоу заглянул, чтобы выразить официальные соболезнования.

— Садитесь с нами, майор, — попросил Гумилев, указывая на свободный стульчик рядом с Грищенко. — У нас не принято вот так зайти и сразу уйти. Нужно проводить человека в последний путь.

— Да, сэр, — Магдоу сел на указанное место и одернул мундир. Грищенко тут же налил ему «Столичной», которую Гумилев специально заказал в Твин Фоллз. Американец хотел было возразить, но Грищенко посмотрел на него так выразительно, что Магдоу тяжело вздохнул и взял стаканчик.

— Ну, за тех, кого с нами нет… — сказал Гумилев. Все встали и, не чокаясь, выпили. Магдоу только пригубил, но Грищенко укоризненно покачал головой — мол, за такой тост нужно до дна.

Магдоу крякнул и выпил.

Гумилев посидел еще немного, поковырялся вилкой в еде, после чего встал и извинился, сославшись на дела.

— Разрешаю продолжать, но в разумных пределах. Мистер Магдоу остается за старшего. Вы не возражаете, майор?

Майор вроде бы возражал, но Грищенко уже дружески обнял его за плечи, другой рукой подливая майору водки.

— Нестор, можно вас на минутку?

— Разумеется, Андрей Львович.

Вместе они вышли из палатки в теплую американскую ночь. Глубокое ночное небо было чистым, ярко сияли звезды, но Гумилев с тоской подумал о том, что звезды здесь не те, совсем не те, что дома. Как там Маруся? С новым питомцем ей, конечно, некогда скучать, но отца котенок не заменит, как ни крути. Хотя в последнем разговоре голос дочки был веселым, Гумилев все равно чувствовал, что Маруся преувеличенно бодрится. Словно чувствует что-то…

Гумилев с трудом отогнал навязчиво-тревожные мысли и потянул Нестора подальше от палатки. Он не хотел, чтобы у кого-то была возможность слышать предстоящий разговор.

Рука у Тарасова все еще была на перевязи. Весь день члены группы приставали к нему с расспросами, но Нестор только разводил руками: ничего не помню… «Упал, потерял сознание, очнулся — гипс», — сразу вспомнился Гумилеву старый советский фильм «Бриллиантовая рука». Не доверять ученому он не мог — Нестор выглядел слишком уж растерянным и виноватым. В результате все сошлись на том, что Тарасов просто отчего-то вырубился, закатился в траву или канаву, а биоиндикатор по какой-то причине его не засек.

Однако Гумилев хотел разобраться, и потому пригласил Тарасова побеседовать.

— Давайте напрямую, Нестор. В то, что вас биоиндикатор не заметил в травке я, разумеется, не очень верю. Как я понимаю, и вы тоже. Вы говорили об аномалиях. Владеете какой-то информацией?

— Я одно время увлекался подобными вещами, Андрей Львович, — с готовностью принялся рассказывать Нестор. — И могу сказать, что в Америке часто фиксировались подобные вещи. Например, несколько детей таинственно исчезли, обходя угол одного из домов в местечке Дэвилс-Гэйтс в Калифорнийском национальном заповеднике ангелов. Свидетели утверждали, что один из мальчиков исчез из прямой видимости прямо на глазах у всех присутствующих. Каждый раз тщательные исследования окрестностей не давали ни малейшего намека на причину исчезновения. В других штатах, в том числе и здесь, в Айдахо, люди пропадали среди бела дня, выйдя покормить скотину, отправившись за покупками в лавку, которая находилась через несколько домов…

Гумилев поморщился. Все эти «факты» были весьма сомнительными, масса похожих случаев была описана и в российских изданиях, специализирующихся на аномальных явлениях. К сожалению, разговор пошел не в том ключе, в котором рассчитывал Гумилев. Но Нестор, похоже, искренне верил в газетные утки. Гумилев вздохнул:

— Можно найти множество простых и разумных объяснений этим исчезновениям.

— Да-да, «бритва Оккама», — согласился Тарасов. — Если какое-то явление может быть объяснено двумя способами, например, первым — через привлечение сущностей А, В и С, а вторым — через А, В, С и D, и при этом оба способа дают одинаковый результат, то сущность D лишняя, и верным является первый способ.

— Короче говоря, самое простое объяснение чаще всего и есть правильное.

— Но, к сожалению, далеко не всегда так бывает, согласитесь, Андрей Львович. Иначе многие научные исследования потеряли бы смысл.

— Я-то согласен, но хотел бы точно знать, что с вами произошло. Может, постараетесь еще раз вспомнить?

— Нечего вспоминать, Андрей Львович. Я пытался, и не раз. Мне самому любопытно… Могу лишь сказать как врач, что ровно никаких последствий не ощущаю. Даже когда очнулся, чувствовал себя хорошо. После обморока такого не бывает.

— Загадали вы задачку, Нестор… — проворчал Гумилев. — Хорошо, идите в палатку, отдыхайте…

— Я посижу тут немного, Андрей Львович. Подумаю. Может, что и вспомню.

— Было бы неплохо… — сказал Гумилев и удалился. Нестор сел на подножку джипа и тихо произнес:

— Если бы я знал, откуда здесь Линза… Я и сам ничего не почувствовал, хотя должен был… И Хранителя не было, а какая Линза без Хранителя?! Это даже не Линза, а какой-то направленный прорыв, ведь я вернулся в то же место, откуда выскочил. Эх, Андрей Львович, Андрей Львович… есть такие вещи, к которым принцип «бритвы Оккама» неприменим.

Уже за полночь вернулся из Твин Фоллз Синцов. Гумилев встретил его машину у въезда на базу. Микробиолог выглядел сияющим, несмотря на все печальные события последних дней.

— Андрей Львович, тест сработал! — закричал он и выскочил из джипа, не дожидаясь, пока автомобиль остановится. — Я привез результаты!

— Наконец-то! — обрадовался и Гумилев. Разрабатываемый тест должен был выяснить, может ли исследуемый человек быть носителем вируса или обладать к нему иммунитетом. Несмотря на кажущуюся простоту, тест до сих пор не хотел работать, как следует. И вот сейчас Синцов привез результаты по всем членам группы.

— Идем, Игорь, идем, — Гумилев взял Синцова за локоть и повел к своей палатке. Включил светильник, кивнул на стул. — Садись.

Синцов сел и сказал:

— Вы, Андрей Львович, полностью невосприимчивы к вирусу!

— Хорошо, а кто еще?

— Вессенберг и Санич. Иванова и я можем быть носителями, но сами не заболеем. Остальные… остальные заразятся.

— Ладно хоть так…

— Тест пока получается очень сложным и дорогим. В полевых условиях проводить невозможно. Наши парни совместно с американцами и японцами уже разрабатывают экспресс-лабораторию, но не уверен, что опытный образец появится в ближайшее время.

— Что ж поделать… — Гумилев потер подбородок и отметил про себя, что ему не мешало бы побриться. — Все равно данные очень полезны. Мы с Саничем и Вессенбергом, получается, можем больше не таскать на себе костюмы повышенной защиты. И то хлеб. А что с вакциной?

— Топчемся на месте, — сразу угас микробиолог.

— А вот это плохо.

Оба замолчали. Снаружи донеслось отдаленное пение. Два голоса нестройно и печально выводили:

— Дивлюсь я на небо та и думку гадаю:

Чому я не сокiл, чому не лiтаю,
Чому менi, Боже, Ти крилець не дав?
Я б землю покинув i в небо злiтав!
Далеко за хмари, подалi вiд cвimy,
Шукать coбi долi, на горе — npuвimy,
I ласки у зiрок, у сонця просить,
У cвimi iх яснiм все горе втопить.

Собственно, выводил только один голос, а другой подпевал что-то несусветное, умудряясь тем не менее иногда попадать в мелодию и в рифму.

— Это еще что такое? — удивился Синцов.

— Дружба народов, — сказал Гумилев. — Не обращай внимания, так надо.