Рекс Стаут - Черная гора (сборник)

• Название: Черная гора (сборник)
• Автор: Рекс Стаут
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-367-03100-3

В это издание вошли роман «Черная гора» и повести «Приглашение к убийству», «Это вас не убьет», «Знак зеро».

---

– Да, отец.

– Хорошо. Пойди и заведи машину.

Парень вышел. Я вынул югославскую валюту. Билич объяснил, что выехать из деревни можно только по дороге, которая проходит позади его дома. По улице не проедешь из-за непролазной грязи.

Он провел нас через дом к задней двери. Если у него имелись другие члены семьи, кроме Жубе, они остались вне нашего поля зрения. За домом был разбит красивый газон с цветочными клумбами. Узкая дорожка привела нас к каменному строению. Из ворот выехал автомобиль, за рулем которого сидел Жубе.

Я застыл в изумлении. Это был «форд»-седан выпуска 1953 года. Потом я вспомнил, чт́о рассказывал мне Вульф про Югославию: США выделили ей через Всемирный банк заем в размере около пятидесяти восьми миллионов зеленых. Как американского налогоплательщика, меня заинтересовало, каким образом Биличу удалось заиметь такое авто, но я решил отложить этот вопрос на потом.

Когда мы сели в машину, Вульф попросил Билича сообщить сыну, что за поездку будет заплачено две тысячи динаров.

Дорога на Титоград, которая шла через долину и вверх по течению реки Морача, была ровной почти на всем протяжении. Однако у нас ушло больше часа, чтобы покрыть двадцать три километра, то есть четырнадцать миль. Главным образом – из-за грязи.

Сначала я уселся с Вульфом на заднее сиденье, но после того как машина ухнула в парочку вымоин, передвинулся вперед к Жубе.

На ровных участках пути Вульф рассказывал о Титограде, но, учитывая, что Жубе мог изучать английский в университете, патрону приходилось изображать Тоне Стара, который беседует с сыном, родившимся в Америке.

Когда-то Подгорица являлась торговой столицей Черногории. В тысяча девятьсот пятидесятом году город переименовали в Титоград. Население его насчитывало около двенадцати тысяч человек. Через Морачу был перекинут прекрасный турецкий мост. Приток ее отделял старую, турецкую, часть города, которую тридцать лет назад заселили албанцы, возможно живущие там и ныне, от новой, черногорской, возведенной во второй половине девятнадцатого века.

Глядя на профиль Жубе, я силился понять, знает ли он английский лучше, чем я сербохорватский, но не мог прийти ни к какому выводу.

Торговая столица Черногории явно пребывала в упадке. Я не ожидал, что городок с двенадцатитысячным населением представляет собой одно из чудес света, да и Вульф предупреждал меня, что при коммунистах Черногория захирела. Но с другой стороны, они же сами переименовали Подгорицу в Титоград, а разве Тито не был первым лицом государства?

Поэтому я чувствовал себя обманутым, когда нас болтало из стороны в сторону и подбрасывало на ухабах между двумя рядами старых двухэтажных домов, чью серость не разбавляли даже соломенные крыши. Я решил, что если когда-нибудь стану диктатором, то, прежде чем назвать какой-нибудь населенный пункт Гудвинградом, сначала велю привести его в порядок, расширить улицы и покрасить дома.

И только я принял это похвальное решение, как машина подкатила к тротуару и остановилась у каменного здания, на вид побольше и почище тех, мимо которых мы проезжали.

Вульф что-то сказал сквозь зубы. Жубе повернулся к нему и произнес небольшую речь. Хотя слова воспринимались мной как шум, тон и выражение лиц мне не понравились. Я сунул руку в куртку, нащупывая спусковой крючок «марли».

– Не волнуйся, Алекс, – успокоил меня Вульф. – Я просил его подвезти нас к северной части площади, но он рассудил иначе. Он утверждает, что все приезжающие должны предъявить бумаги для проверки, поэтому он привез нас сюда – в местное управление национальной полиции. Возьмешь рюкзаки?

Он открыл дверь и вылез. Поскольку единственными бумагами, которые у нас имелись, были доллары и динары, у меня возникло подозрение, что состояние ног отразилось на его центральной нервной системе и парализовало мозги.

Но я был бессилен. Я даже не мог остановить прохожего и спросить дорогу до ближайшей психбольницы. Никогда в жизни не чувствовал себя таким глупым и никчемным, как сейчас, когда с рюкзаком на каждом плече двигался за Жубе и Вульфом к входу в каменное здание.

Войдя внутрь, Жубе повел нас по грязному и темному коридору. Мы поднялись на следующий этаж и вошли в комнату, где два человека сидели на стульях за конторкой. Они приветствовали его, назвав по имени, но без особой радости.

– Вот двое приезжих, – объявил Жубе, – которые хотят предъявить документы. Я только что привез их из Риеки. Не знаю, как они туда попали. Толстяк говорит, что его зовут Тоне Стара, а другой – его сын Алекс.

– В некотором смысле, – возразил Вульф, – это заявление не соответствует действительности. Мы не хотим предъявить документы, и на то имеется причина. У нас их нет.

– Ага! – обрадовался Жубе.

– Самые обычные документы, ничего особенного. Вы же не можете жить без документов, – рассудительно заметил один из мужчин.

– У нас их нет.

– Не верю. Тогда где они?

– Это дело не для мелких служащих, – заявил Жубе. – Доложите Госпо Стритару. Я отведу их к нему.

То ли им не понравилось, что Жубе обозвал их мелкими служащими, то ли не по годам наглый юнец им вообще не нравился, а может, свою роль сыграло и то и другое. Только они злобно на него посмотрели, что-то проворчали, и один из них исчез за внутренней дверью, прикрыв ее за собой. Вскоре он вынырнул снова и придержал открытую дверь. У меня не создалось впечатления, что Жубе тоже приглашали, но он все-таки вошел вслед за нами.

Эта комната была больше, но выглядела такой же мрачной и грязной. Создавалось впечатление, что высокое узкое окно не мыли с тех пор, как четыре года назад Подгорица стала Титоградом. Один из двух больших столов пустовал, за другим сидел широкоплечий нестриженый детина с впалыми щеками. Он о чем-то совещался с личностью, устроившейся на стуле у края стола, – помоложе и пострашней, с плоским носом и лбом, скошенным прямо над бровями под острым углом. Бросив быстрый взгляд на меня и Вульфа, детина уставился на Жубе без малейших признаков сердечности.

– Где ты их взял? – спросил он.

– Они появились в доме моего отца неизвестно откуда и попросили, чтобы их отвезли в Подгорицу. Толстяк так и сказал – Подгорица. И добавил, что заплатит две тысячи динаров или шесть американских долларов. Он знал, что у нас есть машина и телефон. Когда ему отказали, он предложил отцу позвонить в Министерство внутренних дел, в девятнадцатую комнату, и спросить, должен ли он сотрудничать с человеком по имени Тоне Стара. Отец решил, что звонить не обязательно, и приказал мне отвезти их в Титоград. По дороге они разговаривали на иностранном языке, которого я не знаю, думаю на английском. Толстяк просил отвезти их к северному концу площади, но я привез их сюда и теперь вижу, что был прав. Они утверждают, что у них нет документов. Интересно будет послушать их объяснения.

Жубе подвинул стул и сел. Детина посмотрел на него:

– Я что, предлагал тебе сесть?

– Нет, не предлагали.

– Ну так вставай. Вставай, я сказал. Вот так-то лучше, мой мальчик. Ты учишься в Загребском университете и даже был три дня в Белграде, но я что-то не слышал, чтобы тебе присвоили звание народного героя. Ты правильно поступил, приведя сюда этих людей, и я поздравляю тебя от имени нашей Народной Республики, но если ты будешь вести себя не так, как положено человеку твоего возраста и положения, тебе перережут глотку. А теперь возвращайся домой и подумай хорошенько над своим поведением. Да не забудь передать от меня привет твоему уважаемому отцу.

– Вы несправедливы, Госпо Стритар. Лучше я останусь и послушаю.

– Убирайся!

С минуту я думал, что мальчик заупрямится. Он, похоже, и сам так думал, но в конце концов сдался, повернулся и вышел. Когда дверь за ним закрылась, субъект, сидевший у края стола, поднялся, явно собираясь уйти, но Стритар что-то ему сказал, и он подошел к другому стулу и сел. Вульф уселся у конца стола, а я занял стул, который освободил Жубе.

Стритар посмотрел на Вульфа, потом перевел взгляд на меня и снова уставился на моего патрона.

– Что это за разговоры про отсутствие документов? – спросил он.

– Это не разговоры, – сказал Вульф. – Это факт. У нас их нет.

– Где же они? Что за дела? Кто украл их?

– Никто. У нас нет документов. Я думаю, наша история покажется вам необычной.

– Она уже кажется мне необычной. Лучше вам все рассказать.

– Я так и собираюсь сделать, господин Стритар. Меня зовут Тоне Стара. Я родился в Галичнике и с шестнадцати лет, следуя обычаю, начал уезжать в разные места на заработки. Семь лет я возвращался в Галичник в июле, но на восьмой год не вернулся, потому что женился в чужой стране. Жена родила мне сына и умерла, но я все равно не возвратился. Я бросил отцовское ремесло, занялся другими делами и преуспел. Мой сын Алекс вырос, начал мне помогать, и мы преуспели еще больше. Я думал, что порвал все связи с родиной, все забыл, но когда шесть лет назад Югославию исключили из Коминформа[18], у меня вновь появился к ней интерес. И у моего сына тоже. И мы всё пристальней следили за развитием событий. В прошлом июле, после того как Югославия порвала отношения с Советским Союзом и маршал Тито сделал свое знаменитое заявление, мое любопытство достигло предела. Я пытался спорить, не столько с другими, сколько с собой. Я старался собрать побольше информации, чтобы понять, кто прав, кто виноват и каковы истинные интересы и благосостояние моего народа. – Он кивнул на меня. – Мой сын, как и я, очень этим заинтересовался. И в конце концов мы решили, что нельзя судить на таком большом расстоянии. Мы не располагали достаточными сведениями и не могли проверить, соответствуют ли они действительности. Я решил приехать, чтобы разобраться во всем на месте. Сначала я думал ехать один, потому что мой сын не знает языка, но он настаивал на том, чтобы сопровождать меня, и я согласился. Естественно, возникли трудности. Мы не могли получить визы для въезда в Албанию или Югославию, поэтому нам пришлось плыть на корабле до Неаполя, а потом лететь в Бари. Оставив багаж, а с ним и документы в Бари, мы договорились через агента, которого мне рекомендовали, чтобы нас переправили на албанский берег. Причалив ночью в окрестностях Дрина, мы прошли пешком через албанскую территорию в Галичник, но уже через несколько часов поняли, что там ничего не узнаешь, и вернулись назад в Албанию.