Рекс Стаут - Черная гора (сборник)

• Название: Черная гора (сборник)
• Автор: Рекс Стаут
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-367-03100-3

В это издание вошли роман «Черная гора» и повести «Приглашение к убийству», «Это вас не убьет», «Знак зеро».

---

У меня мелькнула мысль, что я буду избавлен от массы неприятностей, если дамочки начнут являться сами, без приглашений, но Фриц добавил:

– Это ваша дочь, миссис Бриттон.

В голосе Фрица улавливалась слабая тень упрека. Он уже давно не одобрял отношения Вульфа к его приемной дочери.

Темноволосая девушка с Балкан, говорящая с сильным акцентом, в один прекрасный день свалилась на голову Вульфа и умудрилась впутать его в дело, которое отнюдь не способствовало увеличению нашего банковского счета[4]. Когда все кончилось, она возвестила, что не намерена возвращаться на родину, но и не собирается воспользоваться теми преимуществами, которые дает ей бумага, оформленная много лет назад в Загребе и удостоверявшая, что она является приемной дочерью Ниро Вульфа.

Она преуспела в двух направлениях – получила работу в туристическом агентстве на Пятой авеню и через год вышла замуж за его владельца, некоего Уильяма Р. Бриттона. Между супругами Бриттон и мистером Вульфом не возникало трений. Трения возникают при контакте, а как раз контакта-то никакого и не было. Дважды в год – на день рождения приемной дочери и на Новый год – Вульф посылал ей огромный букет изысканных орхидей, и все, если не считать, что он присутствовал на похоронах Бриттона, когда тот скончался от сердечного приступа в тысяча девятьсот пятидесятом году.

Вот этого Фриц и не одобрял. Он полагал, что каждый человек, будь тот хоть сам Вульф, должен изредка приглашать дочь на обед, даже если она приемная. Когда он изложил мне свою точку зрения, как это с ним иногда случалось, я пояснил, что Карла раздражает Вульфа, а он – ее, так к чему поддерживать видимость отношений?

Я последовал за Вульфом в кабинет. Карла сидела в красном кожаном кресле. Когда мы вошли, она поднялась и возмущенно сказала:

– Я вас жду уже больше двух часов!

Вульф подошел, взял ее руку и вежливо пожал.

– По крайней мере, ты сидела в удобном кресле, – пробормотал он, направился к своему стоящему за столом креслу, единственному, которое его устраивало, и уселся.

Карла протянула мне руку с отсутствующим видом. Я пожал ее.

– Фриц не знал, где вы, – упрекнула она Вульфа.

– Верно, – согласился он.

– Но он сказал, что вы знаете о Марко.

– Да.

– Я услышала об этом по радио. Сначала собиралась пойти в ресторан к Лео, потом думала обратиться в полицию, а затем решила прийти сюда. Я полагала, что вы будете удивлены, хотя сама не удивилась.

Она говорила с горечью и выглядела расстроенной, но, должен признать, не стала от этого менее привлекательной. Карла оставалась все той же девушкой с Балкан, чьи пронзительные черные глаза поразили мое сердце много лет назад.

Вульф прищурился и взглянул на нее:

– Ты говоришь, что пришла сюда и ждала меня два часа, чтобы узнать подробности о смерти Марко? Почему? Ты была к нему привязана?

– Да.

Вульф прикрыл глаза.

– Если я правильно поняла смысл, который вы вложили в это слово, – уточнила она. – Если вы подразумевали плотское влечение, то, конечно, нет. Моя привязанность была иной.

Вульф открыл глаза:

– И какой же?

– Нас объединяла преданность великой и благородной цели – освобождению нашего народа! И вашего тоже! А вы здесь сидите и строите гримасы. Марко рассказывал мне, что просил вас помочь – идеями и деньгами, но вы отказались.

– Он не говорил мне, что ты участвуешь в деле. Не называл тебя.

– Конечно не называл, – презрительно поморщилась она. – Знал, что вы станете еще больше глумиться над нашими идеалами. Сидите, богатый, сытый и благополучный, в этом прекрасном доме, где к вашим услугам изысканные яства, оранжерея с десятью тысячами орхидей и Арчи Гудвин, который, как раб, делает за вас всю грязную работу и принимает на себя все опасности. Какое вам дело до того, что на родной земле люди стонут под гнетом? Что свобода задушена, плоды труда отнимают, а детей готовят к войне? Перестаньте гримасничать!

Вульф откинулся назад и глубоко вздохнул.

– По-видимому, – произнес он сухо, – я должен преподать тебе урок. Мои гримасы не имеют отношения к твоим чувствам и к твоей дерзости. Они относятся исключительно к стилю и интонации. Я презираю штампы, в особенности извращенные фашистами и коммунистами. Такие обороты речи, как «великая и благородная цель» и «плоды их труда», смердят, изуродованные Гитлером и Сталиным и всем их преступным окружением, Кроме того, в наш век потрясающего триумфа науки освобождение народа уже не назовешь великой и благородной целью, оно и выше, и ниже этого, поскольку стало попросту насущной, жизненной необходимостью. Она не более велика и благородна, чем борьба за хлеб насущный и надежный кров над головой. В отсутствие свободы невозможно оставаться человеком. Любой деспот, фашист или коммунист, теперь не ограничен в средствах. Что ему кованый каблук, меч или даже пулемет? Наука снабдила его оружием, которое способно ввергнуть в его власть всю планету. И только люди, готовые умереть за свободу, имеют право жить свободными.

– Как вы? – презрительно парировала она. – Нет. Как Марко. Он умер.

Вульф ударил рукой по столу:

– Я еще дойду до Марко. Что касается меня, то никто не давал тебе права выносить мне приговор. Я внес свой вклад в борьбу за свободу, в основном финансовый, через те каналы, которые мне представляются наиболее эффективными. И не собираюсь отчитываться перед тобой. Я отказался участвовать в том, что предлагал Марко, потому что сомневался в его начинании. Марко был упрямец, доверчивый и наивный оптимист. Он был…

– Стыдитесь! Он умер, а вы его оскорбляете…

– Достаточно, – прорычал он.

Это наконец ее вразумило, и он понизил голос на несколько децибел:

– Ты разделяешь общее заблуждение, а я – нет. Я не оскорбляю Марко. Я отдаю ему должное, отзываясь о нем так же, как и при жизни. Было бы оскорблением умащать его труп елеем, исторгнутым из меня страхом смерти. Он не понимал, какими силами надеется управлять из-за океана, не мог их контролировать, удостовериться в их честности и преданности делу. Вопреки всему, что он знал об этих людях, некоторые из них могли быть агентами Тито или даже Москвы.

– Это неправда! Он прекрасно их знал. По крайней мере, руководителей. Он не был дураком. И я не дура. Мы постоянно их контролировали, и я… Куда вы?

Вульф отодвинулся вместе с креслом от стола и встал.

– Может, ты и не дура, – изрек он, – но я идиот. Позволил втянуть себя в бессмысленный спор, хотя мог бы заранее его предвидеть. Я хочу есть. Я как раз ужинал, когда пришло известие о смерти Марко. У меня пропал аппетит. Я старался закончить ужин, но не мог проглотить ни кусочка. Я плохо соображаю на пустой желудок, поэтому собираюсь пойти на кухню и что-нибудь съесть. – Он взглянул на стенные часы. – Пойдешь со мной?

Она покачала головой:

– Я ужинала. И не могу есть.

– А ты, Арчи?

Я сказал, что не отказался бы от стакана молока, и вышел за ним. Фриц, отложив при нашем появлении журнал, глубокомысленно произнес:

– Голодающий мертвецу не помощник, – и открыл дверцу холодильника.

– Индейку, сыр и ананас, – заказал Вульф. – Я прежде такого не слышал. Это Монтень?

– Нет, сэр.

Фриц поставил на стол блюдо с индейкой, снял с него крышку и протянул Вульфу разделочный нож.

– Это моя мысль. Я знал, что вы позвоните мне или сами придете, и заготовил подходящее изречение.

– Поздравляю, – проговорил Вульф, орудуя ножом. – Сойти за Монтеня дано немногим.

Я собирался только выпить молока, но даже Вышинский не наложил бы вето[5] на шедевр, сотворенный Фрицем из творожного сыра и свежего ананаса, вымоченного в белом вине. А тут еще Вульф предложил мне крылышко и ножку. Отказаться было неудобно.

Фриц положил на тарелку всякой вкуснятины и отнес ее Карле, но, когда минут через двадцать мы вернулись в кабинет, все стояло нетронутым. Возможно, она была слишком расстроена, чтобы есть, но в это мне как-то не верилось. Просто Карла отлично знала, как раздражается Вульф, когда пропадает хорошая еда.

Вульф сел за стол и хмуро воззрился на нее:

– Посмотрим, сможем ли мы обойтись без ссоры. По твоим словам, ты предполагала, что я буду удивлен, а сама ничуть не удивилась. Удивлен чем?

Она тоже нахмурилась:

– Я не… Да, конечно. Удивлены тем, что Марко убили.

– А ты не удивилась?

– Нет.

– Почему?

– Потому что была в курсе его дел. А вы?

– Только в самых общих чертах. Поделись со мной тем, что знаешь.

– Ну, в последние три года он вложил в борьбу около шестидесяти тысяч долларов своих собственных денег и собрал пожертвований более чем на полмиллиона. Семь раз ездил в Италию и встречался там с руководителями движения, прибывшими из-за Адриатики. Снарядил им в помощь двенадцать активистов отсюда, мужчин и двух женщин. Трех черногорцев, трех словенцев, двух хорватов и шесть сербов. Печатал листовки, которые распространялись среди крестьян. Отправил на родину несколько тонн продовольствия и других припасов…