Борис Бурлак - Левый фланг

• Название: Левый фланг
• Автор: Борис Бурлак
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1973

Роман Бориса Бурлака «Левый фланг» посвящен освободительному походу Советской Армии в страны Дунайского бассейна. В нем рассказывается о последних месяцах войны с фашизмом, о советских воинах, верных своему интернациональному долгу.

Повествование доведено почти до дня победы, когда войска южных фронтов героически штурмовали Вену.

---

— А может быть, мне тоже пойти с Зарицким?

— Не хотелось бы, Иван Григорьевич, посылать и тебя туда же. Понимаешь?

— Я только присмотрю за ним, чтобы не зарывался.

— Ну да ладно, иди.

Строев обратил внимание, как осунулся комдив за эти двое суток, которые провел без сна: лицо серое, глаза воспалены, рыжая щетинка на тяжеловатом подбородке. Но крепится бывший комбат — молодость выручает, да и порода — кремень, все выдержит. А комдиву показалось, что обычно ровный, спокойный его зам вроде бы и волнуется сегодня, как новичок, впервые идущий на передний край, однако прячет свое волнение за этой полуулыбкой на чисто выбритом лице, глядя на которое, никак не скажешь, что ему пятый десяток.

— Так я отправлюсь, Василий Яковлевич.

— Поскорее возвращайся, Иван Григорьевич.

— Как, и вы идете, товарищ полковник? — спросил Зарицкий.

Комдив ответил за него:

— Вместе вам будет повеселее, майор. Но командиром группы остаетесь вы. Полковник идет для общего руководства. Поняли?

— Ясно, товарищ генерал.

Строев перекинул автомат на грудь и пошел рядом с цветным трофейным проводом, что тянулся через цветущие сады напрямую в бондаревский полк. Жора Акопян, маленький старшина, обогнал его, а Зарицкий поотстал: майору что-то дополнительно и одному говорил комдив у стереотрубы.

Телефонный провод вывел Строева на отсечную позицию противотанковой батареи, которая стояла близ Дуная, чтобы, в случае какой-нибудь заминки, поддержать огнем бронекатера речной флотилии. Но они все еще не подошли, и солдаты буквально томились от ожидания. Иван Григорьевич разговорился с ними, пока учебная рота, саперы и разведчики занимали свой рубеж невдалеке отсюда, где до сих пор лежала одна реденькая цепь автоматчиков из бондаревского полка.

— Гора с горой не сходятся!.. — сказал он Тишину, который первым козырнул полковнику.

Микола был в одной гимнастерке, и вся грудь его была защищена, словно рыцарской кольчугой, боевыми орденами и медалями.

— О том, как воюешь, не спрашиваю, без того видно, что молодец! Ты лучше скажи-ка мне, что с твоим помкомвзвода, выдюжил он?

— Цел, целехонек! — оживился Микола, довольный тем, что полковник не забыл их встречу на дороге в самом начале наступления на Вену. — Пишет, что поправляется. А худо было ему. Два раза выносили в мертвецкую, но оба раза воскресал.

— Крепкий мужик. Впрочем, теперь за главного хирурга действует сама Победа: она исцеляет даже тех, кого медики считают безнадежными. Но ты все-таки не очень красуйся перед танками. Кому-кому, а тебе надо обязательно вернуться домой вот таким же молодцом. Тем паче, ты действительно заслужил две жизни.

— Спасибо на добром слове, товарищ полковник. А скажите, товарищ полковник, зачем вы-то собрались туда? — Микола уже озорно мотнул головой в сторону пехоты, на северо-запад.

— Это я прогуляться немного.

Тишин промолчал, не считая себя вправе давать советы высокому начальству. По Дунаю раскатился протяжный, звонкий залп гвардейских минометов. Вековой пойменный лес в точности повторил его, усиливая многократно. И когда эхо, наконец, погасло, Иван Григорьевич сказал:

— Кажется, бронекатера подходят. Теперь вам, товарищи, будет повеселее.

Он добро простился с пушкарями и ходким шагом направился к пехоте, вслед за Акопяном.

Микола посмотрел туда, на узкий городок, занятый наполовину нашими, а наполовину — немцами. Так не раз случалось на Южной Украине с ее длинными селами, растянувшимися вдоль балок. Помнится, в Верблюжке его, Миколу, наградили первой медалью за один конец села, отбитый у противника, а за другой конец дали первый орден. Две награды, за одно село, через которое больше месяца проходил передний край. Давно это было. Теперь, конечно, у немцев кишка тонка, чтобы подолгу удерживать населенные пункты. Вот сейчас полковник Строев с ходу турнет их из этого венского пригорода и погонит дальше, к Флоридсдорфу.

На Дунае появился головной бронекатер. Он шел по заминированной реке совсем не шибко, но течение здесь было таким сумасшедше-быстрым, в головокружительных воронках, что казалось, он летит на Вену, точно глиссер, который видел когда-то, в детстве, на Днепре Микола Тишин. Все артиллеристы не спускали с него глаз, пока он не скрылся за деревьями. Потом за ним, в просветах леса, замелькали еще бронекатера, еще. Они двигались строго один за другим. Тишин многое слыхал о Дунайской речной флотилии, однако ему не приходилось ее видеть в боевом строю. И Микола решил, что обязательно станет моряком после войны: будет странствовать по всему свету, побывает во всех царствах-государствах, сам посмотрит, как живут-поживают разные люди на земле. Микола размечтался и позабыл о Строеве и о том, что с минуты на минуту грянет бой за австрийский «дорф». Он даже слегка вздрогнул, когда справа налетела воздушная волна гаубичного удара. Началась короткая огневая подготовка. Небо над Дунаем, совсем прояснившееся к утру, опять заволокло дымом, пылью. Тишин бросил наблюдать за катерами и уж больше не терял из виду белую, в цвету, вишневую посадку, где должен быть, по его расчетам, Строев.

Что такое эти пять минут? В мирное время — это миг, и целая вечность — на передовой, в ожидании атаки. Строев лежал рядом с Зарицким, поглядывая то вправо, то влево, на солдат, которые, в свою очередь, смотрели на него с надеждой, будто он один мог изменить весь ход боя. Строев знал: перед каждым из них сейчас проходит все их прошлое, вся жизнь, год за годом. Он вспомнил опять Лециса: действительно, как трудно вставать в атаку, когда человек уже ясно видит конец войны. Вспомнил и поразился совпадению мимолетных слов старого политработника с его собственными раздумьями. Ему казалось, что и сам он испытывает сейчас эту психологическую трудность. А-а, какая ерунда! Скоро атака — он глянул на часы, — пошла последняя минута артиллерийского налета.

Зарицкий приподнялся на локтях раньше, чем погасло эхо орудийного раската. Маленький старшина вскочил вслед за ним. Строев тоже встал, отряхнулся от прошлогодних листьев.

— Вперед, — негромко сказал он майору и старшине, которые успели опередить его, и получилось так, что сказал он это самому себе.

Сводная группа двинулась в обход поселка с юга, а там, в поселке, сразу же вспыхнула ружейно-пулеметная пальба: штурмовые группы возобновили бой на западной окраине.

Строев ни на шаг не отставал от боевой цепи курсантов учебной роты, — и те, видя, что вместе с ними идет полковник, шли очень споро и спокойно, как на маневрах. Лишь кое-где звонко рвались мины: недолет — перелет, недолет — перелет. Немцы не ожидали флангового удара и сосредоточили огонь против тех, что наступал прямо в лоб. (Немцы оставались немцами.)

Недалеко от дороги, что сверкающей речкой выбегала из-за крайних домов на луг, курсантская цепь вынуждена была залечь. Противник понял наконец, что его могут обойти со стороны Дуная, и перенес огонь на юг, чтобы прикрыть шоссе, ведущее к Флоридсдорфу. Этим и воспользовался бондаревский полк: штурмовые группы усилили нажим в поселке. Там разгорелись гранатные бои за каждый дом.

Строев догадывался, что у противника недостает пехоты для надежного прикрытия единственной дороги и поэтому нужно только пробиться через огневую завесу немцев и отрезать их от Флоридсдорфа — левобережного пригорода Вены.

— Не теряйте времени, короткими перебежками — к дороге, — сказал он Зарицкому.

Но курсанты, саперы и разведчики и без команды понимали, что надо делать: они со всего размаху, ничком падали в свежие воронки, отлеживались с минуту, выбирая следующий момент, и снова энергично вскакивали, бежали.

Вся земля вокруг была покрыта шахматкой разрывов, и каждому хотелось не ошибиться в этом  б л и ц - т у р н и р е, не допустить того опрометчивого хода на авось, который мог стоить жизни. Строев ценил мудрость солдат, не торопил их очень и тоже, рассчитывая свои броски, перебегал от одной воронки к другой, вслед за цепью. Константин Зарицкий и Жора Акопян всегда оказывались неподалеку от него. Он коротко кивал им головой, хотя они сейчас вряд ли могли видеть его ободряющие знаки.

Когда до кювета оставалось совсем немного, на дорогу неожиданно выполз «фердинанд». Откуда его черт принес? Иван Григорьевич заметил опасность на бегу и не успел достичь заранее облюбованной воронки: магниевая вспышка больно сверкнула перед глазами, и он, едва уловив ничтожную разницу во времени между выстрелом и близким сухим разрывом, неловко повалился наземь, опрокинутый встречной взрывной волной, — как показалось в ту секунду. Вгорячах попытался встать, но понял, что ранен — и тяжело.

Зарицкий и маленький старшина подбежали к Строеву. Не обращая внимания на огонь самоходки, они перенесли его в ближнюю глубокую воронку.