Хуан Гомес-Хурадо - Эмблема предателя

• Название: Эмблема предателя
• Автор: Хуан Гомес-Хурадо
• Издательство: группа “Исторический роман“
• Жанр: Триллер
• Год: 2015

Гибралтарский пролив, 1940 год. В эпицентре шторма капитан Гонсалес спасает группу потерпевших кораблекрушение немцев. Когда буря стихает, их предводитель дарит капитану значок из чистого золота. После разговора с ним Гонсалес не может забыть двух слов: предательство и спасение. Вокруг этого значка вращается полная приключений жизнь Пауля, молодого сироты, живущего с матерью и дядей, бароном фон Шрёдером. Тайна, скрывающаяся за странной смертью отца, сподвигла Пауля на опасное в послевоенном Мюнхене расследование. Даже его любовь к Алисе, бесстрашной еврейской девушке-фотографу, не может помешать непреодолимому желанию выяснить, что же на самом деле произошло с его отцом. Но Пауль не знает, что это расследование приведет к непредвиденным последствиям и навсегда изменит судьбу его окружения.

В 2008 году роман получил VII премию города Торревьехи.

Перевод с испанского - группа “Исторический роман“, 2015 год.

---

- Ну так следи за ними. С разумной дистанции.

Отто на мгновение задумался.

- У меня есть для этого подходящий человек, - произнес он наконец.

Этот разговор слышал еще один человек, который прятался в темном углу коридора. Он слышал всё, хотя ничего и не понял. Когда же чета Шрёдеров наконец удалилась в свою супружескую спальню, он проскользнул в комнату Эдуарда.

При виде того, что находилось внутри, он упал на колени. Когда же он встал, то даже те остатки невинности, которые не удалось выжечь его матери, те частички души, которую еще за все эти годы не заразила ненависть и зависть к двоюродному брату, были мертвы и превратились в пепел.

Он убьет за это Пауля Райнера.

Теперь он - наследник. Теперь он будет бароном.

Он не мог разобраться, какая из этих двух противоречивых мыслей кажется ему более возбуждающей.

9

Пауль Райнер дрожал под мелким майским дождем. Мать больше уже не тащила его за собой, он шел рядом по кварталу Швабинг, где обитала богема - сердцу Мюнхена, тому месту, где воры и поэты до самой зари делили таверны с художниками и проститутками. Однако Пуаль с матерью обнаружили лишь немногие двери открытыми и не вошли ни в одну, потому что не имели ни пфеннинга.

- Спрячемся в этом подъезде, - сказал Пауль.

- Опять придет сторож и вышвырнет нас на улицу, как и в прошлые три раза.

- Мы не можем оставаться здесь, мама. Ты подхватишь пневмонию.

Оба втиснулись на узкое крыльцо здания, которое знавало лучшие времена. По крайней мере, этот выступ на фасаде защищал их от дождя, намочившего пустынные тротуары и неровные булыжники мостовой. Скудный свет фонарей отбрасывал на поверхность мокрых улиц странные тени, таких Пауль в жизни своей не видывал.

В страхе он еще теснее прижался к матери.

- Ты же по-прежнему носишь отцовские часы, ведь так?

- Да, - признался Пауль, немного испуганно.

За последний час она задавала этот вопрос уже трижды. Илзе была вымотана и словно потухла, будто на усилие, с которым она дала сыну пощечину и увела его по переулкам, подальше от особняка фон Шрёдеров, она растратила тот резерв энергии, о существовании которого даже не предполагала, но теперь потеряла навсегда. Ее глаза запали, а руки дрожали.

- Завтра мы их заложим, и всё будет хорошо, - заверила она.

На самом деле часы не представляли особой ценности, они даже не были золотыми. Пауль подумал, что вырученных за них денег хватит разве что на одну ночь в пансионе; ну, в лучшем случае, еще и на горячий ужин.

- Чудесный план, - выдавил он.

- Прежде всего нам нужно найти крышу над головой, а потом я собираюсь снова устроиться на пороховой завод.

- Но, мама... Порохового завода больше нет. Его расформировали, как только закончилась война.

"И ты сама мне об этом рассказывала", - добавил про себя Пауль, теперь по-настоящему обеспокоенный.

- Скоро солнце взойдет, - сказала мать.

Пауль не ответил. Он наклонил голову и сделал несколько быстрых и уверенных шагов, чтобы успокоиться. Он хотел лишь дать себе отсрочку, чтобы на несколько мгновений прикрыть глаза.

Я так устал... И не понимаю, что произошло ночью. А она вела себя так странно... возможно, она говорила правду.

- Мама, ты знаешь, что случилось с папой?

Илзе на несколько мгновений пробудилась из летаргического сна. В глубине ее глаз зажегся огонек, словно усталое дуновение ветра разожгло последнюю искру давно угасшего костра. Она взяла Пауля за подбородок и с нежностью провела рукой по его лицу.

- Пауль, я тебя очень прошу. Забудь обо всём, что ты слышал сегодня вечером. Твой отец был хорошим человеком и трагически погиб при кораблекрушении. Обещай мне, что ты не будешь лезть в это дело и не станешь докапываться до истины, которой всё равно не найдешь, потому что я не могу потерять еще и тебя. Ты - единственное, что у меня осталось. Мой крошка Пауль.

Первые проблески зари удлинили тени на улица Мюнхена и унесли с собой дождь.

- Обещай мне, - настаивала она, и голос ее звучал все тише.

Пауль засомневался, прежде чем ответить.

- Обещаю, - сказал он наконец.

10

- Тпру!

Повозка угольщика со скрипом остановилась на Райнштрассе. Пара лошадей нетерпеливо били копытами по мостовой, их глаза были прикрыты шорами, а крупы почернели от пота и угольной пыли. Угольщик спрыгнул на землю и рассеянно провел рукой по боковине повозки, на которой краской было выведено его имя - "Клаус Граф", хотя разобрать можно было только первые две буквы.

- Наведи здесь порядок, Вилли! Я люблю, когда клиенты знают, кто им поставляет сырье, - почти добродушно произнес угольщик.

Мужчина, сидевший рядом с ним на облучке, снял шляпу, вынул тряпку, на которой еще оставались остатки цвета, и насвистывая принялся оттирать дерево. Это была его единственная манера изъясняться, так как он был нем. Мелодия была тихой и стремительной, а мужчина казался довольным.

Момент был подходящим.

Пауль шел за ними всё утро с тех пор, как они выехали из каретного сарая в Лехеле, принадлежавшего Графу. Мальчик наблюдал за ними со вчерашнего дня и понял, что у него больше шансов получить работу у угольщика ближе к часу дня, во время полуденного перерыва. Мужчины расправились с огромными бутербродами и выпили по паре литров пива. Они уже забыли об утренней раздражительности, когда с росой ожидали у повозки, пока откроется угольный склад, но еще были далеки от вечерней вспыльчивой усталости, с которой молча поглощали последнюю порцию пива в таверне, находившейся неподалеку от последнего дома, куда они поставляли уголь, от которого першило в горле.

"Если не удастся, да поможет нам Господь", - подумал отчаявшийся Пауль.

Вот уже два дня он безуспешно искал работу, и за эти дни у них почти и крошки во рту не было. Денег, полученных за часы, которые они заложили, хватило на две ночи в пансионе и завтрак, состоявший из хлеба и пива. Мать тоже упорно искала работу, обращаясь в самые разные места, но вскоре обнаружила, что в эти времена куда-нибудь устроиться было настоящей утопией. Сейчас женщин увольняли отовсюду; даже те, у которых во время войны была работа, теперь ее лишились, как только с фронта вернулись мужчины. Впрочем, работодатели были от этого отнюдь не в восторге.

- Черт бы побрал это правительство вместе с их принципами! - бросил булочник, в чью пекарню она заглянула в поисках невозможного. - В последние месяцы нас вынудили нанять этих ветеранов, хотя женщины работали ничуть не хуже и обходились намного дешевле.

- Вы сказали, женщины работали ничуть не хуже мужчин? - спросил Пауль вызывающим тоном. Он был явно не в духе. Его желудок урчал от голода, а запах горячего хлеба щекотал нервы.

- Некоторые даже лучше. У меня была одна работница, которая как никто другой управлялась с тестом.

- Тогда почему им меньше платили?

- Что ж, парень, это очевидно, - ответил пожимая плечами булочник. - Они ведь женщины.

Тут не было никакой логики, Пауль не в состоянии был этого понять, хотя его мать, как и остальные работники булочной, кивнула.

- Поймешь, когда повзрослеешь, - сказал один из работников, когда они уходили. И все расхохотались за их спиной.

Паулю повезло не больше. После того, как он спрашивал, нет ли для него работы, первым делом ему задавали вопрос - не ветеран ли он войны. Столкнувшись за несколько часов со множеством разочарований, он решил подойти к проблеме более рационально. Доверившись судьбе, он последовал за угольщиком, чтобы изучить его и найти наилучший способ. Им удалось переночевать в пансионе и третью ночь, дав обещание заплатить на следующий день, хозяйка сжалилась над ними.

Она даже дала им тарелку густого супа с плавающими в нем маленькими кусочками картошки и ломоть черного хлеба.

И вот Пауль пересекал Райнштрассе. Это было шумное и веселое место, со множеством лоточников, продавцов газет и точильщиков, которые громко пытались навязать свои коробки спичек, последние новости или преимущества остро наточенных ножниц. Исходящий из булочных аромат смешивался с запахом навоза, поскольку в Швабинге лошадей было больше, чем машин.

Пауль воспользовался тем, что помощник угольщика отправился искать привратника, чтобы тот открыл дверь в подвал. А в это время угольщик готовил огромные корзины, в которых транспортировал свой товар.

"Может, в одиночестве он будет более любезным. Люди ведут себя с незнакомцами по-другому в присутствии подчиненных", - думал Пауль по дороге.

- Добрый вечер.

- Какое дело привело тебя сюда, парень?

- Мне нужна работа.

- Ступай, парень. Мне никто не нужен.

- Я сильный и мог бы быстро помочь вам разгрузить повозку.

Угольщик наконец-то удостоил Пауля взглядом и осмотрел с головы до ног. Тот по-прежнему был в черных брюках, белой рубашке и жилете и выглядел как официант. По сравнению с дородным и располневшим человеком, стоящим напротив, Пауль чувствовал себя слабаком.