Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня

• Название: Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня
• Автор: Василий Песков
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: ISBN 978-5-87107-852-5

В третий том собрания сочинений Василия Пескова, известного журналиста «Комсомольской правды», писателя и телеведущего, вошли не только его рассказы о природе, но и репортажи о первых космонавтах нашей страны. И среди них — о первой в мире женщине-космонавте Валентине Терешковой. Здесь же вы прочтете начало увлекательного рассказа из командировки Василия Михайловича в Антарктиду, тогда мало кто из репортеров мог побывать в такой поездке к Южному полюсу планеты.

---

На дне оврага, в лопухах велел отыскать припасенный ранее саженец: «Ну вот… Это на память, что жил. А вам бы при жизни надо иметь.

Земля тут в самый раз. Добудьте антоновку, побольше антоновки. А там, в уголке, у оврага хорошо бы черемуху. Обязательно. Не одной картошкой сыт человек». Через три дня умер старик.

Семь лет прошло. Чуть покосился к оврагу забор из палок. Выросла яблоня. Зимой огород засыпают белые звезды снега. Наливными яблоками висят на ветках тяжелые снегири. Придет весна, беззаботные внуки опять посадят картошку под яблоней. И невдомек им, как сиротливо и скучно стоять дедовской яблоне одной у оврага…

Фото автора. 21 марта 1962 г.

Биография аспиранта

Биография необычная. Родился и рос на Дону. Сенокос, ночное, рыбалка. Патронные позеленевшие гильзы и каски, найденные в балке, были игрушками детства. Десятилетка. Институт иностранных языков. Дорога Анатолия Сенникова, казалось, определилась. И вдруг круто повернула дорога в село. И даже не к Дону, в родную станицу, а в бедное село Каменку на харьковских землях.

Бабы, увидев его, заплакали:

— Так вин же птенчик. Який з него голова?..

Бабьими слезами плакало запущенное хозяйство колхоза. Анатолий должен был стать шестнадцатым после войны председателем. Он стоял, не зная, что людям сказать. Институт языков… Смешно. Комитет комсомола… Там его считали хорошим организатором. Даже очень хорошим. Потому и решили послать.

— Будем работать, — сказал он на сельском сходе…

Он весело улыбался кому-то, постукивая карандашом по столу.

Два года работы. Упорной работы. Он позже всех на селе ложился. Вставал, когда пастух за околицей щелкал кнутом и теплое молоко стучало в днища подойников. Если сейчас заглянуть в счетоводную книгу колхоза, то можно увидеть, как становилось на ноги хозяйство. В два с половиной раза стало больше молока, мяса — в четыре раза. Триста тысяч уток появилось на озере.

В графе «трудодни», там, где писался гривенник, стали писать рубли.

Четыре лежащих рядом колхоза превратили в совхоз. Сенников Анатолий стал директором. Хорошим директором. Целый день в поле, на фермах. Изредка уезжал в Харьков сдавать экзамен — в зооветеринарный институт поступил…

— Ко двору пришелся, — говорили в райкоме.

— Золотой человек, — говорили в деревне.

И так уж повелось: тянет человек — значит, еще труднее работу находят. Под Киевом давно стоит совхоз «Яготинский». В этом совхозе гектарами меряют воду. Две тысячи гектаров воды. А где вода, там рыба и утки. Рыба и мясо. Но так уж велось хозяйство, что ни рыбы, ни мяса. Стали искать крепкую руку.

— Сенников… потянет?

— Потянет.

Приехал Анатолий к озерам. И опять, как в Каменке, — раньше всех на ногах. Поиски молодых помощников, долгие разговоры со стариками, «съевшими собаку на утке».

Ночи над книгами, а утром — выбрит, подтянут, приветлив…

Вот что сделано за год. Получал совхоз тысячу триста центнеров утиного мяса — получил в 1961 году девять тысяч восемьсот центнеров.

Птичье стадо продолжает расти, оно близится к миллиону…

Вчера я встретился с Анатолием в Киеве, на съезде украинских комсомольцев. У окна стоял молодой парень. Он весело улыбался кому-то, постукивая карандашом по стеклу.

— Это вы директор?

— Это я утиный директор…

Мы присели.

— Секреты успеха? — Анатолий подумал секунду. — Люди! Надо было добиться, чтобы люди поверили в дело. А это нелегкая штука. Это — требовать и не обидеть. Это — не обещать лишнего, а уж если пообещал, выполни. Это — пример в работе. Это — четкость и честность в оплате, это подбор кадров. Это, если хотите, твоя улыбка, твоя подтянутость, ну и знание дела, конечно.

Я убежден: многие неполадки в селе от неумения хозяйствовать. Учиться хозяйствовать — это, по-моему, главное для сельских ребят…

— А ваша учеба?

— Я поступил в аспирантуру. Тема все та же: «Разведение уток»… Между прочим, сколько, по-вашему, утка приносит яиц?.. Не знаете. Так вот. В совхозах считают — тридцать — сорок. Наука говорила: восемьдесят, не более! А у нас…

Сколько, вы думаете?.. В среднем по сто четыре яйца получаем. Здорово, а?! Тоже без всяких секретов. Продуманный уход, подбор кормов, продленный световой день… Летом к нам приезжайте. Ух, красота. Сплошные озера, камыши и наши белые стаи… Да, может, и в Москве встретимся: меня делегатом большого съезда избрали. Буду ли выступать?.. Посмотрим. Сказать есть кое-что…

Фото автора. 25 марта 1962

Стыдно, Петро!

Узин Киевской области. Секретарю райкома П. Шевченко.

Здравствуйте, Петро. Был в Узине, очень хотел повидать, но не застал — вы уехали в отпуск. Поэтому вынужден написать.

В Узине, в двухстах метрах от райкома, живет семья Поповичей. Глава семьи Роман Порфирьевич почти сорок лет работает кочегаром в вашем поселке. Федосья Касьяновна — его жена. Она вырастила пятерых детей. Это хорошие, сердечные люди. И дети в доме Поповичей выросли людьми настоящими. Но встретится Федосья Касьяновна — в ее добрых глазах вы заметите материнскую грусть. Дело вот в чем.

В сорок девятом году у Поповичей заболела младшая дочь. Полиомиелит. И вот уже тринадцать лет она прикована к постели. Она не может даже сидеть. Окно возле ее кровати постоянно открыто. И можно подивиться, как много жизни успел увидеть любознательный и жизнерадостный человек через это окно. На тумбочке у кровати — стопка книг. В день, когда мы познакомились с Надей, там лежали третий том «Тихого Дона», «Дорога в космос» Гагарина, книга о партизанах, книжка стихов. Я спросил, как она училась читать.

— Подружка ходила…

Подружка — это Надя Шевченко. Вернувшись из школы, она становилась учительницей. Заходила к Поповичам, садилась на низкий стул у кровати и начинала: «ма-ма»… «Шу-ра мо-ет ра-му» — с первых страниц букваря. Потом диктанты, по всем правилам, с отметками. Были «двойки», были «четверки», потом «пятерки» в самодельном журнале. Надя научилась писать и читать. В комнату пришли книги — мир, что виделся за окошком, оказался богатым и интересным. С каждым приходом подруги окошко делалось шире. Но Надя Шевченко, окончив школу, сразу же вышла замуж. И как-то понемногу прекратились уроки. «Горят костры далекие» была последняя песня, которую спели подруги после уроков…

Была у Нади и другая учительница. Она приехала в узинскую школу, молодая, веселая. Едва поставила чемоданы — сразу пошла по дворам знакомиться. В доме Поповичей дольше всех задержалась, а потом приходила в неделю два раза, садилась на скамейку перед кроватью, раскрывала задачник:

— Начнем урок…

И опять мир расцветал новыми красками.

Но учительницу Соляник Нину Александровну повысили в должности и послали в другое село. Она присылает письма, спрашивает, что и как.

Надя берет карандаш, пишет. Надя пишет, что очень хорошо научилась вышивать. Яркими розами и васильками вышила скатерть, салфетки, подушки. Надя пишет: «Заходят девочки из десятого класса. Играем в лото, в домино, в «дурака». Хохочем. Иногда поем…» Надя стесняется написать, как тихо бывает в комнате, как монотонно стучат часы, как пусто на душе после таких вечеров. Надя берет иголку и вышивает всю ночь. Третья, четвертая, пятая скатерть с алыми розами. Утром в окошко видно, как подруги с портфелями в школу идут…

Вы, Петро, понимаете, почему письмо адресовано вам, в райком комсомола. Вы помните дружескую просьбу старшего брата Нади. Он писал из Москвы: «Надя нуждается в помощи. Она много читает. Но, в общем, образования никакого — три класса, не больше. Это мало для человека… Надя, как и мы с вами, должна знать мир, должна знать, как прекрасна земля, сколько на ней чудес и загадок… Только учеба сделает ее жизнь содержательной. По-моему, это ваше, комсомольское дело. Попросите молодых учителей, ребят-старшеклассников. Моя помощь нужна — напишите. Сделаю все, что могу. Давайте не оставим человека один на один с вышивкой…»

— Да, надо помочь, обязательно поможем… — Это ваши, Петро, слова. Вы сказали их младшему брату Нади, который передавал письмо.

Прошла неделя, другая. Брат снова пришел в райком.

— А, насчет сестры! Сейчас позвоню… Извини, занято… Сделаем, сделаем. Зайди через три дня… — это опять ваши слова, Петро.

Еще неделя.

— Да, да, помню… Я уже говорил. Что, никто не приходит?! Странно. Сейчас я… Понимаешь, никого в школе. Зайди через три дня…

Еще неделя прошла.

— Да, виноват… Сделаем! Зайди денька через три… Да нет, ты не стесняйся, это ж райком…

Младший брат Нади действительно верил в силу райкома, верил в вашу силу, в ваше слово, Петро. Он двенадцать (!) раз приходил. А потом перестал ходить. «Неудобно такое выпрашивать… Иду однажды по улице. Гляжу, секретарь навстречу. Увидел меня и сразу на другую сторону перешел…» Школьник Коля Попович правильно понял: стыдно секретарю. Не умеет слова держать.