Эдуард Веркин - Краткая История Тьмы

• Название: Краткая История Тьмы
• Автор: Эдуард Веркин
• Жанр: Фэнтези

Придет время, и ты поймешь. Время – песок, протекающий между пальцами. Материя – всего лишь сгущенный свет. Жизнь – секунда между вдохом и выдохом. Ты вписан в Книгу Судеб еще до своего первого крика. И что бы ты ни делал – ничего нельзя изменить. Осталось выяснить лишь одно – кто именно тебя вписал? Кто он, Летописец Места Снов? Выяснить и задать ему вопросы

---

Но и погода ведь тоже скверная.

Вопли. Услышал издалека. Крики. Стук. Стук ему не очень понравился. Сразу представилось почему то, что стучат по голове. Чем то твердо–мягким. Например, рулоном обоев. Рулоном по менеджеру. Кстати, если усердствовать, то можно, наверное, оставить синяков.

Душно. Зимин почувствовал, как здесь душно, в обоях. В обойной могиле нет мочи дышать…

Так, кстати, оно и оказалось, она стучала обоями. Продавцы терпеливо ждали вокруг, а возле прилавка действительно разворачивался скандал. Настоящий, хороший такой скандал, со вкусом, с чувством, это как то даже порадовало. Вчера, например, скандал получился вялый, без огонька, без вдохновенья. А сегодня наоборот, даже вон колотят чем то.

Работники магазина, впрочем, охрану звать не спешили, стояли, по–японски улыбались.

Терпеливые тоже.

Это из за куртки, подумал Зимин. Она начала скандалить, позвали ст. инквизитора Королёву, и та увидела куртку. Кожа питона, серебряные пуговицы, ручная работа, стоит примерно столько, сколько Королёва зарабатывает в год. А еще серьги, серьги тоже хороши, с настоящими бриллиантами.

И Королёва все поняла, кого попало в ст. инквизиторы не берут.

— Ваша спутница… — указала ст. инквизитор, — ваша спутница… Она…

— Буянит–с, — закончил Зимин.

— И буяню!

Все понятно, она в плохом настроении. Как всегда в последнее время.

— Оборзели! Не, Зима, ты видел, как оборзели! Я беру торшер, восемнадцать тысяч за торшер — и он у меня не светит! Я его еще чинить должна, да? А это? Я покупаю обои, мне нужно восемь рулонов, я плачу деньги, а потом оказывается, что таких обоев всего шесть! И они предлагают мне вместо них китайские!

— Брось, — попытался успокоить Зимин. — Давай возьмем китайские.

Так, на всякий случай сказал, знал, что все равно не успокоится. И на китайские не согласится ни за что.

— Я не хочу китайские! Не хочу!

Она топнула ногой. Пуговицы из потемневшего серебра брякнули.

— Мне эти понравились! Вот эти!

Она ткнула пальцем в образец и продырявила его и сразу же сказала задумчиво:

— Ну вот, и обуратинились, однако…

Зимин усмехнулся. Хорошо сказано, как всегда. Зимину всегда это в ней нравилось, язык — как бритва, из за этого и познакомились.

— Буратина в сердце моем, — сказала она, положила обои, после чего успокоилась. — Вот так всегда, захочешь поклеить обои, так сразу какая то мистика прет… А?

— Конечно, — сказал Зимин и направился к выходу. — Я там подожду, на стоянке.

Он вышел из обойного салона и стал спускаться на стоянку. В лифте не поехал, попер по лестнице. В последнее время он никогда вниз на лифте не ездил, любил пройтись. Шагал по ступеням, пребывая в печали, раздумывая — заставят ли теперь покупать проткнутый рулон обоев или предпочтут не связываться?

На третьем уровне на стене было написано «Царяпкина, я тебя люблю». Зимин остановился. Царяпкина ему понравилась, и он записал фамилию в смартфон, в коллекцию. Царяпкина, конечно, была хороша, есть в ней что то поэтическое, наверняка эта Царяпкина сочиняет белые стихи про муми–троллей, жили–были муммитролли, а потом сгорели в поле. А еще Царяпкина аквариумистка. Разводит черепашек и бойцовых тайваньских рыбок–петушков.

Тихо. Почему здесь так тихо? Среда, день, дождь, Царяпкина.

Зимин поглядел вниз, в пролет. Царяпкина в пролете. Как все. Все в пролете. А кто не в пролете, те в трубе. Тихо, то есть никого совсем, только вентиляторы жужжат. Зимин пошагал дальше. Между третьим и вторым этажом опять позвонил Евсеев, стал рассказывать про то, что в детстве он обожал Вашингтона Ирвинга, особенно там, где про капитана Кида…

Зимин отключил телефон совсем, сказал себе, что позвонит Евсееву завтра. Или послезавтра.

На втором уровне имелся выход на стоянку. Зимин пнул дверь и оказался в просторном полутемном помещении, заставленном машинами. Здесь пахло бензином и бетоном. Зимин медленно шагал по полосатой линии между автомобилями и думал, что надо, наверное, на самом деле отдохнуть. Осенью всегда хочется отдохнуть, желательно где нибудь… Где нибудь в теплоте. В море.

На стоянке тоже было тихо, настолько, что Зимину стало казаться, что за ним кто то шлепает. Топ–топ, топ, он, конечно, понимал, что это всего–навсего эхо его собственных шагов, но мысль о том, что его преследуют, уже поселилась в голове и не отпускала. Начал бояться собственных шагов…

А все нервы. Нервы надо лечить пиявками. Хотя никакие пиявки не помогут, надо уже электрошоком.

За спиной вздохнули.

Зимин остановился. Почувствовал, как неприятно зачесалась шея, точно кто то дунул холодом в основание черепа.

— Кто тут? — спросил Зимин и сразу же подумал, что вопрос глупый.

В принципе, тут мог быть кто угодно, это же автостоянка. Тут наверняка много народа шастает, борсеточники какие нибудь.

Нервы расстроились, и температура, кажется… Зимин приложил ладонь ко лбу и убедился, что температуры нет. А он, между прочим, надеялся, специально шлем не взял, собирался простудиться и три дня лежать дома. И никуда не ходить, ни за линолеумом, ни за обоями — две пачки клея в подарок, лежать под пледом, про Винни–Пуха читать, глава «Наводнение».

И чай с малиной.

— Откупори бутылочку «Байкала» и снова «Вини–Пуха» перечти! — продекламировал Зимин. — Эй, человеки, проявитесь!

Теперь, кажется, шмыгнули носом.

— Сейчас собаку с цепи спущу, — пообещал Зимин.

У меня тут бойцовский тойтерьер за пазухой, выходи, пока не поздно.

Но никто не вышел.

— Ну и идиоты, — сказал Зимин и направился к мотоциклу.

Мотоцикл стоял возле стены. Зимин подошел ближе и попробовал испытать радость. Он всегда испытывал ее при виде своего моца, прошел уже год, а его до сих пор восхищал блеск хрома на колесах, мощь, читающаяся в линиях двигателя, матовая глубина черного пластика.

Мотоцикл был могуч. И сейчас он тоже не подвел, Зимин запрыгнул в сиденье и положил голову на бак.

Мотоцикл был велик. Куда бы Зимин ни приезжал, где бы ни останавливался, на мотоцикл обращали внимание. Зимину это нравилось. Рядом с мотоциклом он был небрежен и спокоен, силен и уверен в себе, он чувствовал себя человеком. Настоящим, тем, про кого сочиняют книги. А может быть, даже и песни.

Она показалась минут через двадцать, когда Зимин уже немного замерз и намеревался включить подогрев рукояток руля. Тащила обои, две связки, в каждой по четыре рулона. Хватит.

Для того, чтобы оклеить кухню. В цвет линолеума. Да.

Да, на таком мотоцикле можно легко отправиться в кругосветное путешествие. От Атлантики до Тихого и дальше. Многие так и делают.

Зимин представил — вот она подходит, а он врубает первую и, не заезжая домой, отправляется в сторону восхода. В настоящее путешествие. В путь. В путь, воин дальних дорог…

— Обои, может, привяжешь? — сварливо осведомилась она.

— Привяжу, привяжу.

Зимин взял рулоны и стал их привязывать к багажнику. Получалось плохо, обои были скользкие и то и дело выскакивали и падали, выскакивали и падали. А в задний кофр вообще не влезали.

— Зимин, ну что ты такой придурок, а? — спросила она. — Ну, я же тебя просила тогда, а?

Зимин привязывал обои и думал про то, что она, наверное, права. Как всегда. Глупый был поступок. Зато сейчас есть с кем поговорить.

— Зимин, ну зачем тебе такой «БМВ»? — Она пнула мотоцикл в переднее колесо. — Ну, я же тебя уговаривала — давай купим нормальную вещь, а? Машину, с колесами, с четырьмя, а? С крышей, с печкой. Так ты же меня послушал разве, пошел — и купил, плевал на всех! Плевал на мое мнение, у тебя, видишь ли, мечта.

Зимин промолчал.

— Зима, ты бы хоть иногда меня слушал, а?

— С чего бы это?

— С того, что я тебя на четыре месяца старше! И умнее! И вообще…

— Как обои? — спросил Зимин.

— Обои гадкие, сортир оклею.

— Неоригинально, — сказал Зимин.

— Иногда хочется попошлить, — она пнула заднее колесо. — Вот ты вместо машины купил мотоцикл, купил — и теперь мы под дождем болтаемся. А я сортир обоями оклею. Если они, конечно, сейчас не размокнут, когда мы поедем.

— Я тебе предлагал машину, — Зимин наконец привязал обои и стал натягивать перчатки. — Ты же сама на права не сдала, я тебя предупреждал, что надо заниматься…

Она постучала по голове, получился деревянный звук. А потом постучала Зимина, звук получился примерно такой же.

— Буратинизируюсь, — пояснила она. — Беру с тебя пример. Вот, хотела обои человеческие, и то не получилось. Все как то так, брат Кукушкин.

— Да ладно, — зевнул Зимин. — Делов то. Подумаешь, обои не те…

— Зимин, я от тебя устала, — сказала Пара и стала застегивать куртку.

Темная материя

Туча зацепилась за скалу и ползла, ползла, растягивая пузо, потом, конечно, лопнула, и на землю посыпался снег. Не снег какой то, а мелкий град, похожий на пенопластовый порошок, только если бы его накрошили из бетона, он сыпал и сыпал, и кусты роз на фоне белого алели как будто ярче. Красное на белом.