Анатолий Шалин - В путах времени

• Название: В путах времени
• Автор: Анатолий Шалин
• Издательство: Новосибирское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 5-7620-0563-1

---

— Если Кальт станет императором, я погиб! — прошептал Пирон. — Этого нельзя допустить! Найди мне надежных людей, Сей! Надо подослать их в лагерь Кальта. Пообещай им, что хочешь! Я готов отдать половину своих богатств, лишь бы он не доехал до Кароса! Сей, что же ты молчишь? Ты слышишь меня?

— Я весь внимание, мой повелитель! По счастью, принц Клай воюет с Мигу на севере. Правда, по последним донесениям моих агентов, успехи у Кальта ощутимее, чем у нас. Не сегодня-завтра падет столица царства Вах и тогда руки у принца будут развязаны. Вот поэтому-то нам нужно спешить. Мы должны успеть в Карос раньше Кальта.

— А Корг?

— Корг… С ним что-нибудь придумаем. Пока надо договориться с царем Харотии. Думаю, он уже знает о событиях на севере и…

— Не запросит многого!

— Да, мой повелитель. Поэтому, получив от вас подробнейшие инструкции, я готов сейчас же тайно отправиться к царю. Скоро наступит ночь. Ночью мне легче выбраться из города незамеченным. За неделю, за две, думаю, все решится.

Минуту Лов молча смотрел в глаза своего бывшего раба. Через длинные, узкие решетчатые окна дворца падал свет Тосы, маленького багрового спутника Лураса. Блики красных тонов смешивались на лице Сея с отблесками от зажженных светильников, и физиономия слуги казалась Пирону зловещей, уродливой карнавальной маской. Что было за этой маской, какие мысли бродили в голове Сея, маршал отгадать не мог и колебался, понимая, что приходится вручать свою судьбу пусть и близкому ему существу, но все же существу коварному, опасному. Наконец, решившись, Пирон кивнул:

— Хорошо! Даю тебе десять дней на все: и на дорогу, и на переговоры. Если к исходу десятого дня не будет от тебя вестей, я поведу армию к столице Харотского царства! И возможно, мне повезет, как повезло Кальту. Иди, готовь грамоты! И пусть боги судьбы покровительствуют нам!

Глава 7. Смерть императора

Наиболее дальновидные жители ронгской столицы пришли в сильнейшее смятение, когда было объявлено о смерти принца Крома. Смятение это объяснялось вовсе не тем, что императорский сынок снискал себе всеобщие симпатии жителей Кароса или пользовался народной любовью, напротив, принца при жизни больше ненавидели за наглость и высокомерие. У многих знатных горожан Кароса в памяти еще были дикие выходки и загулы Крома, унижения, которым он подвергал не угодивших ему придворных. Конечно же, мало кому доставлял удовольствие и капризный характер наследника, все в Каросе отлично знали, что определяющими чертами этой царственной натуры были глупость, мстительность, истеричная жестокость, переходящая зачастую в трусливый садизм. Нет, совсем не безвременная кончина принца раздосадовала и обеспокоила жителей Кароса, их ужаснуло другое: страна оставалась без прямого законного наследника.

Старый император был тяжело и неизлечимо болен. И аристократы Кароса в ужасе предчувствовали грядущую смуту, междоусобицы царедворцев, а то и открытые столкновения знатных родов Империи, гражданскую войну и развал государства.

Наиболее мудрые чиновники и землевладельцы, понимая, что в стороне от начинающейся грызни из-за императорского трона им не остаться, потеряли сон и покой, прикидывая так и эдак, сторону которого наиболее вероятного претендента на престол им принять, кому оказать поддержку золотом, либо наемниками, либо протекцией в сенате. Самые осторожные из горожан заблаговременно приостанавливали свои торговые дела в столице, поглубже закапывали ценности и потихоньку удирали из Кароса в имения, спешили под любым благовидным предлогом отправиться в путешествие по западным, не охваченным военными действиями, провинциям Империи.

Среди всех этих беспокойств и предгрозовой мышиной суеты, казалось, лишь сам Великий Фишу сохранял обычную безмятежность и полнейшее безразличие к происходящему. Даже смерть сына вроде бы прошла для императора незамеченной, как думали многие из придворных, слабо разбиравшихся в характере своего властелина. Однако это внешнее императорское спокойствие было обманчивым.

Сказать, что в душе старика императора шевельнулись какие-то давно забытые чувства и он потрясен смертью сына, было бы не совсем верно. Увы, за свои семьдесят с лишним лет Фишу наблюдал такое количество всевозможных смертей как своих соперников, врагов, так и близких родственников и к стольким из этих смертей он прямо или косвенно был причастен, что сам по себе еще один факт чьей-то смерти (будь это и смерть сына) уже не будоражил его сознание. У старика были со смертью свои, особые, можно сказать полуприятельские, отношения. Каких-либо отцовских чувств к Крому император уже давно не питал, чаще глупости принца вызывали его гнев либо глухое раздражение, однако гибель наследника оказалась неожиданным, а потому и сильным ударом. До этого Фишу как-то не задумывался, что станет с его детищем, его Империей, после его ухода к богам: была уверенность — Великое государство ронгов, а с ним и могучий род Фишу, будет процветать вечно… И вот удар, и первые сомнения стали закрадываться в помраченное болезнями сознание властелина. А не напрасна ли его борьба за трон? И все многочисленные казни, и смерти, и ночные убийства соперников, и мучения, на которые он обрекал противников и не угодных ему лиц? Ведь только в глазах подданных он был велик, и велики были его труды и деяния, и велики были злодейства его и его слуг… Перед судьбой же и временем он оставался жалким, больным стариком… Эти и другие им подобные мысли прокрадывались в меркнущее сознание умирающего императора, но усилием воли, железной привычкой к дисциплинированному мышлению Фишу их отгонял.

— Нет… Нет… — бормотал он, вперив застывший, полусумасшедший взгляд воспаленных глаз в пламя очага и привычно поглаживая своего леопарда. — Так было угодно богам… Я прав. Я всегда был прав… Кром… Эта смерть… Она ничего не решает. Из него бы получился негодный правитель… Возможно, все к лучшему… К лучшему… Не забыть казнить виновников его гибели… Завистники, враги… Лепал, он был там… Губернатор… Надо допросить их, расследование… Не забыть… У меня есть дочери, есть внуки, у меня еще есть власть! Бара!

В зал на призыв хозяина поспешно вошел канцлер.

— Что угодно повелителю? — тихо спросил он, низко кланяясь.

— Бара. Приведи ко мне сегодня всех придворных юристов и сановников первого ранга. Я собираюсь огласить новое завещание.

Бара подобрался, точно перед прыжком, и насторожил уши:

— Какого рода текст завещания прикажете подготовить?

— Я назначаю своим преемником мужа моей старшей дочери — Клая из рода Кальтов. Это единственное существенное изменение старого текста.

— Да, повелитель… — пробормотал Бара. — Ход вашей мысли становится доступен моему пониманию. К вечеру новый вариант текста будет готов.

— Закажи три копии завещания. Одну для сената, вторую отправим на хранение в библиотеку Храма бога Ти…

— А третью копию?

— Третий свиток ты сегодня же отправишь в лагерь моему зятю, — Фишу поднял усталые глаза на канцлера. — Сделаешь все это без промедления.

— Слушаюсь, мой повелитель.

— А теперь иди собирай чиновников. Да, прикажи позвать моего врача.

— Будет исполнено, — поклонился Бара, осторожно отступая к двери.

* * *

Этим же вечером в тронном зале императорского дворца был оглашен новый текст завещания Фишу. В присутствии юристов, многих знатных граждан Империи, крупных чиновников, священнослужителей и купцов Бара обнародовал завещание, скрепил копии текста многочисленными печатями и подписями присутствующих лиц.

Объявление Клая Кальта наследным принцем вызвало в столице в первые же часы как бурю негодования среди ронгской знати и врагов дома Кальтов, так и многочисленные восторги сторонников калийской партии. Канцлер опасался возникновения беспорядков в городе и даже подумывал, что старик император поспешил с объявлением нового наследника и сам факт обнародования завещания при жизни старого монарха ни к чему хорошему не приведет. Конечно, канцлеру были понятны мотивы поспешного обнародования завещания: Фишу старался узаконить и укрепить власть своего семейства — обеспечить будущее дочерей. Доктора оставляли императору уже не месяцы, а считанные дни жизни. И владыка ронгов стал отказываться от своих привычек, особенно изменения в характере старика стали заметны после смерти Крома. Фишу теперь часто впадал в сонливое безразличие, которое чередовалось у него с приступами сильнейших головных и сердечных болей, галлюцинациями и полуобморочным состоянием.

* * *

Смолкли громкие разговоры в дворцовых залах. Даже у самых молодых и бесшабашных придворных юнцов с лиц исчезли улыбки. Не слышался больше смех фрейлин принцессы. Дворец постепенно пустел. В высоких пышных залах поселились тишина и предчувствие близкой смерти.