Валерий Поволяев - Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина

• Название: Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина
• Автор: Валерий Поволяев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4438-0942-7

Трагическая гибель последнего руководителя советской внешней разведки Леонида Владимировича Шебаршина для многих стала неразрешимой загадкой. За самоубийством руководителя разведки такого уровня должно стоять многое. Валерий Поволяев предпринимает попытку приоткрыть завесу тайны и ответить на вопрос: кем был генерал Шебаршин?

За рамками своих мемуаров Леонид Шебаршин оставил много тайн. Гриф секретности с них будет снят только через много лет (если его снимут вообще). Но кое-что удалось узнать уже сейчас. Этому и посвящена книга, которую выдержите в руках.

---

В воздухе носился запах войны… Вот в таких условиях и начал свою работу в Индии Леонид Владимирович.

Когда атмосфера становится душной, тяжелой, когда вот-вот загремят выстрелы, от разведчиков требуют практически невозможного — чтобы каждый день (а желательно каждую минуту) отправляли домой, в Центр, информацию — Москва хотела знать, что тут происходит, держать, если можно, ситуацию на коротком поводке, анализировать ее, контролировать, принимать меры. В таких условиях у Шебаршина не было ни одной минуты, чтобы войти в курс дела, понять, кто есть кто и что есть что, — он был сразу брошен в воду, в сильное ее течение.

Кроме событий политических, где он обязан был быть в курсе буквально всего, было еще много чего такого, где ему также хотелось быть в курсе — например, получше познать культуру народа и его историю, литературу и религию, познать сам народ, в конце концов.

Позже он написал: «Миролюбие индийского народа (без различия национальности, веры, местной традиции, касты) становится общепризнанным штампом. Штамп кочует из брошюры в брошюру, из статьи в статью, из речи в речь, пробирается в официальные документы. Хитроумные индийцы умело подпитывают это мнение.

Первое же серьезное соприкосновение с индийской действительностью ничего не оставляет от этого мифа. Индийцы ничуть не миролюбивее и не воинственнее любого другого народа, их отвращение к насилию представляет собой интеллигентскую выдумку. Жизнь в Индии жестока к тем, кого она не милует и в других странах, — к неимущим, к национальным меньшинствам, к чужакам, к слабым вообще».

И далее — не менее жестко и откровенно, очень трезво: «Не питает отвращения к насилию индийская политика на всех уровнях и во всех проявлениях. Война для Индии — такое же продолжение политики, как и для любого другого государства. Моральные устои, общечеловеческие ценности, философия ненасилия, идеи миролюбия и гуманизма, прочий пропагандистский ширпотреб никогда не фигурировали в реальных политических выкладках индийского руководства. Трезвый расчет, прагматизм с изрядной долей цинизма, строгий учет государственных интересов — таков стальной стержень индийской политики, замаскированный гирляндами цветов, ворохами философских трактатов, фонтанами высокопарной риторики. Умение индийцев добиваться своих целей не может не вызывать уважения и даже зависти».

Вот так. Представляю, как непросто было Леониду Владимировичу написать это, но он написал, поскольку понял изнутри, что представляют из себя индийцы (может, все-таки правильно писать не «индийцы», а «индусы», но я, как бы там ни было, следую словесным определениям Шебаршина), что они могут, каковы главные движители их жизни…

А порохом в воздухе пахло все сильнее и сильнее.

Война Индии с Пакистаном началась во время приема в советском посольстве — в Дели приехал первый заместитель министра иностранных дел СССР Кузнецов Василий Васильевич, приехал, чтобы попытаться урегулировать взаимоотношения между двумя странами и отодвинуть войну, и посол Пегов Николай Михайлович давал в его честь прием.

Миссию свою Кузнецов провел довольно успешно, ему все было обещано, — как обещан и мир на индийско-пакистанской границе. Мадам Ганди, руководившая страной, приняла гостя очень сердечно — в общем, все складывалось хорошо. Даже очень хорошо.

Оставалось только подвести итоги.

Но вдруг во время приема в посольстве погас свет. Более того, не только посольство, но и огромный город Дели погрузился в вязкую гнетущую черноту. Шебаршин сразу понял, в чем дело. Это ведь война, война, будь она неладна! Он покинул посольство и на машине покатил в город.

Там, остановившись у телефона-автомата, позвонил одному из своих знакомых, которого ни в коем разе нельзя было засвечивать, а значит, нельзя было звонить ему с посольских телефонов, и спросил: что означает эта кромешная темень, не война ли это?

— Война, — ответил ему знакомый, в индийском правительстве занимавший немалый пост, а значит, хорошо информированный. Выходит все высокие визиты, все переговоры и обещания ничего не дали… Война!

Два пакистанских самолета (на самом деле принадлежность самолетов была неизвестна, они не имели опознавательных знаков) нанесли в тот вечер бомбовый удар по авиационной базе Индии в Агре, повредили бетонную полосу взлета и посадки.

Индийские самолеты незамедлительно нанесли ответный удар, а пехота, танки и артиллерия начали наступать на пакистанцев в районах Раджастана и Сиалкота. Направлением главного удара индийских сил была определена Дакка.

Вот так все просто… Шебаршин почувствовал себя человеком, который застрял между молотом и наковальней. Он совсем недавно работал в Пакистане, знает эту страну, у него там остались друзья, и не только они — осталось прошлое, если хотите, а это очень важно… А теперь он в Индии. Новая страна, новые люди, новые знакомства — здесь ему нравилось абсолютно все. Нотки сомнений, некого легкого сарказма, даже недоверия появились потом, много лет спустя, когда он пожил здесь, съел немало соли и хлеба и стал считать себя индийцем (или индусом)… Обе страны одинаково дороги ему. Как быть? Разорваться?

Советский же Союз безоговорочно поддерживает Индию, а раз так, то, значит, Пакистан — противник. Нелегко находиться на таком распутье.

Шебаршин хорошо понимал, что удар по индийской базе был провокационным — для того, чтобы иметь повод для нападения на Пакистан, — и нанесли его сами индийцы, сделали это специально… Позднее он написал: «Было в этой истории с налетом на Агру нечто шитое белыми нитками. Какой военачальник пошлет всего два самолета для того, чтобы бомбить крупную авиабазу в момент наивысшей опасности для своей страны? Почему самолеты прилетели в сумерках, а не на рассвете, как это делается всегда, если нападающая сторона развязывает войну и стремится получить преимущество внезапности. Почему пакистанская сторона не предприняла вслед за налетом других действий?».

И так далее.

Позже, спустя добрый десяток лет, Шебаршин встретился с одним из авторов идеи налета на Агру, много говорил с ним о войне семьдесят первого года, закончившейся сдачей Дакки и капитуляцией пакистанской армии, — все догадки Шебаршина подтвердились.

Недаром он считался очень толковым аналитиком — он и был таким.

А вот в сердце осталась глухая тоска: неужели нельзя было разрешить конфликт мирно, без кровопролития? Но «миролюбивая» Индия и госпожа Ганди, которую боготворили в Советском Союзе, не захотели этого.

Почему? И вообще, зачем же в таком разе называть себя миролюбивой страной? Почему, зачем? Зачем, почему? На эти вопросы не было ответа. И касались они не только Индии.

Работа в Дели оказалась напряженной и очень интересной, рабочий день начинался в шесть утра, зачастую в шесть утра и заканчивался — следующего дня, естественно. В дни войны приходилось работать с тройной нагрузкой: Москва теребила по три-четыре раза в сутки, не отставала, все требовала новых сведений с фронта.

Пожалуй, именно в ту пору Шебаршин определил для себя некие основы профессиональной этики, которые потом прошли с ним через всю его жизнь.

«Все дела взаимосвязаны, и нельзя увлечься каким-то одним из них. Необходимо основательно познакомиться с каждым сотрудником, узнать его не по бумагам, а в реальной рабочей обстановке, выяснить, на что он способен, можно ли положиться на его здравый смысл, находчивость, решительность в сложных ситуациях. Чрезвычайно важно сделать так, чтобы младшие коллеги были уверены в компетентности и порядочности своего начальника. Они обязательно должны видеть, что руководитель не только способен дать толковые рекомендации, но и сам работает в поле, что у него есть личные контакты и источники, что он может квалифицированно выявить наружное наблюдение и т. п.

В идеальном варианте сотрудники резидентуры не должны быть осведомлены о работе друг друга. Каждому положено знать лишь то, что ему необходимо. Это золотое правило. Соблюсти его в полной мере чрезвычайно трудно. Служебные инструкции и профессиональная этика запрещают проявлять любопытство к чужим делам. Строжайшим образом засекречиваются имена, адреса, служебное положение источников и контактов, условия связи с ними. Однако невозможно скрыть простую вещь — проводит ли шеф все свое рабочее время в кабинете, а свободное — в бассейне, на корте или в дружеской компании соотечественников.

Твоя деловая репутация — это важнейший компонент в связке “начальник — подчиненный”».

В общем, Шебаршин был нацелен на одно — работу и только работу. Начальник его, резидент Яков Прокофьевич Медяник, тоже был таким же отчаянным трудоголиком, тоже пропадал сутками на работе — то в кабинете, то на выездах и встречах со своими людьми (эту работу в разведке называли «полем»), — и готов был продлить рабочий день с двадцати четырех часов до сорока или пятидесяти, но даже если бы такое случилось, Якову Прокофьевичу все равно было бы мало времени.