Валерий Строкин - Я - Степан Разин

• Название: Я - Степан Разин
• Автор: Валерий Строкин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Нам разрешили встать рядом с городом. Будар-хан за свой счёт назначил нам харчи, разрешил казакам мыться в городских банях и торговать на базарах, тем более, что казаки не торговались за свой товар, а жадные купцы спешили накачать их вином и забрать ткани и драгоценности, принесённые на торг. Хану я отослал дары: золотое блюдо с венисами и соболью шубу. А в Исфагань уже мчались ханские гонцы к шаху Аббасу.

Прошло несколько дней. Казаки осмелели и начали чувствовать себя хозяевами города - задевали именитых горожан, приставали к женщинам, пытались срывать с них чадру, чтобы увидеть лицо. Каждый день докладывали хану о чинимых казаками безобразиях. Будар-хан нервничал, но сдерживал себя, ожидая ответа от хана. Наконец, казаки обнаружили винные подвалы хана.

Я гулял с есаулами по базарной площади, дивился на ревущих верблюдов и баньянских мартышек, смотрел на танцующих змей, на узоры палаток с яркими шелками и блестящими, булатными сталями. Мы мяли в руках липкий, сладкий виноград, разрезали оранжевые апельсины и пили из них сок, вытирая сладкий рот рукавами кафтанов. Мой чёрный, расшитый жемчугом кафтан с золотой цепью с алмазной звездой на груди привлекали внимание - вокруг толпились люди, показывая на меня пальцами. Есаулы крутыми плечами оттесняли их в стороны. Толпа закричала и расступилась - к нам протолкались трое казаков.

- Батька-атаман! - закричали они хором. - Мы нашли ханские подвалы там крепкое, душистое вино! Старинное!

- Так в чём дело?! - строго спросил Якушка Гаврилов.

- Так охраняют его басурмане!

- А что, соколы - не отведать ли нам из хановых погребов старинного да духмяного вина?! Ведите, робяты, к подвалам!

Возле вросшего в землю старого кирпичного дома стояли двое ханских солдат. Рядом с ними была кучка возбуждённо переговаривающихся казаков.

- Батька! - закричали они, увидев меня. - Дозволь испробовать ханского вина!

- Пробуйте, робяты! - весело разрешил я.

Казаки подступили к солдатам. Те не особенно сопротивлялись, отступили от дверей и бросились бежать вниз по узкой, кривой улочке.

Дружно двинув чугунными плечами, казаки вынесли двери.

- Смотри-и-и!

В сумерках подвала стояли огромные, запотевшие глиняные кувшины, наполовину врытые в землю.

- Гуляем, хлопцы! Атаман Степан Тимофеевич - добро пожаловать на ханское угощение! - казаки пропустили меня вперёд.

Я выхватил саблю и подступил к кувшину.

- Сейчас попробуем, какое оно старинное! - я взмахнул саблей и рубанул по кувшину.

На кафтан брызнула алая пряная струя.

Я подставил рот и сделал несколько коротких глотков:

- Хлопцы, вино отменное - фряжское.

- Да здравствует атаман, Степан Тимофеевич! - казаки ринулись на кувшины, как на штурм.

Кто-то побежал звать друзей, торговавших на майдане.

С этого всё и началось. Вскоре к майдану прибежали около десятка солдат хана. Стали угрожать. Я вывалился на порог:

- Гей, соколы - руби басурманских псов!

Пьяная волна выкатилась из подвала и вдавила солдат в землю. Мы устремились вниз по улице.

- Руби магометан! Гуляй, казаки - наш город! - раздавались пьяные крики.

Навстречу пьяным казакам спешили солдаты и городские жители. Завязалась схватка. На базаре казаки разоряли купцов - своих недавних партнёров.

- Жги их! Бей их! - кричал я, размахивая саблей, бросаясь на обороняющихся жителей. - Гей, есаулы-атаманы - за мной!

- Мы здесь, батька! - подал голос Серёга Кривой.

Жителей становилось всё больше, и у всех было оружие. Нас окружили со всех сторон.

- Не ладно, Степан Тимофеевич - добром всё это не кончится! Басурман много и они нас окружают! - торопливо докладывал единственный трезвый среди нас Фрол Минаев.

- Гей, хлопцы - за мной! - крикнул я, и мы стали пробиваться к морю.

Это давалось не так легко - против нас поднялся весь гарнизон Решта, все обиженные, озлобленные казаками жители.

- Бей неверных! Правоверные, уничтожим подлых гяуров! - слышались крики сквозь бой пищалей и пистолетов и сабельный звон.

К морю мы пробились с большими потерями, кинулись к стругам и ушли. В море отрезвели от ханского вина и от пролитой крови. Дорого нам обошёлся винный погреб. Сделали перекличку.

- Говори, Серёга, - я устало полулежал на корме на подостланном, дорогом персидском ковре.

Загорелое лицо есаула блестело от пота, на скулах чернели росчерки сажи. В горящих глазах ещё бродил хмель, но не вина, а недавнего боя.

- Хорошо погуляли, атаман - эти собаки надолго нас запомнят! - он сплюнул за борт, что давно стало его привычкой, не предвещавшей ничего хорошего.

- Говори.

- Ты знаешь - казаки пару бочонков с вином в струг притянули.

- Да не томи ты!

Лицо Кривого застыло:

- Четыреста человек оставили в городе и все наши пушки - их солдаты Будар-хана уничтожили. Полон наш...

- К чёрту полон и пушки! - перебил я. - Четыреста казаков потеряли!

Я с ненавистью посмотрел в сторону берега - Решт уже был далеко, но на самой кромке берега можно было разглядеть серую кромку горожан, празднующих победу над казаками. Я стал сдирать с себя залитый и пропахший вином кафтан. Выкинул его за борт. Ветер сразу же прилип к обнажённому, потному телу.

- Тащи, Серёга, бочонки! Черноярец, где ты, бисов сын?! Собирайтесь, есаулы - помянем наших хлопцев!

- Сегодня они - завтра мы! - заметил Кривой.

- Мы посчитаемся с басурманами, обязательно посчитаемся! Сыграем тризну по нашим удальцам! - пообещал я.

* * *

В Фарабате мы рассчитались за всё. Город сожгли, а наши струги вновь были переполнены добычей и едва не черпали воду своими бортами.

Зимовали на полуострове Миян-Кале в шахском заповеднике. Вырыли бурдюжный город, насыпали вал, справили частокол. Со всех сторон - болота да зыбучие пески, так просто не подойдёшь. Нас обложили войска Аббаса, но не трогали - жали лета. Встречались в коротких стычках. Зима выдалась лютой и голодной. От грязи, комаров, болотных испарений и недоедания появились болезни. Зима унесла очень многих. Казаки устали, часто говорили о доме, о станицах.

Едва кончились зимние штормы и метели, едва пригрело солнышко, мы, обманув шаха, вышли в море и объявились на Трухменских землях. Казаки мечтали отогреться и отъесться после болезненного и голодного Миян-Кале. С огнём и кровью прошлись по трухменским кочевьям. Робята лютовали, хотели оторваться за зимнюю отсидку. В струги волокли войлок, бараньи туши, кувшины с конским молоком. Приоделись в тёплые туркменские малахаи. Отогрелись и наелись. Глаза заблестели, на серых от пыли, смуглых, пропечённых персидским солнцем лицах вновь появились улыбки. Заговорили об удачном походе и удачливом атамане - Стеньке Разине, и... о возвращении домой.

Домой, на Дон - я туда тоже стремился, особенно после того, как погиб мой названный брат Серёжка Кривой. Погиб он в одном из налётов. Сразила его пуля удачливого тайши, и не стало Серёги Таранухи по прозвищу "Кривой". Погиб мой верный есаул, спит вечным сном в туркменской земле.

А встретились мы с ним на Тереке - он пробивался ко мне с боями, торопился принять приглашение в Персию. Обошёл посты Унковского, проскользнул мимо Царицына и Астрахани, а на Карабузане в пух и прах разбил стрельцов Григория Оксентьева, которых выслал ему навстречу воевода Хилков. Начальника стрелецкого, немчина и пятидесятника подвесил за ноги, бил ослопьем и кинул в воду. Была в нём та же ненависть к боярам и воеводам, что и во мне. Откуда она - не признавался. Пленников не брал, простых людей не трогал, дуван свой раздавал нищим, а начальных и боярских людей убивал, не зная пощады. Славный был казак - жаль, что его не было со мной под Симбирском. Таких, как он, мне бы с десяток и тогда вздохнула бы вся Русь от бояр и воевод.

* * *

Не стало Серёги, и вместе с ним растворились в горечи и кручине слабость моя и жалость. Вернулись мы в Гилянский залив, вновь жгли селения шаха, выжгли посады Баку и в довершении ко всему одержали славную победу над флотом шаха, которым командовал сам Менеды-хан. Хан сковал свои плоскодонки-сандалии цепью, не хотел выпускать казаков, вот жадность его и погубила - он сам себя посадил на цепь. Из пятидесяти плоскодонных лодок-сандалий ушли только три, остальные мы сожгли и пустили на дно недалеко от Свинного острова. Менед-хан спасся. Вместе с ним ушла горстка солдат - лишь малая часть из четырёх тысяч воинов его славной армии. Мне в аманаты достался его молодой сын Шамбалда.

С такой победой можно было возвращаться домой. Слава наша гремела по всей Руси. О нас говорили не только в казацких станицах и городках, не только на улицах Астрахани, Царицына, Симбирска, Казани, Москвы, но и в европейских столицах. Даже на далёком Альбионе узнали имя Стеньки Разина.

Мы повернули к дому, увенчанные славой, перегруженные богатым ясырём и нам никак нельзя было избежать встречи с Астраханью.

- За такие подвиги простит нас государь, помилует! - говорил я казакам.