Валерий Строкин - Я - Степан Разин

• Название: Я - Степан Разин
• Автор: Валерий Строкин
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Астраханью воровством завладел, лютой смерти предал Прозоровских князя Ивана и князя Михаила!

- Они получили по заслугам, - в голове слышался гул, и я чувствовал, как она раскалывается пополам и водяная струйка пробивает меня насквозь.

Обречённо закрываю глаза и вижу волны кровавого, бунтующего моря. Слышу их плеск - волны бьют в лицо. Шёпот ветра в камышах... Или то татарские копья? Я прислушиваюсь к далёкому копейному гулу. "Астрахань! АСТРАХАНЬ!" приносит ветер многотысячные голоса. Слышу треск пламени - всё же опалила моя шуба обидчика! Я улыбаюсь. Вновь шумят волны...

* * *

Мы сидели под Астраханью и ждали вестей из города - готовились к встрече с братьями Прозоровскими. Посылали в город своих лазутчиков. Каждый день к нам со свежими вестями текли перебежчики. Прозоровский-старший был напуган после того, как получил известие о разгроме князя Львова под Чёрным Яром и теперь торопился: чинил стены, углублял рвы, призывал стрельцов оборонять город от воров Стеньки Разина. Но больше надеялся на каменный кремль, недаром Астрахань считалась неприступной крепостью: шесть ворот, десять башен. За каменным кремлём - Белый город со стенами в десять сажень и толщиной в четыре. За Белым городом третья крепостная стена - земляной вал с деревянными стенами.

Я сидел в шёлковом турецком шатре, захваченном ещё в Фарабате. Розовая перегородка, за которой раньше скрывалась моя княжна Юлдус, исчезла никакого следа на земле не оставила моя красавица, только боль в моём сердце. Тёмно-вишнёвое вино, словно литой свинец, тяжело лежит в золотой чарке. Полог шатра откинут и внутри гуляет лёгкий, свежий воздух - пахнет степью. Рядом с входом о чём-то с тихим смехом переговаривается моя доверенная охрана. Слышен конский топот. Три всадника - определяю я. Охрана молча их пропускает. Появляются: Василий Лавренёв-Ус, Фёдор Шелудяк и низкорослый стрелец с угрюмым взглядом серых глаз.

- Здорово, атаман! - приветствуют есаулы.

Шелудяк кивает на невысокого стрельца:

- Вот, Степан Тимофеевич - перебежчик к тебе!

- Как звать тебя, молодец?

- Иван, Петров сын, - угрюмо отвечает стрелец, но в глазах вспыхивает огонь - он радостно и возбуждённо смотрит на меня.

Я протягиваю ему чарку с вином:

- На-ко, Иван, Петров сын, отведай атаманского вина.

Стрелец лихо опрокидывает чарку. Фёдор смеётся:

- Здоров ты пить, Иван, Петров сын!

- Садись, - я киваю ему на подушки. - Какие вести привёз?

Стрелец не садится:

- Опасается тебя воевода Прозоровский.

- Правильно делает! - смеюсь я.

- Расставил на стенах пушки, определил к ним пушечный запас, назначил стрельцов, чтобы за всё отвечали. Каждый день со своим немчином и братом Михаилом ходят по стенам - проверяют.

- Пусть проверяют.

- Приказал завалить камнями все городские ворота изнутри, чтобы никто не посмел их отворить твоим людям, батюшка!

- Придётся не через красный ход войти, - Василий Ус задумчиво покрутил свои пушистые, чёрные усы.

- Митрополит Иосиф помог воеводе стрельцам жалование выплатить.

- Вот как?! - хмурюсь я. - Задобрит воевода стрельцов, не взять нам города. - И что ж теперь стрельцы?

- Недовольных осталось много, - говорит стрелец. - В городе ходят твои грамотки, люди их читают и говорят: "Когда же наш батюшка придёт, поквитается с нашими обидчиками?!" По городу шастают боярские служки - чуть что, хватают и волокут в Приказную избу, бьют батогами, кидают в яму! стрелец неожиданно скинул с себя кафтан и показал обнажённую, исчёрканную вздувшимися, лиловыми полосами спину. - Вот, батюшка, батогами попотчевали за то, что хранил твоё письмо! - стрелец вдруг улыбнулся и признался: Письмо твоё хранил, да кто-то донёс сотнику - ещё дёшево отделался!

Я обнял стрельца:

- Ничего, Иван, Петров сын, скоро мы за всё спросим со всех обидчиков! Значит, ждут нас люди?!

- Да, заждались уж!

- Василий, определи его в сотню, да найди ему лекаря - пусть отец Феодосий его посмотрит. И ещё, - я подмигнул своим атаманам, - в ворота соваться нам нечего, так что скажите казакам, чтобы вязали лестницы. И ещё! - мой голос стал злым. - Вокруг сады. Посадские жалуются, что казаки рубят деревья, трясут яблоки. Зовут нас, ждут, кормят оглоедов! Они такие же, как и вы... Прознаю про то ещё раз - посажу виновных в реку! Так и передайте казакам!

Вновь заговорил беглый стрелец:

- Вчера митрополит крестный ход устроил с хоругвями, образами святыми, вторил молитвы возле ворот, кропил их святой водой.

- Всё одно то воеводе не поможет! - рассмеялся Василий. - Бог теперича тож на нашей стороне - на реке стоят струги патриарха Никона и царевича.

Это была моя хитрость - мол, поднялись не только казаки и голь перекатная, но и высшее духовенство, и даже государёв сын. Похожего со слов других на патриарха Никона монаха я держал на струге в украшенной золотом ризе. То же сделал и с царевичем - выбрал на его роль молодого татарина, сына мурзы и посадил на струг, переодев казаков в рындиков с золотыми топориками и украсил струг алым бархатом и золотом. Охране и доверенным людям наказал никого близко к стругам не подпускать.

- Воевода - не дурак, затопил солончаки с восточной стороны - теперь болото подходит до самых стен Земляного города. Здесь он нас опередил стены теперь не взять.

- Это ему Бутлер посоветовал, - отозвался стрелец.

- Ничего - основной удар нанесём через виноградники и сады. Они скроют людей и со стен ничего не увидят. Пойдём ночью к южной стене - там нас будут ждать, помогут перелезть через стены. Василий, ты возьмёшь Гаврилова и Ивана Ляха - пошумите возле Вознесенских ворот, попугайте воеводу - пусть он думает, что мы на штурм идём...

* * *

Так и случилось - Ус шумел возле вознесенских ворот и воевода с перепугу стянул туда все свои силы. Я же с большей частью казаков и стрельцов проник в южную часть города через сады - со стен уже были спущены для казаков лестницы и верёвки. За стенами ждали люди, чтобы указать ближний путь по городу к Вознесенским воротам, чтобы успеть придти на помощь Василию. Быстро взяли Белый город - лишь пару раз пальнули пушки да пошумели тезики-купцы. Казаки вмиг захватили стены. Вниз полетели те, кто оказывал сопротивление, а основная масса стрельцов переходила на сторону казаков. Уже близко Вознесенкие ворота, со стороны которых раздаются крики. Иноземные капитаны Бутлер и Бейли пытаются отбить атаку Василия Уса, а мы в это время бьём их в спину. Сопротивление гаснет. Быстро разбирают камни у ворот, которые трещат и, наконец, распахиваются. Конные и пешие казаки с гиканьем и свистом врываются в город.

- Астрахань наша! - кричу я в ночь.

- Ур-р-ра-а!!! - подхватывают стоящие рядом казаки и стрельцы.

- Черноярец, пали из пушек пять раз - город взят! Казаки! - я на мгновение замолкаю и осматриваюсь - все возбуждены и веселы, в глазах отражаются блики факелов. - Воздадим боярам по заслугам!

- Веди нас, батька!!!

Стрельба и звон сабель не смолкали до самого утра. Раненый воевода скрылся за стенами собора. Бутлер и Бейли погибли под стенами Вознесенских ворот. Отчаянно сражались наёмники Видерса - им терять было уже нечего и они забаррикодировали двери, успев засесть в одной из крепостных башен. Иван Лях поджёг её и, взяв приступом, ворвался с казаками внутрь. Пленных он не брал.

- Батька, воевода в соборе - двери заперты! - кричал лихой казак Чертёнок.

- Мишка, пусть тащат пушку!

Пушку установили напротив дверей.

- Врёшь, собака - не уйдёшь! - смеялся я. - Забивай ядро! Пали!

Пушечное ядро выбило двери. Образовавшийся проход заволокло пылью и дымом, и я бросился вперёд.

- Прозоровский! Иван Семёнович! - звал я воеводу.

Он лежал возле алтаря. Окровавленные колонтарь и мисюрка валялись у его ног, грудь тяжело, с хрипами, поднималась - лежащий под Прозоровским ковёр полностью пропитался кровью. Я склонился над князем и заглянул ему в лицо. Его глаза спокойно смотрели на меня. Губы под седыми усами тронула слабая усмешка:

- Вот и свиделись, Степан Тимофеевич.

- Для тебя это не к добру, воевода! - я повернулся к казакам. Возьмитесь за ковёр и вытащите боярина на соборную площадь.

Всё повторялось, как когда-то в Яицком городке и Царицыне...

- Атаман! - окликнул Якушка Гаврилов. - Что делать с персами заперлись в башне?

- Пусть сидят, они пригодятся для обмена на наших полонянников.

Всех пленных поставили под высокой крепостной башней с плоской крышей под раскатом. Наступало утро - 25 июня...

Воевода Прозоровский сам поднялся на крышу, хватаясь окровавленными руками за узкие стены, оставляя на них красные следы своих ладоней.

- Ручки то, боярин, у тебя в крови!

- В моей крови! - тяжело отдуваясь, прохрипел воевода.

Мы остановились на краю раската и молча рассматривали друг друга. Лицо воеводы было измазано кровью, на лбу - следы гари. Седые волосы и борода растрёпаны - их мнёт и терзает налетевший с Волги сильный ветер. В глазах Ивана Семёновича нет страха - он уже свыкся с мыслью о смерти. Старик шумно дышит, жуёт бескровные белые губы, хмурится и даже не думает молить о пощаде. Ладони прижимает к груди, в которой что-то хрипло булькает. Серый кафтан на груди пропитался кровью, алые струйки которой бегут между пальцев воеводы. Он не выживет, даже если я его пощажу, но пощады ему не будет.