Валерий Строкин - Я - Степан Разин

• Название: Я - Степан Разин
• Автор: Валерий Строкин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Никто о нём не думал, просто после затяжной войны и зимнего безделья в наши сердца прокралась усталость и желание поскорее всё закончить. Может быть, Харитонов поэтому не спешил покинуть тамбовские леса - верил, что скоро придёт с несметной силой батька-атаман, сметёт с пути бояр, дворян и воевод и откроет путь на Москву.

- Что мне делать, атаман?

- Ты же устал?!

- Что мне делать?

- Отдохнёшь и поедешь на Хопёр собирать запорожцев. Вернёшься и покончим с домовитыми, чтобы Дон стал полностью нашим.

- С ними давно надо было покончить, - пробормотал Чертёнок. А что атаманы Дорошенко и Серко?

- Молчат оба, боятся своё атаманство потерять - опасаются государя нашего, крепко под Москвой сидят. Зажрались, обленели. Весной придут татары, помогут. Надо укрепляться, зимовать и ждать. Как мне тяжко ждать, Чертёнок! Ожидание сушит душу.

Я разлил по чаркам остатки медовухи. Чертёнок зевнул.

- Смотри - так скулья выскочат! - пошутил я.

- Устал с дороги, - признался Чертёнок.

- Давай допьём за встречу - я рад тебе! Такие, как ты, сейчас мне шибко нужны!

- Я сам рад, батька, что снова с тобой.

Звякнули чарки и, уже пустые, стукнули по столу.

- Ложись у меня, чёрт бородатый - отсыпайся!

- Благодарствую, батька, - Чертёнок смешно передразнил моего стражника, и мы оба громко рассмеялись.

Микифор вытянул из-за пояса пистоли, бросил на стол, тяжело поднялся и, немного шатаясь, направился к лавке. Чему-то рассмеявшись, упал на неё и сонно пробормотал:

- Ты, батька, не кручинься - мы с тобой до конца пойдём, одна у нас судьба, одной верёвочкой повязаны, знать, и ходим поэтому вместе. Повоюем...

Он тут же сонно захрапел. Я укрыл его овчиной.

Через три дня он с казаками ушёл на Хопёр. Не мог я держать рядом с собой друзей-товарищей, торопился дела делать... Но события опережали мои планы...

Недели через три пришли вести о бунте в Царицыне - казаки бежали, а Фрола сдали домовитым в Черкасск. Корнила почуял, что подходит его время, и тут же не замедлил явиться в Кагальник. Он привёл с собой более пяти тысяч домовитых - мечтал довести дело до конца и заслужить милость государя.

* * *

13 апреля 1671 года Войско Донское вошло во вновь сожжённый Кагальницкий городок. Они не смогли взять его приступом, поэтому подожгли деревянные стены. Едва они рухнули в нескольких местах, домовитые ринулись на штурм городка через проломы. Бой был жарким, но коротким - пленных не брали. Моих товарищей полностью вырезали, а кого не успели - утопили в реке. Ко мне боялись приблизиться, словно к зачумлённому - кидались в стороны. Для домовитых я был заговорённым оборотнем. Я пробился к своей избе и заперся изнутри, став теперь больше походить на медведя, обложенного в своей берлоге. Положил на стол три заряженных пистоля, саблю - просто так живьём они меня не возьмут, многих потяну за собой. Сухие глаза жгло - мне нечем было плакать по погибшим друзьям. Меня душили злость и гнев на самого себя за то, что недооценил прыти Корнилы, понадеялся на его запуганность. Ничего назад уже не вернёшь - крёстный теперь меня не выпустит.

Вокруг избы нарастал возбуждённый гомон:

- Там он, оборотень - сидит!

Я усмехнулся - могут и подпалить.

- Говорят, захочет - вмиг обратиться в сокола или серого волка. Заговорённый он! По стенам прыгал - сколько в него не стреляли, все пули мимо летели! Словно чёрт, чёрный от сажи - затаился, ждёт!

Слушая их, я недобро улыбался, проверял пистоли - в нужный момент они не должны были меня подвести.

"Может, ещё не всё потеряно - выпутаюсь?! - шептал я, стиснув зубы, и проверял пальцем остроту сабли. - Выпутаюсь! Эх, Корнила Яковлев, жаль, я тебя пощадил в самом начале - ведь крёстный ты мне. Сыграл ты теперь со мной злую шутку!" Хитёр оказался старик. Может, Чертёнок успеет вернуться или царицынские подойдут - сейчас там опять атаманит Фёдор Шелудяк.

Под вечер в дверь осторожно постучали. Я схватил пистоли:

- Кто там?

- Степан, это я - твой крёстный, Корнила Яковлев.

Я отпер ему дверь с пистолем в руках:

- Входи, крёстный.

В горницу вошёл Корнила - высокий, широкоплечий, начинающий полнеть старик. На нём был атласный красный кафтан с серебряными пуговицами и кистями, скрученными из золотых нитей. Он снял с себя баранью шапку. Седой оселедец взвился и упал на плечо. Заблестела сизая бритая голова. Корнила покосился на мой пистоль и неуверенно произнёс:

- Здорово, Степан Тимофеевич.

- Здоров, крёстный, - я сунул пистоль за пояс и сел за стол, не приглашая Корнилу.

Он сам сел напротив меня и трясущейся рукой разгладил усы.

- С переговорами я к тебе, - колючие глазки испытующе впились в меня. Что думаешь, Степан Тимофеевич?

- Думаю, что уйду от тебя - белым соколом улечу в окно!

Корнила усмехнулся:

- Всё шутишь? Поздно уходить - раньше надо было. Поменялись мы с тобой силой.

- Вижу, что поменялись - раньше ты со мной не посмел бы так говорить.

- Всё меняется, Степан - ведь когда я тебя растил и воспитывал, не думал, что бунт против нашего государя поднимешь.

- Знать хорошо воспитал.

- Ты ведь мне почти за сына был - душой за тебя болею!

- Я вижу.

- Ты мне не веришь, а я тебе доверился, потому и пришёл к тебе разговаривать, а то ведь мог и заживо спалить! - крёстный умел вести беседы, потому атаманил, и слушались его казаки не один десяток лет.

- Собака ты, крёстный - не взять тебе меня!

Корнила усмехнулся и стал крутить ус.

- Не брать я тебя пришёл - ты и так у меня в руках! Я хочу по-доброму с тобой дело решить. Братец твой у меня, уже кается. Семьи ваши в Черкасске под охраной. Я вот думаю - к чему с тобой воевать, что нам делить?!

- Странные ты речи баишь, Яковлев.

- Нет в них ничего странного. Ты ведь из наших - не какая-нибудь голь перекатная! Разин! Имя твоё теперь по всей Руси-матушке гремит!

- Тебе что за дело до того грома?!

- Можно всё решить по согласию, - старик хитро прищурился. - Грамоту я получил царскую. Отпускает тебе государь вины, коли сдашься по доброму и явишься к нему с повинной.

Я рассмеялся:

- Твоими устами, Корнила, мёд пить! Лжёшь ты, собака - на лобное место зовёт меня царь!

- Я тебе истину сказал и грамоту могу принесть. Из тебя выйдет видный воевода - государю нашему такие люди нужны.

- Брешешь ты, Корнила, - устало сказал я, но мне хотелось ему верить рано было ещё умирать, не закончил я все свои дела.

Может и есть в его словах часть правды. Хотелось в это верить необходимо выторговать время. Я всё ещё надеялся на Чертёнка и Фёдора Шелудяка.

- Истинную правду тебе сказал! - Корнила перекрестился. - Надо прекращать войну - вот единственная цель нашего государя! Говорят, что только от пыток и казней за осень и зиму погибло больше семидесяти тысяч человек. На тебе, Степан, их кровушка.

- А, может, на тебе, боярский прихвостень?! На мясниках-воеводах?! Пошёл прочь, Корнила Яковлев - не желаю больше тебя слушать!

Крёстный со вздохом поднялся:

- Мне нечего больше тебе сказать, Степан Тимофеевич. Я всё сказал теперь посиди и подумай. Мой совет - одумайся и покайся. Наш государь милостив и справедлив. Получишь у него прощение. Война будет с турком может, у него свой план, ты там удачно воевал.., - Корнила усмехнулся и направился к двери: - Думай, крестник, думай. Один раз он тебя уже простил, отпустил вины - почему бы не отпустить и во второй?! Что получилось из-за твоей гордыни и непокорности? Половина Руси в крови и разорении!

- Корнила, а может, тебе лучше ко мне переметнуться?! Махнём вместе на Москву! Посажу тебя в царских хоромах, получишь большой дуван - таких ни на Дону, ни на Запорожьи не видывали!

Крёстный махнул на меня рукой, но глаза его тревожно заблестели:

- Всё шутки шутишь?! Ты много нашарпал, поди?!

- Есть тайные места.

Глаза старика впились в меня. Некоторое время Корнила молчал, затем, наконец, ответил:

- Нет, Степан Тимофеевич, на такое я не пойду - расходятся у нас дорожки!

- Расходятся.

- Повинись, послушай старика - я спасу тебя.

- Уж ты-то спасёшь - первым на шее верёвку затянешь!

- Нет у тебя другого выбора, Степан - или со мной, или... пропадёшь.

- Я уже сделал свой выбор.

- Неволить тебя не могу, - крёстный пошёл к двери, - ты всё же подумай, время у тебя пока есть. Подумай, не торопись с ответом, - он открыл дверь и повернулся ко мне. - Ты ведь умный, грамотный, с посольствами бывал глядишь, государь смилостивится.

- Ступай, Корнила - поздно.

Дверь громко стукнула...

* * *

Смутно на душе, неспокойно. Корнила всё же посеял у меня сомнения: ведь не схватили меня не потому, что заговорённый - может, не врал Корнила-крёстный, пришла бумага из Москвы?! Царь однажды простил. Я рассмеялся - нет, врёшь, крёстный: царь никогда не прощает. Ложь это... Или... Бояре напуганы, война продолжается. Идут со мной на мировую, чтобы остановить крестьянскую смуту? Ведь гибнем не только мы, но и они. Может такое быть? Может...