В Поздняков - Случай на улице Капуцинов. Рассказы

• Название: Случай на улице Капуцинов. Рассказы
• Автор: В Поздняков
• Издательство: Б. м.: Salamandra P.V.V
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2015

Случай на улице Капуцинов: Рассказы. Подг. текста и послесл. М. Фоменко. — Б. м.: Salamandra P.V.V., 2015. — 144 с., илл. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. LXXVTI).

В книгу включены все дошедшие до нас научно-фантастические произведения В. Позднякова, недолго публиковавшегося советского писателя-фантаста конца 1920-х годов. Рассказы Позднякова близки к западной фантастике и поражают своим тематическим разнообразием: здесь и предвидение мировой войны, и небывалое оружие, и неудавшийся палеоконтакт, и ученые-убийцы…

---

И он вышел на звонок в переднюю.

Глисс сел на один из приготовленных стульев, решив всем своим дальнейшим поведением показать, что между ним и Клеем не может быть ничего общего…

— Прежде чем начать демонстрацию, я должен в общих чертах познакомить вас с сущностью моего изобретения, — говорил Сандерс, входя вместе с Клеем в комнату, таким ровным, официальным тоном, что Глисс позавидовал его самообладанию. — Повторяю — в общих чертах, потому что вы не механик, а только друг человечества…

Клей удивленно поднял брови…

— Я не совсем понимаю ваше последнее выражение, — сказал он, настораживаясь.

— Странно, что не понимаете, — пожал плечами Сандерс. — Кем же, как не другом человечества, можно назвать лицо, которое хочет подарить этому самому человечеству изобретение, так нелепо скрываемое вашим покорным слугой… Нет, нет, не отказывайтесь от этого высокого звания, оно вполне достойно вас! — едко закончил Сандерс.

— Мой поступок был мне подсказан совестью, — внушительно ответил Клей…

— Ясно, как апельсин, — поддакнул с усмешкой Сандерс. — Итак, джентльмены, приступим! Маэстро, подайте сюда футляр.

Чиллепс спустился с лесенки, держа перед собою на вытянутых руках небольшой дубовый ящичек.

— В этом футляре, — сказал Сандерс, принимая из рук Чиллепса ящичек, — находится сердце моего изобретения…

Он раскрыл его… В углублении темно-фиолетового бархата лежала блестящая никелированная трубка в форме усеченного конуса с вделанной в нее сбоку трехгранной призмой.

— Современное общеизвестное кино не может давать полной иллюзии натуры по следующим причинам, — продолжал Сандерс, — во-первых, оно беззвучно. Правда, за последнее время появилось несколько аппаратов, которые записывают и воспроизводят звук. Но все они имеют общий недостаток, заключающийся в том, что звук не всегда связан с движением, а кроме того, отсутствует так называемая звуковая перспектива, которая создает совершенно необходимое там, где оно нужно, впечатление отдаленности или близости звука. Одна из частей моего прибора берет на себя эту задачу — воспроизводит акустически то расстояние, откуда несется звук при его записи. Другая часть аппарата разрешает оптические задачи. Вы, конечно, знаете, что обыкновенное кино дает плоскостные изображения, в которых стереоскопичность, т. е. отдаленность предметов друг от друга, угадывается лишь по их формам и движениям; вот здесь находится прибор, который дает изображению пластичность. Вследствие того, что обе только что объясненные мною части смонтированы вместе и преследуют сходные цели — дать впечатление глубины как в звуковом, так и в оптическом отношении, я присвоил всему прибору название «углубителя». Более подробное объяснение я дать здесь не могу; я думаю, вы, Клей, озаботитесь созывом специальной комиссии из компетентных людей, которая и рассмотрит более детально мое изобретение. Вот, кажется, все. Остается только добавить, что другие условия иллюзии, как-то: натуральность окраски и отсутствие мелькания, разрешены мной в силу их сравнительной простоты довольно легко… Маэстро, примите футляр и приготовьте ленту… А вас прошу садиться.

Глисс и Клей сели, а Сандерс подошел к выключателю и потушил свет, затем в темноте пробрался к свободному стулу и сел рядом с Глиссом.

Экран ожил. Открылась небольшая комната с диваном посередине у задней стены и несколькими креслами по бокам. На диване сидел Сандерс.

— Я очень сожалею, что приходится опять угощать тебя своей персоной, но ничего не поделаешь, потерпи, — сказал Сандерс, сидящий рядом с Глиссом.

— Мне очень жаль, что приходится демонстрировать самого себя, но что же делать, потерпите, — сказал Сандерс, сидящий на диване. — Я позволю себе произнести маленькую речь. Клей, вы хорошо меня слышите?

— Да, — безотчетно ответил Клей.

— Вот это я понимаю! — усмехнулся Сандерс, сидящий с Глиссом. — Макбет, беседующий с духом Банко…

Клей смутился и недовольно кашлянул.

— …Так вот, Клей, — я хочу сказать вам, что вы играли наверняка… В другое время не стоило бы давать вам лишних козырей в руки, но теперь мне все равно… Я представляю себе, чтобы было, если бы я отказался выдать вам свое изобретение: вы бы воскресили дело Альфонса Леони, недаром вы ухитрились достать — я знаю это — старые фотографии моей спальни в доме на Овальной площади, когда в ней еще не было винтовой лестницы во второй этаж, и сфотографировали недавно эту же спальню, но уже с лестницей…

— Это неправда! — запротестовал Клей.

— Не лгите, Клей, — печально ответил Сандерс, сидящий рядом с Глиссом, — у меня тоже есть свидетели…

— …Недаром вы, — продолжал Сандерс, вставая с дивана и делая два-три шага вперед, — побывали у моей бывшей жены Мод и выпьггали у нее признание… Вы ведь свидетель этому, Чиллепс?

— Да, и могу поклясться! — ответил из будки маэстро.

— Будем рассуждать дальше, — продолжал Сандерс на экране… — вот мое изобретение отдано вам и обнародовано… Что должно произойти?.. Опять найдутся люди, которые сумеют сопоставить эффект, даваемый моим кино, с почти забытым, но в свое время сильно взволновавшим общество случаем на Улице капуцинов… Пойдут разговоры, которые превратятся в догадки… догадки породят вопросы, очные ставки, всю ту душу выворачивающую прелюдию, без которой не обходится ни один судебный процесс. И всплывет опять та же лестница и опять мою некогда верную супругу припрут к стене… Значит — суд, значит — тюрьма… Значит — отдать свое изобретение я могу только ценой своей свободы, значит, по милости вашей, Клей, я превращусь опять в ночного убийцу, наносящего удары сзади по убегающему…

— Довольно демонстрации! — сказал, вставая, Клей, — что изобретение замечательно, мы убедились, остальное несущественно, — жестко докончил он…

— Одну минутку, Клей, — строго заметил Сандерс, сидящий рядом с Глиссом, — Чиллепс, не останавливайте!

— С этим я примириться не мог, — задумчиво продолжал на экране Сандерс, — и нашел единственный выход, приемлемый для меня… Прощайте, друг человечества, от всей души желаю вам до конца дней ваших сохранить ту невозмутимость духа, ту прямолинейность в делах ваших, ту неуязвимость сердца, которыми обладаете вы… Прощайте, Чиллепс, прощай и ты, мой искренний, но слишком общительный друг!..

…И Глисс услышал рядом с собой шум сползающего тела, потом глухой удар об пол…

— Как видите, Клей, совсем не страшно, — грустно улыбаясь, докончил на экране Сандерс, и зал погрузился во тьму…

А когда Клей повернул выключатель, Глисс увидел, что Сандерсу безразличны теперь и тюрьма и его изобретение…

М. Фоменко Случай Позднякова

Подобно ряду других советских писателей-фантастов двадцатых годов, В. Поздняков остается сплошным белым пятном. Как биография, так и его полное имя, а также правильное написание фамилии или псевдонима остаются неизвестными. В библиографических указателях укоренилось написание «Поздняков», однако три из его сохранившихся фантастических рассказов подписаны «Позняков». Эти рассказы можно пересчитать по пальцам одной руки — их ровно пять.

Все рассказы Позднякова были опубликованы в ленинградском журнале «Вокруг света» в 1928–1929 гг. В связи с этим обращает на себя внимание удивительная редакционная отзывчивость: журнал печатал безвестного автора не просто охотно, а с какой-то лихорадочной частотой. Первый рассказ Позднякова, «Черный конус», появился в №№ 7–8 за 1928 год, далее последовали «Кубок майора Косицына» (№ 12) и «Элитерий» (№ 24); с продолжениями, в трех номерах, был опубликован в том же году «Кратер Коперника» (№№ 36–38). Последний рассказ, «Случай на улице Капуцинов», был напечатан в сдвоенном номере 17–18 за 1929 г.

Невольно приходит на ум, что Поздняков был неким выступавшим под псевдонимом и весьма приближенным к редакции «Вокруг света» автором. Но как бы то ни было, энтузиазм редакции был вполне оправдан: Поздняков писал довольно качественно, занимательно и изобретательно, уверенно выстраивая свои произведения в духе переводной научной фантастики. В своих рассказах он успел перебрать многие фантастические темы и поджанры. Даже неполный их перечень поражает разнообразием: безумный ученый-изобретатель, сверхоружие («Черный конус»), «палеоконтакт» («Кубок майора Косицына»), палеофантастика («Элитерий»), грядущая мировая война, фантастика космическая («Кратер Коперника») и детективная («Случай на улице Капуцинов»). Добавим к этому неожиданные фабульные повороты и моменты предвидения — в рассказе «Кратер Коперника», к примеру, мировая война отнесена к 1940-м годам, немецкие войска оккупируют Париж и, как позднее доблестные советские чекисты, используют «глушилки» для борьбы с «вражескими радиоголосами».