Роберт Силверберг - Путешественники

• Название: Путешественники
• Автор: Роберт Силверберг
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45364-1

---

Меня как раз эта легкость и пугает. Боюсь, что когда-нибудь настанет час расплаты. Мысль эта не дает мне покоя.

Мэйфлай, знающая меня едва ли не лучше меня самого, пробует утешить:

— Милый, посмотри на это так: даже уродство может преподать важный урок. Путешествуя, мы ведь хотим приобрести ценный опыт. Тогда нам нельзя ограничиваться прекрасными мирами. Сидри Акрак — ужасное место, но что, если именно здесь нам откроется какая-то истина?

Мэйфлай права. Конечно. Знает ли она, что произносит вслух мои мысли, или просто хочет поднять настроение? Я действительно ищу смысла в наших странствиях — или, по крайней мере, пытаюсь себя убедить, что ищу. Кажется, именно это отличает меня от остальных: Никомастир, Мэйфлай и Велимиль принимают жизнь такой как есть.

Вот они возвращаются из «сада» — Никомастир и Велимиль. Велимиль откладывает свернутый в трубку холст, не показывая мне. Она чем-то недовольна, и даже легкомысленный Никомастир мрачен.

Неприятности. Расспрашивать, однако, себе дороже.

Ужинаем мы в гостинице. Хозяин грубо стучит тарелками, почти с вызовом. Содержимое тарелок неаппетитно: зеленоватая кашица, тушеное мясо, расползающееся на волокна, разваренные овощи. Мясо по вкусу напоминает шнурки от ботинок, овощи отдают болотом. Я пытаюсь убедить себя, что мы вернулись на Ириарте, где кулинария — высокое искусство, а каждая трапеза — симфония. Или на Набомбу Зом, в роскошный отель на берегу алого моря. Моря, которое, встречая голубой рассвет, подает божественный голос, подобный удару в гонг.

Только обмануть себя не получается: мы на Сидри Акраке. Велимиль ровно дышит рядом, а я до утра не могу заснуть. За окнами визжат, воют и трубят ночные твари. Сквозь тонкие стены слышно, как возятся, стонут и смеются Мэйфлай и Никомастир.

Утром мы отправляемся на разведку.

Город называется Периандрос Андифанг, население более девяноста тысяч. Ни одного здания, представляющего архитектурный интерес, зато круглый год идет дождь.

Растительность здесь на редкость непривлекательная: по большей части серые листья и черные цветы. В воздухе клубятся тучи кровососов с грозными лиловыми жалами, ну и конечно, приходится иметь дело с местной фауной…

Все до единого — персонажи ночных кошмаров, и нет двух одинаковых. Массивные туши, выпученные глаза, слюнявые пасти с чудовищными клыками, изъеденная порами, похожими на оспины, кожа, щупальца или жуткие суставчатые клешни: появляются из ниоткуда, визжат, ревут и сотрясают землю. Я начинаю верить историям о беспечных путешественниках, заработавших нервный срыв в течение часа по прибытии на Сидри Акрак.

Скоро, однако, становится ясно, что люди этих ужасных тварей не интересуют. Разве только можно угодить под копыта, или что там у них. Похоже, мы для местных чудовищ неаппетитны, несъедобны, а то и ядовиты. Все равно страшновато, а попадаются они на каждом шагу.

Никомастир, между тем, счастлив. Чем отвратительнее, тем лучше. Он непрерывно фотографирует, не пропуская ни одной уродливой постройки. Вонючие цветы и липкие, заплесневелые листья его восхищают, не говоря о животном мире: когда наперерез нам бросается что-нибудь особенно гигантское или мерзкое, он визжит от восторга.

Меня это понемногу начинает раздражать: глядя на его мальчишескую дурь, я чувствую себя старым.

— Ему еще семидесяти нет, милый, — напоминает мне Мэйфлай, глядя, как я хмурюсь. — Когда-то и ты наверняка был таким же.

— Я? Не знаю, не знаю. Надеюсь, что нет.

— В любом случае, разве его энтузиазм не заразителен?

Для меня? Никоим образом. Пожалуй, стоит подумать об очередном перерождении. Мы теперь стареем не телом — его поддерживают в форме процессы автоматической биокоррекции, — а духом. Психологические механизмы начинают скрипеть и с трудом проворачиваются. Накапливается желчь, приходит раздражение и мелочность, ощущения теряют остроту, жизнь сереет. Приходит время снова погрузиться в прозрачный резервуар, где в паутине тонких механизмов чувствуешь себя, как на руках у матери. За кратким забвением следует пробуждение — пробуждение к новой жизни и новой молодости. Процедуру можно повторять, пока, где-то после одиннадцатого или двенадцатого раза, не скажется накопление остаточных ядов, которые не поддаются удалению. Тогда-то и приходит конец, увы. Даже боги, видимо, смертны.

Так что Никомастир у нас молодой бог, а я уже старый. Надо бы сделать поправку на это обстоятельство, но ничего не выходит: мне хочется только, чтобы он соскучился поскорее и позволил нам унести отсюда ноги.

Ему, однако, все никак не надоест.

Он в восторге. Очарован мерзостью, по словам древнего поэта. Никомастир исходил вдоль и поперек каждую улицу, оглядывая со всех сторон убогие дома; через несколько дней признался, что ищет определенное здание. Несколько позже он его нашел, на отшибе, посреди огороженного парка.

— Вот оно! Родовое поместье! — объявил Никомастир, указывая на развалины, уродливые даже по местным меркам. — Дом, где родился мой отец!

Ему по-прежнему нравится думать, что он происходит с Сидри Акрака. Правдой это быть никак не может: у туземцев в жилах течет не кровь, а болотная вода, а душ, кажется, нет вовсе. Или душу им заменяют несложные механизмы в головах. Самые несложные: я встречал роботов, куда более обаятельных, чем местные жители. Никомастир, слава богу, не имеет со здешним народом ничего общего; при всем его вздорном легкомыслии он дружелюбен и приветлив. К гражданам Сидри Акрака эти термины неприменимы. Ни сегодня, ни в сколь угодно отдаленном будущем.

Велимиль снова попробовала написать портрет Никомастира, и снова ничего не вышло. На нее было больно смотреть, и я рискнул спросить, откуда сложности. Велимиль считает искусство глубоко интимным делом…

— Смотри, — сказала она, разворачивая второй холст.

На фоне цветных вихрей — обычного для нее фона — стояла угловатая, худая фигура Никомастира, спроецированная на чувствительный холст усилием воли художника. Только лицо получилось совершенно неправильное: всегдашняя светлая улыбка вышла плотоядным оскалом. За растянутыми губами блестели зубы хищного зверя, а глаза… О Велимиль! Почему этот взгляд больше не искрится весельем, но горит свирепым огнем? А еще глубоко в этих узких щелочках глаз притаилась тоска. Разгневанный бог получился, но бог умирающий — бог, которому предстоит отдать бессмертие во искупление ближнего своего.

— Первый был почти также страшен, — сказала Велимиль. — Но почему?.. В Никомастире этого нет. Никогда раньше со мной такого не случалось.

— А он сам видел?

— Нет, такого я ему не покажу. Сказала, что не получилось и что не хочу расстраивать. Само собой, после этого он и сам не захотел.

— Сидри Акрак что-то делает с твоим зрением, Велимиль. Лучше сожги оба холста. Сожги и забудь о картинах, пока мы здесь.

Никомастиру же просто необходимо проникнуть внутрь громоздкой развалины, которую он величает родительским домом. Развалина или нет, дом, однако, вовсе не пустует. Напротив, он, скорее, перенаселен.

На стук в парадное открыл мажордом. Узнав, что граф Никомастир Сембрийский предпринял неблизкое путешествие с целью посетить бывшее имение своего отца, мажордом молча захлопнул дверь.

— Как грубо, — проворчал Никомастир без особого удивления. — Но не беспокойтесь: я найду способ!..

Беспокоиться он, правда, и сам не стал, день заднем увлекая нас в джунгли, далеко за городскую черту Периандроса Анди-фанг. Ну и что? Грязь под ногами всегда хлюпает, повсюду неаппетитное зверье, насекомые и вековечная сырость.

Велимильи Мэйфлай начали уставать, я видел, но держались как всегда, снисходительно терпя капризы Никомастира. По тропинкам болотного царства обе следовали за ним без колебаний. Я, впрочем, тоже. Отчасти потому, что давным-давно мы твердо решили повсюду держаться вместе, а еще, наверное, из-за намеков Велимиль и Мэйфлай. Они думают, мое вечное недовольство предвещает для меня скорое перерождение.

— По словам отца, за домом есть озеро или пруд, — Никомастир, оказывается, не забыл о «родовом поместье». — Вода там ярко светится; мальчишкой он часто плавал в этом пруду, а выходя на берег, ронял на землю огненные капли. Я тоже хочу. Искупаюсь, и отправимся дальше. Кстати, чья там очередь выбирать новую планету?

— Моя очередь, — сказал я быстро.

Очень хочется на Марахо, где пески сверкают под солнцем. Город Семи Пирамид…

— Никомастир, если там действительно есть озеро, советую держаться от него подальше, — продолжал я. — По-моему, местные жители очень не любят незваных гостей. И подумай, какая мерзость может водиться в водоемах такой планеты.

— В этом пруду плавал мой отец. — Никомастир смотрел с вызовом. — Никакой опасности, уверяю тебя.