Герберт Уэллс - Истории, рассказанные шепотом. Из коллекции Альфреда Хичкока

• Название: Истории, рассказанные шепотом. Из коллекции Альфреда Хичкока
• Автор: Герберт Уэллс
• Издательство: Росмэн-Пресс
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-353-01484-7

В сборнике, открывающем серию «Черная перчатка», представлены короткие новеллы разнообразных популярных жанров: детектива, мистери, ужасов, фантастики, — написанные по большей части в легком, шутливо-ироническом ключе. Многие из них вошли в антологии, составленные классиком развлекательного кинематографа Альфредом Хичкоком.

---

— Метода Блессингтона?

— Прошу меня извинить, — сказал Банс. — Я увлекся и употребил термин, еще не вошедший в научный обиход. Методом Блессингтона мои коллеги из Геронтологического общества называют обычную процедуру, которая применяется в случаях, подобных вашему. Она получила свое название в честь Дж. Г. Блессингтона, основателя Общества и одного из величайших умов нашего века. Он еще не слишком широко известен, но ничего. Помяните мое слово, мистер Тредуэлл, когда-нибудь его имя станет более громким, чем имя Мальтуса.

— Странно, что я никогда о нем не слышал, — пробормотал Тредуэлл. — Я ведь регулярно читаю газеты. И вот еще что, — добавил он, искоса взглянув на Банса, — мне хотелось бы знать, как я вообще попал в ваши списки и откуда вам столько обо мне известно.

Банс довольно усмехнулся:

— Звучит так, словно тут действительно есть какая-то тайна, не правда ли? А между тем все очень просто. Видите ли, мистер Тредуэлл, у Общества имеются сотни выездных агентов, которые прочесывают нашу огромную страну вдоль и поперек, хотя широкая публика об этом не подозревает. Заметьте, что ни один агент не имеет права раскрывать свое инкогнито, иначе его труд мгновенно потеряет эффективность. Кроме того, агенты работают отнюдь не с заранее намеченными лицами. Они внимательны ко всем пожилым людям, которые готовы поговорить о себе, а таких сколько угодно — вы не поверите, какую словоохотливость проявляет большинство стариков даже тогда, когда речь заходит о самых интимных вещах. Конечно, лишь в том случае, если их слушает незнакомец. Так вот, этих субъектов — я имею в виду стариков — отыскивают в барах, в библиотеках, на скамеечках в парке… словом, везде, где можно с удобством посидеть и побеседовать. Агенты втираются к ним в доверие и все из них вытягивают, стараясь узнать побольше о людях следующего поколения, от которых эти старики зависят.

— Вы имеете в виду, — сказал Тредуэлл с растущим интересом, — о тех, кто их содержит?

— Нет-нет, — возразил Банс, — вы делаете обычную ошибку, смешивая зависимость с финансами. Разумеется, довольно часто имеет место денежная зависимость, но это не самое главное. Важнее всего то, что тут всегда существует эмоциональная зависимость. Она есть даже тогда, когда старых отделяет от молодых значительное географическое расстояние. На эмоциональную связь это не влияет. Сам факт существования пожилого человека вызывает у молодого чувство вины и досады. Дж. Г. Блессингтон на собственном опыте столкнулся с этой трагической проблемой нашего времени — именно это и подвигло нашего основателя на его великий труд.

— Другими словами, — подытожил Тредуэлл, — вы утверждаете, что, даже если бы мой тесть и не жил с нами, ситуация была бы столь же плачевной?

— Вы, кажется, сомневаетесь в этом, мистер Тредуэлл. Но ответьте мне, почему вы, пользуясь вашими же словами, считаете плачевной вашу нынешнюю ситуацию?

Тредуэлл поразмыслил.

— Ну, — сказал он, — наверное, вся беда в том, что рядом постоянно маячит кто-то третий. В конце концов это начинает раздражать.

— Но ваша дочь прожила с вами больше двадцати лет, — заметил Банс. — Однако на нее, я уверен, вы реагировали иначе.

— Это совсем другое дело, — возразил Тредуэлл. — Ребенок тебя радует, с ним можно играть, смотреть, как он растет…

— Постойте-ка! — снова прервал его Банс. — Вот теперь вы попали в точку. Все время, пока дочь жила с вами, вы получали удовольствие, глядя, как она растет, распускается, точно чудесный цветок, становится взрослой. Но старик в вашем доме может только чахнуть и угасать, и наблюдение за этим процессом отбрасывает тень на вашу собственную судьбу. Разве не так?

— Пожалуй что, так.

— Тогда подумайте: неужели все было бы иначе, живи он в другом месте? Неужели вы не чувствовали бы, как он угасает и чахнет и завистливо косится в вашу сторону, пусть даже издалека?

— Конечно, чувствовал бы. Кэрол, наверное, не спала бы ночами, беспокоясь о нем, а из-за нее и я не мог бы выкинуть его из головы. Это же естественно, не так ли?

— Именно так, и мне приятно отметить, что, признав это, вы совершили третий шаг, предусмотренный методом Блессингтона. Теперь вам ясно, что проблему создает не присутствие пожилого человека, а его существование.

Тредуэлл задумчиво поджал губы.

— Что-то мне не нравится, как это звучит.

— Почему же? Это ведь только отражает факт, верно?

— Может быть. Но у меня на душе от этого какой-то нехороший осадок. Это все равно что сказать, что наши с Кэрол проблемы разрешатся только вместе со смертью бедного старика.

— Да, — веско сказал Банс, — вы правы.

— Ну так вот, мне это не нравится. Совершенно. Думая, что чья-то смерть будет тебе приятна, чувствуешь себя подлецом; к тому же, насколько я знаю, мысли еще никогда никого не убивали.

Банс улыбнулся.

— Разве? — мягко спросил он.

Они с Тредуэллом в молчании уставились друг на друга. Потом Тредуэлл ослабевшей рукой вынул из кармана платок и промокнул им лоб.

— Знаете что, — с расстановкой произнес он, — вы или сумасшедший, или заядлый шутник. В любом случае я хочу, чтобы вы убрались отсюда. Это честное предупреждение.

На лице Банса отразилась искренняя забота.

— Мистер Тредуэлл, — воскликнул он, — неужели вы не понимаете, что уже почти сделали четвертый шаг? Неужели не видите, как близко было решение?

Тредуэлл указал на дверь.

— Вон — или я позову полицию.

Теперь на лице Банса было написано отвращение.

— Бог с вами, мистер Тредуэлл, да разве кто-нибудь поверит такой нелепой и бессмысленной истории, какой это будет выглядеть в вашем пересказе? Прежде чем совершать опрометчивые поступки, сейчас или потом, советую вам хорошенько подумать. Если суть нашего разговора станет известна, пострадаете, без сомнения, только вы. Ну а пока — вот моя карточка. Звоните в любое время, и я буду рад оказать вам услугу.

— С чего это я стану вам звонить? — осведомился побледневший Тредуэлл.

— Причин может быть много, — сказал Банс, — но важнее всего одна. — Он собрал свои вещи и направился к двери. — Поймите, мистер Тредуэлл: тот, кто одолел три ступени метода Блессингтона, непременно поднимется и на четвертую. За короткое время вы продвинулись очень далеко, мистер Тредуэлл, — значит, вы скоро позвоните.

— Прежде я увижу вас в аду, — отрезал Тредуэлл.

Несмотря на этот прощальный выпад, последующие дни оказались для Тредуэлла тяжелыми. Проблема была в том, что, узнав о методе Блессингтона, он уже не мог забыть о нем. Тредуэлла осаждали навязчивые думы, из-за которых его отношения с тестем получили несколько иную, худшую окраску.

Никогда еще старик не казался ему таким докучливым и неугомонным, никогда он не проявлял такой способности будто назло говорить и делать самые неприятные вещи. Особенно раздражала Тредуэлла мысль о том, что этот вторгшийся в его дом человек делится семейными секретами с абсолютно посторонними людьми, охотно выбалтывая самое сокровенное платным осведомителям, которые только сеют везде раздоры. И в его взвинченном состоянии духа тот факт, что осведомители никогда не заявляют о себе как о таковых, вовсе не казался ему смягчающим обстоятельством.

Прежде Тредуэлл гордился своим здравомыслием и уравновешенностью, однако уже через неделю-другую он вынужден был признать, что совершенно выбит из колеи. На каждом шагу ему мерещились нити фантастического заговора. Он представлял себе сотни, нет, тысячи Бансов, рассеянных по стране и снующих по кабинетам, подобным его собственному. И на лбу у него выступал холодный пот.

Однако, говорил он себе, все это слишком уж фантастично. Подтверждением этому служила сама его беседа с Бансом, и он вспоминал ее, слово за словом, десятки раз. В конце концов, они всего лишь признали существование некоей социальной проблемы. Разве было сказано хоть что-нибудь, чего должен стыдиться по-настоящему интеллигентный человек? Отнюдь. А если ему чудятся какие-то жуткие выводы, значит, эти идеи уже бродили в его мозгу, ища выхода.

А впрочем…

Решившись наконец посетить Геронтологическое общество, Тредуэлл испытал огромное облегчение. Он знал, что он там найдет: одну-две жалкие комнатушки, несколько бедных клерков, затхлую атмосферу мелочной благотворительности, — и все это поможет ему восстановить нормальный порядок вещей. Он был так поглощен этой мысленной картиной, что едва не прошел мимо гигантской башни из стекла и алюминия, в которой размещалось Общество, в смятении поднялся вверх на тихо гудящем лифте и, совсем ошарашенный, вступил в приемную главного офиса.

Еще не успев прийти в себя, он зашагал за стройной длинноногой девицей по огромному, чуть ли не бесконечному лабиринту комнат, где проворно сновали не менее стройные и длинноногие юнцы с квадратными плечами, стояли автоматические конвейеры, потрескивающие и пощелкивающие в своем электронном упоении, тянулись длинные ряды каталожных шкафчиков из нержавеющей стали, причем все это царство пластика и металла было залито неярким светом ламп, по современной моде скрытых в особых нишах, — и наконец предстал пред очи самого Банса, услышав, как сзади мягко закрылась дверь.