Ефим Черняк - Призрачные страниц истории

• Название: Призрачные страниц истории
• Автор: Ефим Черняк
• Издательство: Остожье
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5-93476-002-5

Книга Е. Б. Черняка, известного писателя и историка, о том, что происходило по-иному, чем считается, о реальном прошлом, вытесненном вымыслом, и мнимой истории, считавшейся реальностью.

---

Достоверность этого рассказа, как и слов, приписываемых Робеспьеру, не поддается проверке, и они могут быть следствием ситуации во время написания мемуаров. Сам Сиейес, как утверждают, в ответ на вопрос, что он делал в период террора, отвечал знаменитым: «Я жил» (в смысле «выжил»). Почти через полвека, незадолго до смерти у больного Сиейеса из глубин подсознания всплыл ужас, испытанный им во время якобинского террора, и он заклинал близких: «Если придет господин Робеспьер, скажите, что меня нет дома»…

Но отрицание своей роли в политической борьбе во время якобинской диктатуры могло быть и очередным маневром опытного политического интригана. Такие утверждения делались после 9 термидора не только одним Сиейесом и при проверке оказывались ложью.

Тем не менее и свидетельство Барера, и слова самого Сиейеса никак не вяжутся с ролью вдохновителя робеспьеристского Комитета общественного спасения, которая настойчиво приписывалась ему в донесениях «Парижского агентства». В них, например, сообщалось, что именно Сиейес настоял на аресте Дантона, утверждал, что эбертисты и дантонисты — агенты Питта, отговорил в марте 1794 г. упавшего духом Робеспьера бежать в Америку. Сказки? Вполне возможно. Рис.

Но рядом с ними в бюллетенях сообщаются факты, которые частично подтверждаются при проверке. Например, что Сиейес настоял на гильотинировании принцессы Елизаветы, сестры казненного Людовика XVI, вопреки возражениям Робеспьера. В этом сообщении позиция Робеспьера, известная тогда лишь самому узкому кругу лиц, изложена правильно. 20 мая 1794 г. Робеспьер сказал книгопродавцу Маре: «Заверяю вас, что хотел ее спасти. Это Колло д'Эрбуа вырвал ее у меня из рук».

Мнение д'Антрега о роли Сиейеса разделял и граф Парижский, будущий Людовик XVIII. В мае 1794 г. он писал «о душе тигра у аббата Сиейеса, который ныне управляет Комитетом общественного спасения». Один из самых проницательных деятелей роялистского лагеря, Малле де Пан, 25 февраля 1795 г. (через полгода после термидорианского переворота) уверял: «Аббат Сиейес — самый опасный из людей, порожденных революцией». Интересно отметить, что такого же мнения придерживались и термидорианцы (к числу которых принадлежал и сам Сиейес), включая и членов теперь уже термидорианского Комитета общественного спасения. После 9 термидора Сиейеса неоднократно публично упрекали, что он якобы способствовал продвижению Робеспьера к вершинам власти и являлся закулисным вдохновителем действий якобинского правительства.

В ответ Сиейес позаботился об опубликовании анонимно весной 1795 г. в Швейцарии «Заметок к биографии Сиейеса», написанных им самим вместе с его другом К Эльснером. В этой брошюре утверждалось, что она была закончена еще летом 1794 г., до свержения диктатуры якобинцев, но издать ее тогда было бы равносильно тому, чтобы «выдать палачам драгоценную голову философа». В «Заметках» категорически отвергались широко распространенные уже во Франции и за границей обвинения против Сиейеса в связях с террористами, источником которых «являются невежество, легкомыслие и слепая ненависть». А сама эта злоба вызвана тем, что Сиейес не принял приглашение примкнуть к одной из боровшихся политических партий и что он всегда действовал открыто, а не тайно, как утверждают его недруги-клеветники. Крайняя же нелепость «состоит в том, чтобы причислить его к тем, кто привел к власти Робеспьера. Этот слух получил распространение как за границей, так и внутри страны среди множества лиц… Ни Сиейес никогда не говорил ни слова Робеспьеру, ни Робеспьер — Сиейесу… Между этими людьми не было переписки, они не находились вместе ни за столом, ни в обществе никогда, по крайней мере, до сих пор. (Текст брошюры формально ведь представлялся читателю написанным до 9 термидора — Е. Ч.) Они находились рядом друг с другом в Законодательном собрании и Конвенте. Робеспьер три или четыре раза нападал на Сиейеса, не называя его по имени в Якобинском клубе или в Конвенте, но Сиейес не отвечал».

Как будто бы все ясно. Ни один серьезный историк не подтверждает утверждений бюллетеней д'Антрега относительно роли Сиейеса. И все же как объяснить, допустим, такой эпизод? Робеспьер приказал вызвать Сиейеса на заседание Комитета общественного спасения в 9 часов 23 марта 1794 г. Бумага с приглашением сохранилась в Национальном архиве. Этот документ трудно совместить с утверждением Сиейеса, что ему не приходилось ни устно перемолвиться, ни состоять в переписке с Робеспьером. Что же в этот день обсуждал Комитет, чтобы потребовалось присутствие на заседании Сиейеса? В бюллетене д'Антрега отмечается, что 22 и 23 марта Комитет, обеспокоенный широким резонансом, который вызвал процесс эбертистов, подумывал было отложить суд и отправить обвиняемых обратно в тюрьму. Вызов Сиейеса на это заседание заставляет думать, что было важно выслушать его мнение как одного из лидеров Болота, а это заметно смещает представление о расстановке политических сил весной 1794 г. Нам еще и далее предстоит убедиться, что те или иные утверждения главы роялистского разведывательного центра при их кажущемся неправдоподобии могут оказаться соответствующими действительности, что не они, а общепринятая версия тех или иных событий может оказаться виртуальной историей.

Сто лет спустя, или барон де Батц

В бюллетенях д'Антрега фактически отсутствуют сведения о роялистском заговоре, представлявшем большую опасность для Французской Республики. Таково было мнение об этом заговоре наиболее осведомленных представителей правительства весной и летом 1794 г. О причинах этого молчания можно лишь строить гипотезы. Сыграло ли здесь свою роль нежелание «Парижского агентства» из-за опасения провала устанавливать связи с другими роялистскими подпольными группировками? Было ли это следствием неприязни д'Антрега к главарю заговора, о котором идет речь? А может быть, просто, что этого заговора, по крайней мере, в виде серьезной попытки свержения Республики не существовало в действительности?

…Сто лет спустя после кончины д'Артаньяна в Париж отправился другой выходец из Гаскони, носивший, видимо, не вполне по праву ту же родовую фамилию, что и герой «Трех мушкетеров» — де Батц Кастльмор д'Артаньян. Жан де Батц, так обычно именовали молодого гасконца, разумеется, не мог знать о той славе, которая ожидает его предка среди миллионов поклонников романов Дюма о приключениях мушкетеров. Но он, вероятно, был знаком с «Мемуарами господина д'Артаньяна», опубликованными в 1700 г. В действительности они были написаны Сандра де Куртилем, который, однако, использовал и подлинные заметки капитана мушкетеров. И подобно тому, как герой «Трех мушкетеров» разительно отличается от своего прообраза, с которым нас познакомил Куртиль, реальный Жан де Батц, возможно, имел мало общего с носящим то же имя руководителем роялистского подполья.

Здесь мы попадаем в целый клубок загадок, распутывать которые, хотя бы частично, можно, лишь двигаясь шаг за шагом в распутывании во многом воображаемой истории жизни барона де Батца. Мы оставили его на пути в столицу из родной Гаскони. В Париже Жану де Батцу удалось добиться зачисления в офицеры. Он был в начале революции уже депутатом Учредительного собрания, потом эмигрировал, но вскоре вернулся во Францию. Известно, что он предоставил Людовику XVI деньги на покрытие расходов роялистского подполья. Не исключено, что они были взяты не только из личных средств барона (он участвовал в различных финансовых спекуляциях), но и являлись субсидиями, полученными от английского правительства. Батц участвовал в провалившейся попытке роялистов отбить Людовика у конвоя, когда короля везли на эшафот.

Установлено с несомненностью, что Батцу удалось подкупить или иным путем привлечь на свою сторону целый ряд чиновников полиции парижского городского управления — Коммуны и администрации тюрьмы, где содержалась королева.

Эти связи позволяли Батцу с легкостью избегать ареста, приказ о котором был отдан властями, более того, обеспечивать содействие официальных лиц в наказании агентов, чем-то вызвавших его неудовольствие, освобождать из-под стражи своих соучастников, заранее узнавать о шагах, предпринимавшихся для его поимки, подготовлять с согласия чинов тюремной администрации, правда, неудавшиеся попытки бегства Марии-Антуанетты. Но значительно более важно установить, стали ли агентами барона лидеры политических партий, влиятельные члены Конвента, что утверждали власти на судебных процессах первой половины 1794 г. Именно от ответа на этот вопрос зависит, является ли знакомая по научным трудам и университетским учебникам картина политической борьбы в период якобинской диктатуры в своей значительной части виртуальной историей.