Семен Брилиант - И. А. Крылов. Его жизнь и литературная деятельность

• Название: И. А. Крылов. Его жизнь и литературная деятельность
• Автор: Семен Брилиант
• Жанр: Биографии и Мемуары

«Крылов не любил вспоминать о своей молодости и детстве. Мудрый старик сознавал, что только в баснях своих переживет он самого себя, своих сверстников и внуков. Он, в самом деле, как бы родился в сорок лет. В периоде полной своей славы он уже пережил своих сверстников, и не от кого было узнавать подробностей его юного возраста. Крылов не интересовался тем, что о нем пишут и говорят, оставлял без внимания присылаемый ему для просмотра собственные его биографии — русские и французские. На одной из них он написал карандашом: „Прочел. Ни поправлять, ни выправлять, ни время, ни охоты нет“. Неохотно отвечал он и на устные расспросы. А нас интересуют, конечно, малейшие подробности его жизни и детства. Последнее интересно еще тем более, что Крылов весь, как по рождению и воспитанию, так и по складу ума и характера, принадлежит прошлому веку. Двадцать пять лет уже истекает с того дня, как вся Россия праздновала столетний юбилей дня рождения славного баснописца. Он родился 2-го февраля 1768 года в Москве. Знаменитый впоследствии анекдотической ленью, Крылов начал свой жизненный путь среди странствий, трудов и опасностей. Он родился в то время, когда отец его, бедный армейский офицер, стоял со своим драгунским полком в Москве. Но поднялась пугачевщина, и Андрей Прохорович двинулся со своим полком на Урал. Ревностный воин, — отец Крылова с необыкновенной энергией отстаивал от Пугачева Яицкий городок…»

---

Так, за сигарой, с романом, иногда в разговорах с приятелями, Крылов проводил время до того часу, в котором надо было отправляться обедать в английский клуб. Продремав там довольно времени после обеда, иногда заезжал он к Оленину, иногда возвращался домой.

* * *

«Никогда не замечали в нем каких-либо душевных томлений; он всегда был спокоен». Но взамен горячих порывов он проявлял иногда глубокую привязанность. «Елизавета Марковна», говорил он Олениной: — «когда наступит мой час, я приду умереть к вам, сюда, к вашим ногам». Никогда не забывал он и своего единственного брата, с которым виделся последний раз около 1806 г.; больше не суждено им было увидаться до могилы.

Лев Андреевич служил в гвардии в Петербурге, когда Крылов издавал журнал «Зритель». Перейдя потом в армию, он тянул лямку на юге. Иван Андреич постоянно поддерживал его деньгами. Как только положение его упрочилось службой в библиотеке и пенсией, он стал подумывать о том, чтобы перевести брата в Петербург. Мечты эти не исполнились, но он не переставал принимать живое участие в судьбе брата. Несмотря на небольшую разницу в летах, брат называет Ивана Андреича не иначе как «любезный тятенька», «милый батюшка», «братец Иван Андреич». Единственное, в чем брат его постоянно упрекает, это — что он подолгу не отвечает на письма. Не может преодолеть Иван Андреич своей лени; он посылает брату деньги, экземпляры изданий, даже списки басен и копии с докладов Оленина Государю о награждении его, но писем не пишет. Также неохотно исполняет поручения, требующие каких-нибудь хлопот, хотя очевидно опять-таки из лени, а не по недостатку доброты. Брат Лев пишет ему о какой-то Марфушке: «Я право полагал, что она давно на воле, а она, бедная, терпела через твою беспечность. Однако ж теперь я очень рад и благодарю тебя, что ты за все претерпение ее наградил». Из этих слов ясно выступают черты характера Крылова — доброта и лень, которые часто спорят в нем, как ветер и солнце в сказке. Ленясь писать брату, Иван Андреич так интересуется им, что требует описания мельчайших подробностей его быта. Последний не отказывает в этом. Талант в музыке — очевидно родовое достояние Крыловых, как и охота к чтению. Брат Крылова тоже играет на скрипке и очень любит читать. Кроме своих басен И. А. пользуется всегда случаем посылать ему и другие книги. С тех пор как Крылов начинает писать басни, брат становится таким же горячим поклонником его таланта, как и вся публика. Он человек простой. Несколько раз был он в походах за границей, но кроме подробного военного маршрута не вывез оттуда никаких впечатлений.

Тем интереснее его отзыв о баснях. Больше всех, пишет он, понравилась ему басня «Сочинитель и Разбойник». «В жизни ничего лучшего не читывал», замечает он. — «Беспримерные твои басни я пробежал и могу сказать, что не даром ты ими прославился, да и Государь Император удостоил их назвать приятными и полезными… Я никогда не сомневался, чтобы ты не употребил свои божественные дарования в пользу общего блага, и нахожу, что нет ничего достойнее благородной души, как советами и самыми легкими доказательствами отвращать от порока и привлекать к добродетели». Он говорит здесь, прилично случаю, несколько высокопарно, но смысл отвечает всеобщему убеждению. Так думал и такое значение придавал сатире и в особенности басне сам И. А., как мы видели выше. Он в восторге от почестей брата, но в одном письме замечает: «Только жалею очень, любезный тятенька, что твоя муза такая сонливая и ленивая». Это относится уже к 1821 году.

В это время Крылов получает из Кабинета уже добавочную пенсию, а всего до 3,000 руб. ас, кроме жалованья. В 1820 г. награжден он орденом Владимира 4 степени. Басни свои печатает он то в «Сыне Отечества», то в издании «Беседы». Его молодые друзья возмущаются. «Как не стыдно бросать в навоз», говорят они, когда Крылов читает свои басни в собраниях Беседы, где обыкновенно «один читает чепуху, другой говорит „изрядно“, третий хвастает, четвертый хвалит себя и Шишкова». Но Крылову было поздно менять свои привычки и друзей, да это и не мешало ни славе его, ни расположению к нему молодежи. Батюшков особенно горячо относился к И. А. «Выпроси у Крылова басню», пишет он Гнедичу в одном письме; в другом: — «поклонись от меня бессмертному Крылову, бессмертному — конечно, так!» — «Обними соседа (т. е. И. А.), но как обнять! Он, я думаю, толще всех поэтов вкупе и рассудком, и тушею».

Жуковский был также в числе лучших друзей Крылова и ценителей его гения. Ив. Андр. с удовольствием проводил время в его квартире, на вечерах, в обществе Пушкина, Батюшкова, кн. Вяземского, Гнедича, Уварова, Дашкова, Блудова и других. Здесь же бывали и Сперанский, граф С. Румянцев, а также Оленин и Карамзин. В группе людей на картине, изображающей кабинет Жуковского в его квартире, в Зимнем дворце, всех заметнее и интереснее фигура баснописца, рядом с Пушкиным. Раз, на одном из этих вечеров, Ив. Андр. стал искать чего-то в бумагах на письменном столе. «Что вам надобно, Иван Андреич?» спросили его. «Да вот какое обстоятельство», отвечал он: «хочется закурить трубку; у себя дома я рву для этого первый попавшийся под руку листок, а здесь нельзя так: ведь здесь за каждый лоскуток исписанной бумаги, если разорвешь его, отвечай перед потомством».

Так говорил скромный баснописец. Он в самом деле никогда не дорожил лоскутками, на которых писал свои басни. После его смерти находили в корзинах и на чердаке измятые и изорванные черновые его басен, доставившие однако богатый материал для истории его творчества.

В Императорской Публичной Библиотеке хранятся разрозненные листки, сколотые булавкой, вырванные по-видимому из тетради. На особом листе рукою Гнедича сделана заметка: «Экземпляр басен, сколотый булавкой, который Иван Андр. в таком виде имел с собой, когда читал Императрице Марии Федоровне в Зимнем дворце в 1813 году, будучи вместе со мной». Обыкновенно писал он на лоскутках и держал в кармане помятые листки.

Глава VI Покой и слава

Переводы басен. — Иностранная критика о Крылове. — Брошюра Я. Н. Толстого. — Болезнь. — «Василек». — Семья А. Н. Оленина. — «Три поцелуя». «Крестьянин и змея». — Письма брата. — Поездка в Ревель. — Смерть брата. — Горесть И. А. Крылова. — Пособие на издание басен в 1824 г. — «Конь и всадник». — Письмо к дочери Оленина. — «Муха и пчела». — Сборы за границу. — Домашние затеи. — Голуби в гостиной. — Анекдот об известности Крылова. — Находчивость его. — Император Николай дарит бюст Крылова наследнику престола. — Шутка «фавориточки». — Маскарад в Зимнем дворце. — «Вельможа». — Юбилей. — Смерть Е. М. Оленина. — Отставка. — Жизнь Крылова на Васильевском Острове. — Эпиграмма Воейкова. — Творчество в басне. — «Бедный богач». — Значение сатиры Крылова. — Речь митрополита Макария. — Прихожанин. — «Сочинитель и Разбойник», — «Гребень». — Смерть Крылова. — Памятник. — Эпиграф в «Звёздочке».

С 20-х годов начали появляться иностранные переводы басен Крылова. Невнимательный к своим биографам, Крылов иначе относился к переводчикам, помогая и разъясняя им многое сам. Переводы бывали иногда удачны, хотя чаще представляли неодолимые затруднения. Для передачи нескольких строк Крылова приходилось часто измышлять десятки стихов. Простота и оригинальная меткость чисто русского ума и языка не укладывались в чужие формы. «Совокупилось пятьдесят семь талантов, чтобы одолеть один» — в прекрасном издании графа Орлова, который, живя в Италии и Париже, заинтересовал этими баснями корифеев итальянской и французской поэзии. «Вандалы» первые ознакомились с Крыловым и оценили его гений. Французские критики простили Крылову даже неприязнь к французскому влиянию, уяснив себе, что неприязнь эта относилась лишь к нелепым заимствованиям. Они справедливо не могли простить ему лишь того, что он «посадил в ад» знаменитого философа, в басне «Сочинитель и Разбойник».

В оправдание Крылова от этого обвинения соотечественник наш в Париже, Яков Николаевич Толстой, написал брошюру, в которой доказывал, что Крылов под «сочинителем» вовсе не разумел Вольтера. Однако защита была «не слишком убедительна», как говорит академик А. Ф. Бычков.

«Ни один народ не имеет баснописца, который стоял бы выше Крылова в изобретении и оригинальности», говорил Лемонте во введении к изданию гр. Орлова. Особенный успех имела басня «Гуси», переведенная несколько раз. Критик Геро ставит Крылова в некоторых случаях выше Лафонтена. Критик «Journal de Débats» говорит о здравом смысле и уме баснописца; удивляется естественности басен, изящной простоте и остроумию, глубине мысли и художественной отделке подробностей. Сальфи, в предисловии к итальянскому переводу, признает нашего баснописца первостепенным а перевод басен его ценным приобретением для итальянской литературы. Один за другим следовали переводы басен еще при жизни Крылова на разные языки, в том числе на немецкий и на скандинавские. Потом явились переводы на еврейский, арабский и из новых языков — еще на польский и английский.