Ли Брэкетт - Исчезнувшая Луна

• Название: Исчезнувшая Луна
• Автор: Ли Брэкетт
• Издательство: СПб.: Северо-Запад, 1993. — 476 с.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0253-9

Имя американской писательницы Ли Брэкетт уже известно российскому читателю по сериалу о Скэйте «Рыжая звезда».

Настоящее издание является сборником лучших повестей Ли Брэкетт, которые печатались в свое время в прекрасном американском журнале фантастики «Плэнет Сториз» (Planet Stories).

---

— Что поделаешь? — сказала Люсиль.

Обняв детей, она повела их к дому, оживленно произнося обычную смесь вздора, какую родители призывают на помощь в таких случаях.

Мэтт тоже хотел уйти, но Фред не двигался, и Мэтт понял, что нужно остаться. Он стоял, опустив голову, и чувствовал, что солнечные лучи бьют ему в спину, как молоты по наковальне. Он хотел, чтобы Фред сказал что-нибудь, но тот молчал.

Наконец Мэтт выговорил:

— Спасибо.

— Я не видел оснований говорить им. Они не поймут.

— А ты понял? — закричал Мэтт. — Я не понял. Зачем я сделал такое? Как я мог сделать такое?

— Это страх. Я, кажется, говорил тебе как-то. Это ксенофобия.

— Нет, вряд ли. Я не понимаю, как ее можно тут приложить.

— Это не только страх к незнакомым местам, но и к незнакомым вещам, ко всему, что странно и непривычно.

Он покачал головой — Признаться, я не предполагал найти это дома, но мне следовало бы подумать о такой возможности, кое-что вспомнить.

— Я был так уверен, — сказал Мэтт. — Абсолютно все сходилось.

— Человеческое воображение — удивительная вещь. Я знаю, я ведь десять месяцев варился в этом. У тебя, конечно, были симптомы?

— О Боже, да. — Мэтт перечислил их. — В последнюю ночь мне было так плохо, что я подумал… — Он взглянул на маленькое тело у своих ног. — Как только я это сделал, все прошло, даже головная боль. Как это называется? Психо…

— Психосоматическое, да. А у наших парней все начиналось с ангины.

— Мне очень стыдно, — сказал Мэтт. — Я чувствую…

— Ладно, — сказал Фред. — Это всего лишь животное. Вероятно, он и так не прожил бы долго. Не надо было мне привозить его.

Из дома снова вышли Джо и Барби. Джо нес сундучок, а Барби — охапку цветов и лопату. Они прошли мимо того места на лужайке, где большой камень был сдвинут и нора снова открыта — только слегка, снаружи, но Мэтт надеялся, что дети этого не заметили. Он надеялся, что они никогда не узнают.

Он пошел к ним навстречу, встал на колени и обнял их.

— Не горюйте, — сказал он. — Знаете, что мы сделаем? Мы найдем самое лучшее место, где продают щенков. Как вам понравится — иметь собственного замечательного щеночка?

Странные

Под проливным дождем, неся на руках маленького мальчика, спускался я с Оленьего Рога. Зеленые молнии хлестали по деревьям. Грозы над Оленьим Рогом нередки, но тут было совсем другое дело. Они летели медленно, обшаривая заросли и поросшие кустарником овраги, полные ежевики и ядовитого плюща. Они выходили не из туч, и раскаты грома не сопровождали их. Они чем-то напоминали толстых зеленых голодных змей. Они искали мальчика, с которого все и началось.

Он смотрел на меня, вцепившись, как лемур, в мой плащ, пока я двигался вниз по склону горы. Глаза его были цвета меди. Много видели эти глаза за два с половиной года, прошедшие с тех пор как открылись в этом мире. Теперь они были испуганными, но куда меньше, чем можно было ожидать от ребенка его возраста, испуганными и разумными. Удивительно приятным, тонким голосом он спросил меня:

— Почему они хотят убить нас?

— Не имею понятия, — ответил я.

Я бежал по горному склону, а зеленые молнии преследовали нас.

Меня втравил в это дело док Келлендер, главный врач округа. Я, Хэнк Темпл, владелец, основной репортер и главный подсобный рабочий газеты «Ньюжейл Ньюс», которая обслуживает Ньюжейл и все его окрестности. Док Келлендер, шериф Эд Биггс и я были старыми друзьями и работали сообща, помогая друг другу чем могли. И вот в одно жаркое июльское утро зазвонил мой телефон, и я услышал ошеломленный голос дока.

— Хэнк? Я в госпитале. Не забежишь ли на минутку?

— Кто-то пострадал?

— Никто. Просто у меня есть кое-что для тебя.

Док всегда скрытничал, потому что все, говорившееся в Ньюжейле по телефону, становилось общественным достоянием. Но сейчас он недоговаривал больше, чем обычно, а от его тона у меня просто мурашки по коже побежали. Это было вовсе не похоже на дока.

— Конечно, — ответил я. — Сейчас же приду.

Ньюжейл — центр графства, маленький, крепкий городок. Он расположен в нагорной впадине Аппалачей. Старые кирпичные здания с верандами на тонких деревянных столбах, с дворовыми постройками, когда-то белыми, а теперь серебристо-серыми, окружающими унылые дворы. Очень шумный, широкий ручей разрезает город пополам. Главная промышленность — кожевенная и мукомольная, есть еще несколько рудников поблизости. Над всем этим возвышается величественный бугор горы Олений Рог, зеленый по гребням и темно-синий в складках, по большей части окутанный туманом облаков.

В Ньюжейле нельзя надеяться ни на большие деньги, ни на громкую славу, но у меня были другие причины жить там. Девушка, на которой я хотел жениться, никак не могла их понять, а женщине нелегко объяснить, почему предпочитаешь шесть страниц местной газетенки, которая принадлежит тебе, всему «Нью-Йорк таймс», где ты — лишь один из наемных работников.

Я отказался от попытки втолковать все это своей девушке, и она вышла замуж за серый фланелевый костюм. Каждый раз, когда я беру в руки удочку или охотничье ружье, я радуюсь за нее.

Госпиталь был больше, чем можно было ожидать, потому что он обслуживал большую часть графства. Это было старое здание, к которому пристроили два новых крыла, и располагалось оно на вершине Козьего Холма. Я нашел дока Келлендера в его кабинете. Там был и Босерт, местный врач, молодой парень, который, по старинному выражению, знал больше, чем осел может снести вниз по холму.

Сегодня он выглядел так, словно не был уверен в собственных знаниях.

— Вчера, — сказал док, — одна из дочерей Тейта принесла сюда своего малыша. Меня не было, я уезжал в Пайнкрат, чтобы проверить кое-какие анализы. Но я видел его раньше. Это замечательный ребенок, настоящий красавец.

— Он преждевременно развит, — нервно сказал Джим Босерт, — очень скороспелый для своего возраста. И физически тоже. У него прекрасная координация движений и мускулатура. А цвет волос…

— Какой же? — спросил я.

— Странный. Не знаю. Я заметил это, а потом забыл. Когда его принесли, ребенок выглядел так, словно его пропустили через мясорубку. Мать сказала, что другие дети напали на него и избили. Он болел несколько дней, и она решила принести его сюда. Ей и самой-то не больше девятнадцати. Я сделал несколько рентгеновских снимков.

Босерт взял со стола пару пленок и показал мне.

— Я сам не мог поверить им и решил подождать Келлендера.

Я рассматривал снимки. На них отчетливо белели контуры маленького, хрупкого Костяка и смутные пятна внутренних органов. Мне пришлось приглядеться к ним, прежде чем я начал понимать, что здесь есть нечто своеобразное: похоже, слишком мало ребер, сочленения выглядели необычно даже для моих непрофессиональных глаз, а органы были безнадежно перепутаны.

— Кое-какие внутренние органы, — сказал док, — нам вообще непонятны. Мы таких никогда не видели.

— Однако ребенок выглядит нормальным, да к тому же он настоящий красавец, — сказал Босерт. — И вот что замечательно; от побоев, которые он получил, у него должны были остаться серьезные повреждения, но он был просто болен. По-видимому, тело его гибко и прочно, как стальная пружина.

Я положил снимки на стол.

— Разве у вас нет достаточно полной литературы об аномалиях?

— Есть, — отозвался док. — Двойные сердца, вывернутые желудки, лишние руки, ноги, головы, всевозможные искривления и вариации — все как вам будет угодно, но такого — нет.

Он наклонился и постучал пальцем по снимкам.

— Это не искажение, не аномалия. Это просто другое. И это еще не все.

Он протянул мне слайд, сделанный с помощью микроскопа.

— Это только кровь, Хэнк. Джим пытался определить ее группу. Я тоже. Ничего не получилось. Такой группы не существует.

Я смотрел на них. Лица обоих врачей покраснели, глаза блестели, а сами они дрожали от возбуждения.

Внезапно их волнение передалось и мне.

— Минутку, — произнес я. — Не хотите ли вы сказать…

— Это нам кое-что даст, — перебил меня док Келлендер.

В его глазах светилась мечта.

Я увидел десятифутового Келлендера на пьедестале из медицинских журналов. Я увидел его, вещающего с огромной университетской кафедры, а внизу — затаившую дыхание аудиторию. Те же мечты мелькали и в глазах Босерта.

У меня тоже была своя мечта: «Ньюжейл Ньюс», чье название не сходит с уст миллионов читателей. Перед моими глазами возник некий Хэнк Темпл, скромно, но с достоинством кланяющийся комиссии, которая собралась, чтобы вручить ему пуллитцеровскую премию по журналистике.

— Колоссально! — тихо сказал Босерт. — Мальчик не просто необычный, он — нечто новое, новая порода, вид. Один тип крови…