Николай Микава - Грузии сыны

• Название: Грузии сыны
• Автор: Николай Микава
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

Эта книга — первая в серии «Жизнь замечательных людей», которая на своих страницах рассказывает о жизни многих поколений древнего народа. Стремясь раздвинуть рамки серии, дать возможность читателям познакомиться с большим количеством биографий замечательных людей, редакция наряду с монографическими книгами предпринимает выпуск разнообразных биографических сборников.

Книгой "Грузии сыны" открывается цикл сборников о выдающихся деятелях братских народов, населявших СССР.

История грузинского народа, народа древней культуры и славных традиций, насчитывает великое множество замечательных деятелей, о жизни которых интересно и поучительно узнать читателям. В книге помещено 29 биографий, раскрывающих наиболее важные моменты истории и культуры грузинского народа.

---

Тифлис девяностых годов прошлого столетия. Столица Грузии. Форпост русского колониализма. Здесь все смешалось в эти годы: и неусыпная деспотическая власть царских наместников, и влияние Запада, и глухо, но настойчиво бурлящее национальное движение за свободу, и активная, чрезвычайно доброжелательная помощь культурным силам грузинского народа со стороны их русских собратьев в деле развития национальной науки и просвещения.

В частности, в эти годы в Грузии жили (или приезжали) и работали такие известные русские музыканты, как Балакирев, Ипполитов-Иванов, Танеев, Кленовский.

Национально-освободительное движение в Грузии отразилось и на культурной жизни страны. Жажда к возрождению самобытной грузинской культуры с неудержимой силой толкала деятелей музыкальной культуры к новым поискам. Самой важной формой деятельности стала теперь не исполнительская работа, не постижение классического наследия Запада, а собирание, обработка и популяризация лучших образцов народной музыки.

В эту обстановку возрождения национального, народного искусства, в обстановку новых, прогрессивных настроений попали и братья Палиашвили. Все в Тифлисе, особенно в его музыкальной среде, было им внове и интересно.

В 1886 году Ладо Агниашвили основал первый грузинский этнографический хор. Им руководил Иосиф Ратиль, родом чех. Оба брата были приняты туда как хористы.

Вано привлекала больше светская музыка. Его незаурядные способности хоровика позволили ему вскоре уйти от церковной музыки. Он стал хормейстером в театре оперетты, а затем дирижером в оркестре возникшего тогда в Тифлисе «Музыкального кружка». Но вот настал день, когда братьям пришлось расстаться: двадцатилетний Вано уезжает в Россию, в консерваторию.

Захарий словно потерял лучшего друга, самую прочную свою опору. Он загрустил. Часто мать и старшая сестра Анна допрашивали его:

— Что с тобой, Захарий? Что тебе не по душе?

Все было по душе. Он был строен и красив, этот восемнадцатилетний юноша. Он работал теперь главным органистом в церкви, помогал стареющему отцу и семье. Но его томила страсть к музыке, музыка бродила в нем, а он не мог справиться с нею, потому что не постиг еще ее законов. Он хотел учиться. Только в 1895 году, в двадцать четыре года, Захарий смог стать учеником музыкального училища. Высшего музыкального учебного заведения в Тифлисе тогда не было. Да и это, среднее, было единственным на всем Кавказе!

Какое же это было счастье, когда он, взволнованный, впервые вошел в класс Н. С. Кленовского — преподавателя теории музыки. Тайная мечта, может быть, и осуществится когда-нибудь! Столько раз он удерживал себя, говорил себе, что ничего не выйдет, насильно заставлял себя не думать об этом.

Вот и теперь: словно специально, чтобы отвлечься от праздных мыслей, он начал обучаться игре на валторне у педагога Моска. Зачем ему валторна? Да, звук ее интересен и необычен, она трудна для освоения, тут что ни звук — то опасность срыва, фальши. Есть в ней, в валторне, что-то таинственное, словно звучат в горах трубные гласы демонов, словно собирают древние полководцы на бой свои племена…

— Да зачем тебе валторна! — спорила с Захарием сестра Анна, когда они возвращались вечером после занятий в хоре. — Пойми, Грузии нужны не трубачи, а музыканты-просветители. Пласты народной музыки лежат нетронутыми. Ты такой способный, Захарий. Займись обработкой народных мелодий! Ты хормейстер, почти хозяин хора. Можешь с нами и петь все свои обработки.

— Я не могу оставить валторну. Моска не позволит. Не забывай, что я грузин из низов и меня не очень-то ждут в классе скрипки или рояля.

— Тогда попробуй пойти в класс композиции.

— Да я уже… — сказал он и замолк.

Захарий не сразу признался дома, что пробует писать музыку. Только весной 1899 года, когда он принес аттестат первой степени об окончании класса композиции, домашние поняли: и этому сыну надо уезжать в консерваторию.

Так свершился второй поворот на его пути к вершинам музыкального творчества. Только свершился гораздо сложнее, чем первый. Переехать в Тифлис было делом несложным. Но уехать учиться в Москву — где же взять на это деньги?

И тут Захарий узнал, сколько у него друзей. Он не знал их раньше. Но они его знали — ремесленники, рабочие тифлисских заводов, учащиеся гимназий, учителя, мелкие служащие — все те, кто не раз слушал хор, руководимый Захарием. Сколько благотворительных и бесплатных концертов давал этот хор в залах Тифлиса! И вот теперь его юный руководитель в нужде, ему надо помочь!

В газете «Иверия», редактором которой был тогда Илья Чавчавадзе, в первых числах февраля за 1900 год появилась заметка:

«На 12 февраля в зале Тифлисского собрания назначен концерт Зах. Палиашвили, который недавно вместе со своим хором принимал участие в благотворительных концертах. Этот молодой человек окончил музыкальное училище и едет в Россию… Как известно от знатоков музыки, в Палиашвили заметна обнадеживающая трудоспособность, талант и глубокое понимание национальных мотивов. Общество, как грузинское, так и иной национальности, неизменно бывало довольно пением хора Палиашвили; оно, надеемся, не оставит без внимания этого прилежного учащегося и ставшему на путь учебы даст возможность приобретения высшего музыкального образования, с тем чтобы с помощью знания и труда стать полезным для нашего национального дела».

И «общество» — передовые круги грузинской интеллигенции и рабочих помогли Захарию. Деньги, собранные в его пользу, составили достаточную сумму, чтобы начать обучение в столице.

* * *

И вот он в Москве, в консерватории. Он учится у самого Сергея Ивановича Танеева! Пытливые глаза Захария жадно постигали нотную премудрость, уши впитывали сложность гармонии и полифонии, мозг проверял ее музыкальной «алгеброй». Три года занятий — курс тогда был трехгодичным — насыщены до предела. Только тренированный, привыкший с детства к работе организм Захария мог выдерживать ту огромную нагрузку, которую он нес.

Систематические занятия теорией, изучение музыкального наследия классиков, особенно русских, регулярные занятия дома, вечером — в концерт, слушать симфоническую музыку, а еще лучше в оперу… Перед концертом еще надо успеть на занятия грузинского хора. В Москве было немало грузин-студентов, обучавшихся в различных учебных заведениях. Захарию удалось собрать их и организовать хор. Этот неутомимый парень и здесь, на севере, не мог жить без любимой народной грузинской песни!

* * *

Где они познакомились? На одном из грузинских вечеров? Или в фойе Большого зала консерватории? А может быть, черноглазый грузин просто пошел по улице следом за худенькой девушкой в бархатной шубке? Это в общем неважно. Важно одно. Он увез ее с собой в Тифлис, Юлечку Уткину, Юлию Михайловну Палиашвили, помощницу, жену. Большая семья Палиашвили стала еще больше.

Молодой, полный сил, полный новых, глубоких знаний, полученных в Москве, теперь еще и окрыленный любовью, Захарий чувствовал себя в состоянии сделать очень многое Для развития музыкальной культуры родной страны. Он понимал, что здание музыкальной культуры Грузии только начинает строиться. Фундамента еще не было. Вернее, были заложены лишь первые кирпичи.

Он бесстрашно взялся за дело, чтобы выполнять самую черную, самую первую и нужную работу. Началась его музыкально-образовательная и просветительская деятельность.

* * *

В Тифлисе Палиашвили стал педагогом. В двух гимназиях он преподавал пение. В одной из них создал хор, струнный оркестр, ввел обучение игре на скрипке и виолончели. Он настолько втянул молодежь в занятия музыкой, что вскоре силами гимназистов смог устраивать концерты симфонической музыки. Он работал в Тифлисском музыкальном училище, где еще недавно был учеником: преподавал теорию музыки, сольфеджио, гармонию и хоровое пение.

И, наконец, в 1908 году радостное для всех любящих музыку событие. В Тифлисе открылась первая национальная музыкальная школа, организованная при Грузинском филармоническом обществе. Директором ее стал Захарий Палиашвили.

В доме Палиашвили в Тифлисе, в комнате молодых, между книг и нот, на тумбочке стоял странный и непонятный для того времени аппарат. Приходя после работы домой, Захарий Петрович — а его теперь так именовали не только ученики, но и знакомые — открывал аппарат и со вздохом закрывал его снова. Это было последнее новейшее изобретение американца Томаса Эдисона, предок нынешнего магнитофона — фонограф. Захарий Петрович считал дни: скоро ли каникулы? Скоро ли он поедет в горы? Не отдыхать, нет! Искать, слушать, записывать. Записывать песни, мелодии танцев.

Эту работу он особенно любил. Каждый год, приезжая на лето из Москвы домой, он и недели не мог усидеть в городе. И теперь его снова звали вершины Сванетии, зеленые долины Картли, утесы Кахети, бурные водопады Гурии… Старики — народные певцы, бренча на чонгури, рассказывали ему в песнях историю своих племен, а потом молодые грузины в огневых танцах изображали свой быт и нравы народа.