Виктор Тен - ...из пены морской. Инверсионная тeория антропогенеза

• Название: ...из пены морской. Инверсионная тeория антропогенеза
• Автор: Виктор Тен
• Жанр: Прочая научная литература

Виктор Тен — историк, писатель, путешественник — посвятил работе над этой книгой почти десять лет. Первые идеи появились еще во времена, когда он, учась в университете, а потом работая профессионально, ездил по стране в составе археологических экспедиций. Предлагаемая им принципиально новая концепция происхождения человека полностью меняет традиционные представления об антропогенезе.

---

В Европе в это время (в ожесточенной полемике с бихевиоризмом) развивалась гештальт-психология. Гештальтистам (которые работали, в основном, в немецких лабораториях) не нравилось расчленение объекта исследований на отдельные поведенческие акты, они не видели отсюда пути к познанию сознания, как тотальности. Для них характерен интегральный подход, намеченный в свое время их великим соотечественником Лейбницем. Кстати сказать, опыт бихевиориста Лешли где-то подтверждает правоту гештальтистов: когда речь идет об ассоциативной коре мозга, то при дроблении ее «осколки» заключают в себе не отдельные куски, а всю картину целиком, как осколки зеркала или магнита.

Для гештальт-психологии характерно оперирование категориями, подчеркивающими целостность и нераздельность восприятия. Они широко распространили такие понятия, как «инсайт», «короткое замыкание», «изоморфизм», «транспозиция» (реакция не на отдельные раздражители, а на их соотношение). Проводя, как и бихевиористы, опыты на животных, гештальтисты приходили к прямо противоположным выводам.

В плане происхождения сознания (нас интересует именно это) генеральной идеей гештальт-психологии является идея изоморфизма. По сути дела именно она дала название всему направлению. Изоморфизм означает, что психика является интегральным образом (гештальтом) физиологии.

Борьба направлений, буквально «съедавших» друг друга, привела психологию в начале 20в. к системному кризису, когда воцарился хаос в понимании не только предмета науки, но также ее метода и способов интерпретации результатов опытов.

В этот вакуум начали активно внедряться два новых направления: марксистская психология, развивавшаяся в революционной России, и фрейдизм с его психологией бессознательного.

Советская школа психологии основывалась на ленинской теории отражения, согласно которой все формы сознания являются отражением материи и материальных отношений. Строилась иерархия форм сознания (сознание индивида, группы, класса, общественное сознание), напротив выстраивалась иерархия материального. Проблема «кривого зеркала», «инаковости» отражения решалась через категорию «активность», под которой - активностью сознания - подразумевалась способность этого «зеркала» не столько привносить что-то свое, чего нет в отражаемом материальном мире, сколько творчески перерабатывать. Актуальна была проблема происхождения сознания, которая на первых порах даже заняла центральное место, ибо, доказав происхождение сознания через категорию отражение, можно было, по мнению коммунистических идеологов, одним ударом «убить» буржуазную «лженауку» и религиозное мировоззрение. Л. Выготский, главный идеолог советской психологической школы, выдвинул гипотезу происхождения сознания вследствие «интериоризации» (овнутренения) общественных отношений (47, сс.25-37).

Здесь вырисовывался порочный круг. Пока нет сознания, никаких общественных отношений быть не может. Пока нет общественных отношений, не может возникнуть сознание. Проблема была решена казуистически. Во второй половине 20 в. П. Анохин предложил концепцию «опережающего отражения», которая была тотчас принята на вооружение советскими антропологами, для которых вопрос о происхождении сознания тем самым оказался как бы решен и закрыт. Не могут не вызывать улыбку печатные высказывания советских авторитетов в области палеоантропологии, которые, комментируя работы западных ученых по этой проблеме, свысока и с лысенковской хитринкой, пишут: они, дескать, не знают о теории опережающего отражения советского ученого Анохина!

Ни «теория интериоризации», ни «теория опережающего отражения» проблему не решают. Сами по себе они стоят не больше тезиса «Бог дал». Механизм возникновения сознания на базе психики животных в процессе общения, отражения, опережения, овнутренения советская наука обрисовать не смогла даже в самых общих чертах. Идея Выготского была и остается ничем не подтвержденной гипотезой. Предложив решение проблемы «почему возникло сознание», необходимо следом показать как и о было в ретроспективе. Я могу сказать, что сознание прилетело на Землю с солнечным ветром и вошло в наших предков. Чего будет стоить подобное заявление, до тех пор, пока я не сумею детально разъяснить, как все происходило?

Наиболее интересным из всего, что было написано в Советском Союзе о происхождении сознания, представляется книга историка и психолога Б. Поршнева «О начале человеческой истории», который выдвинул «еретическую» гипотезу о том, что в начале сознания было безумие; что прямого перехода от психики животных к сознанию человека не может быть.

3. В поисках «зеркала»: Сознание и «его иное»

Каким бы ни было декларируемое той или иной школой психологии отношение к проблеме сознания, со времен Декарта именно оно - сознание — является основным предметом психологии. Развитие психологии можно представить в виде сменяющих друг друга попыток найти истоки сознания и определить сознание через «его иное». Предмет психологии в видении разных школ всегда представал, как дихотомия «сознание и его диалектическая противоположность». Исторически первой дихотомией была психофизическая проблема, та самая «декартова пропасть», которую предстояло преодолеть, и тогда тайна сознания была бы раскрыта, как представлялось тогда. Это глобальная дихотомия сознания и материи.

Второй дихотомией стали сознание человека и его телесный носитель в виде психофизиологической проблемы. Третьей — сознание человека и поведение животных в свете бихевиористского «бунта против сознания». Здесь, несмотря на внешние декларации, речь тоже шла об истоках сознания, осмысляемого в категориях поведения. Следствием этого низведения сознания человека до поведения животных стал антропоморфизм, очеловечение животных. Сознания стало слишком много. Таково было парадоксальное следствие «бунта против сознания».

Учение о рефлексах соединило в себе физиологию и поведенческую проблематику, оно синтетично, что надолго определило интерес к рефлексологической тематике и вызвало к жизни идеи о рефлекторном начале сознания. Сознание представало то в виде «незавершенного рефлекса», то в виде сложного рефлекса или суммы рефлексов. Но, в конце концов, психологи, потратив на эксперименты уйму денег и времени (практически все 20-е столетие), пришли к выводу, что рефлекторный и сознательный образы действий не только не подобны, но противоположны друг другу. Сознание возникает не там, где вырабатываются все более и более сложные рефлексы, а там, где происходит отказ от инстинктивно-рефлекторного, животного образа действий. Сложные рефлексы, например, строительные рефлексы у муравьев, закрепляются в такие же сложные инстинкты, и это не только не способствует развитию сознания, но, наоборот, делает сознание невозможным.

Рефлекс и сознание не являются даже диалектической противоположностью, они не «мерцают» друг в друге; изучая рефлекс, невозможно выйти на начало сознания.

Советская психология предложила к рассмотрению психосоциальную проблему, представив сознание как интериоризацию общественных отношений. Таким образом выявилась четвертая по счету дихотомия. «Свое иное» сознания представало в виде «ансамбля общественных отношений» (было принято именно это выражение, идущее от Маркса, - 37, с.З).

В подобной формулировке этот путь оказался ложным. Общественные отношения, несомненно, играли огромную роль в формировании сознания. Однако необходимо различать первопричину и условия формирования. Происхождение сознания советская психология так и не смогла объяснить.

Пятой дихотомией стала «сознание и бессознательное». Ее ввел в круг психологической проблематики Фрейд. Казалось бы, бессознательное является (даже по звучанию) «своим иным» сознания, его диалектической противоположностью. Однако развитие психоанализа в 20 в. показало, что от бессознательного с его комплексами есть выход на истоки поведения, но не на начало сознания.

Антиномичность понятий «сознание» и «бессознательное» оказалась несущественной, внешней. На самом деле речь идет не о сознании и бессознательном, а о неосознаваемом и осознанном поведении, причем, в весьма узком аспекте: в мотивациях. Мотивы многих наших действий уходят в бессознательные комплексы, коренящиеся в подсознании, — только и всего, на большее фрейдизму претендовать не приходится.

Развитие психоанализа скользнуло «мимо» основного предмета психологии (каковым, невзирая ни на что, является происхождение и сущность сознания). Именно поэтому фрейдизм превратился в прикладную дисциплину, отрасль медицины. Он стал психиатрической, а не психологической школой.