Кассандра Дженкинс - Неправильный рейд

• Название: Неправильный рейд
• Автор: Кассандра Дженкинс
• Жанр: Прочий юмор

Сумасшедшая аннотация к этому не менее сумасшедшему рассказу звучала бы так:

«Несколько человек — это не только группа, это еще и рейд. Но этот рейд сплошь неправильный, потому что начался со странного инвайта. Вокруг вообще много странных и неправильных вещей, ведь история происходит в клинике для людей, страдающих игроманией. И заведует этой клиникой сам Иллидан Ярость Бури».

Серьезная аннотация упомянула бы о влиянии компьютерных игр на человеческую психику, о том, что игроманию можно назвать болезнью 21 века и что у одного только «World of Warcraft» насчитывается около 12 миллионов подписчиков по всему миру. Героями этого рассказа стали обычные геймеры — фанаты Варкрафта, Фермы, Sims и шутеров-стрелялок. Они доигрались настолько, что попали в специальную клинику, прозванную пациентами Черным Храмом, где лечат от зависимости к компьютерным играм. Что же предприняли в реальной жизни «эльфы 80 уровня»? Они организовали побег.

Использованный сленг геймеров прост и понятен.

---

Тянуть больше нельзя было, и за образцовое поведение овоща-переростка меня наградили отменой всех прописанных лекарств. Мне больше не грозило стать жертвой кролика-маньяка.

Сначала ко мне вернулся нормальный цвет кожи. А затем наступила полная и безоговорочная свобода разума. Цепочка безликих и бессмысленных дней прервалась.

Ощущения возвращались по очереди. Первым окреп интерес к моему окружению. Жажда, аппетит и естественная нужда меркли в сравнении с желанием срочно налаживать хоть какие-то контакты в этом странном и нездоровом социуме.

Догадка на счет моей соседки была верна. Она заигралась в Sims настолько, что стала копировать манеру поведения виртуальных человечков. Двухчасовая терапия давалась ей очень тяжело. Она то и дело просила хотя бы книгу, чтобы поднять свой уровень развлечения, иначе она прямо здесь умрет со скуки.

— Добро утро, — как ни в чем не бывало, однажды сказала я Симке. Будто это не я, а кто-то другой, немой и глухой, все это время жил с ней в одной комнате.

— Доброе! — весело отозвалась девушка. — Как думаешь, мне идет? Знаю, он не заметит, но вдруг?

Не знаю, как кто-то смог бы не заметить этого. В руках Симка вертела пушистую розовую кофточку, украшенную блестящими вязаными розами. Я медлила с ответом, размышляя, вернулась ли ко мне жизненно необходимая способность — лгать с самым невинным видом.

— Тебе идет, — выдавила я с облегчением.

Как результат, сразу за общительностью проснулась гипертрофированная совестливость. Было очень сложно адекватно оценивать Симкин внешний вид. Как я могла не замечать ее яркую и неоднозначную одежду раньше?

Затем о себе заявило сочувствие. Я стала понимать, почему рыжий паренек из нашей группы, которого звали Томом, все свое свободное время посвящал фикусу в холле. Том появлялся в холле первым и до начала терапии протирал все нижние листочки фикуса, а после вечерних занятий и до отбоя занимался верхушкой.

Теперь каждое чахлое растение на подоконниках клиники пробуждало во мне вселенскую жалость и умиление. Я выпросила у завхоза небольшую лопатку (ему потребовалось около недели на урегулирование этой просьбы у самой Шахраз) и самозабвенно вскапывала дерн фикуса. Должно быть, из-за такого внимательного ухода он и рос как на дрожжах.

Потом я поняла, почему дворник отдавал мне лопату, размером с детскую игрушку, с таким недоверием. Пессимизм, страдания и отчаяние нахлынули на меня со страшной силой. Мой день начинался и заканчивался рассказами Симки о неразделенной любви, и я слушала ее, шмыгая и размазывая слезы по мокрым щекам. Впрочем, меня до сих пор не интересовало, ради кого из нашей группы она прихорашивается. Мною владели страдания в чистом виде, и было все равно из-за чего рыдать. Пусть даже история Симки повторялась из вечера в вечер, я рыдала с каждым разом только сильнее. Кажется, я плакала даже по ночам во сне.

Организм всячески пытался найти баланс чувств и мыслей, нарушенный приемом больничных препаратов. В отличие от меня, других не «снимали» со всех лекарств одним махом. Симка, например, принимала какие-то успокоительные. Она говорила, что без таблеток видит над головами людей зеленые ромбики.

В какой-то момент я перестала рыдать и… влюбилась. Так же бездумно, как влюбляются трехлетки в детском саду. Мне ничего не было нужно, я не рвалась что-либо делать или говорить с объектом своих чувств. Я наслаждалась гармонией и бесконечным счастьем, воцарившимся в истерзанной душе.

Меня выдавала лишь глупая улыбка. И синий тапок 44-го размера в руках.

* * *

Это была молодая медсестра, проходившая в клинике практику для диплома или аспирантуры, в подробности мы не вдавались. Главным было, что терапии под ее руководством не так сильно тяготили нас, как с Шахраз или с Иллиданом. Она вроде бы и вопросы задавала те же, что и остальные, и сидели мы те же 180 минут, но что-то было иначе. И к ней так и не приклеилась ни одна из кличек.

— Думаю, никто из вас не будет отрицать вред, наносимый организму алкоголем или наркотиками, — говорила Мария Степановна на утренней терапии.

Вокруг каменными изваяниями сидели десять пациентов и последнее, что им могло прийти на ум это спорить.

— Пристрастие к алкоголю начинается всего с нескольких кружек пива ежедневно, — продолжала она. — Первая стадия алкоголизма может тянуться очень долго. По мнению большинства граждан, алкоголизмом страдают бомжи и бедные слои населения. Кто угодно, только не они сами. Ведь они ежедневно ходят на работу, ведут порядочный образ жизни, что такого, если вечерами им нужно немного выпить, чтобы расслабиться? Сразу записывать их в алкоголики? Вы спросите, к чему я веду?

Двери холла распахнулись.

Только сейчас санитары вернули рейдлидера обратно в группу. Взгляд парня был мутным и отрешенным. Симка сказала, что дозу успокоительных в карцере увеличивали почти в два раза.

— Здравствуй, Артем, — обратилась к нему Мария Степановна. — Нам тебя очень не хватало. Правда, ребята? Поздоровайтесь с Артемом.

— Привет, Артем, — повторили бесцветными голосами дрессированные куклы.

Стеклянным взглядом Артем уставился на свой тапок в моих руках. Казалось, в этот момент я забыла, что умею дышать.

— Итак, я продолжу, — вновь заговорила Мария Степановна. — Когда же примерный семьянин и работяга пересекает невидимую черту, после которой общество больше не сомневается в правоте врачей? Ответом будет — когда кончается мера. Уверена, многие из вас думали примерно также: «Что случится, если я поиграю еще часик? Завтра первая пара физкультура, могу и пропустить». Действительно, что такого? Все студенты прогуливают физкультуру. Но именно эта мысль — первый шаг к нарушению меры. А там, где нет меры, возникает зависимость.

Артем хмыкнул.

— Хочешь что-то сказать? — неуверенно спросила медсестра.

— Тёма, не надо, — прошептала Симка.

— Не сможет он ничего сказать, — уверенно сказал парень со светлыми локонами, исподлобья глядя на Артема. — Можем поспорить.

— Ну, в прошлый раз смог, — отозвался Том.

Они с любопытством уставились на Артема. Даже после десятка запломбированных зубов, общего наркоза и бутылки водки вместе взятых, можно было чувствовать себя гораздо лучше, чем после нескольких дней, проведенных в одиночке.

С трудом ворочая опухшим языком, Артем прошипел:

— Вы… не…. готовы…

— Проиграл, — сказала Симка блондину.

— Прекратите, — вступилась Мария Степановна. — Артем, я не сообщу о твоем поведении, куда следовало бы. Мне безумно тебя жаль, и я не хочу, чтобы ты повторял курс транквилизаторов.

На лице парня застыла глупая улыбка. Мария Степановна закончила рассказывать людям с игровой зависимостью о вреде алкоголя и распрощалась до вечера.

До визита дневного врача оставалось несколько минут, дежурная медсестра куда-то отлучилась и мы остались без всякого присмотра. Но ничего не изменилось, что с медсестрой, что в одиночестве — лишь наши позы стали более непринужденными, а лица окончательно отрешенными. Наше поведение было далеким от действий школьников, оказавшихся без присмотра учителя.

— Ты… подумал? — снова прохрипел Артем.

— Да, — после некоторой паузы ответил блондин.

Мы молча следили за их странным общением. Видимо, это было продолжением давнего разговора.

— Зачем мне свобода, если я стану таким же овощем, как ты? — продолжил блондин. — Ты не вылезаешь из одиночки, тебе постоянно прописывают двойные порции. На долго тебя хватит? Мой метод лучше.

— Трусливый… паладин, — Артем сплюнул на пол.

— Грязный орк, — пожал плечами собеседник. — Только какая теперь разница?

С блокнотом в руке в холл величественно вплыла матушка Шахраз.

В том мире мы играли свои роли. Рыжий Том продолжил протирать мягкой тряпкой бесконечные листочки фикуса. Симка побежала за книгой — поднимать уровень развлечения. Светловолосый паладин с обворожительной улыбкой поздоровался с Шахраз. Я сверлила взглядом завитушки на обоях, и эйфория от встречи с объектом моих страстей кружила голову.

Остальные без единого звука продолжили собирать мозаику «Белоснежка и семь гномов». Каждый паззл бездумно примеривали к желтому разъему — юбке Белоснежки. Похоже, головоломку начали собирать еще во времена самой первой смены клиники.

Артем, держась за стену коридора, поплелся в свою палату.

* * *

От Симки я узнала, что Артем попадал в карцер регулярно, по КД. Поэтому, когда препараты стали его «отпускать», мы ждали, что он выкинет на этот раз. Это снова случилось на занятиях Марии Степановны.

— Вашим первым шагом к свободе от зависимости должно стать признание, — вещала она тихо. — Скажите себе, что вы зависимы. Признайтесь, что губите свою жизнь. Как только вы перестанете держаться за игры, как за последнее, что есть в вашей жизни, вы обретете свободу. Но не бойтесь остаться в одиночестве. Не бойтесь двигаться вперед и делать все то, чего вы были лишены. Игры украли у вас годы жизни, годы прекрасных мгновений. И в ваших силах вернуть это, вы молоды и полны сил. О чем вы мечтали в детстве? Разве о достижениях в виртуальном мире? Разве не смешно, что вы исследовали каждый уголок виртуального мира, когда в реальности месяцами не покидали своей квартиры, а годами — даже не выезжали из своего района?