Unknown - Пока смерть не разлучит нас (СИ)

• Название: Пока смерть не разлучит нас (СИ)
• Автор: Unknown
• Жанр: Драма

Они живут уже более двух тысячелетий, обреченные на вечную жизнь без любви, до тех пор пока не найдут свою вторую половинку. Того единственного, ради которого стоит умереть / Фанфик по сериал "Шерлок"ВВС

---

Слушая эту своеобразную исповедь, Старший немного отвёл руку с кинжалом, лезвие теперь едва касалось кожи, чуть задевая дёргающийся кадык.

— Но Господь Бог и тут не отвернулся от меня, — Старший изумлённо заметил, что Джованни даже сумел улыбнуться. — В монастырь приехал с проверкой молодой епископ. Он ходил по всей обители и заглянул в лечебницу, где я готовился отдать Богу душу. Выслушав о потребностях в лекарствах от настоятеля, он прошел, рассматривая больных и немощных, остановился возле моей кровати и спросил, от чего у меня такие ожоги. Лекарь поведал мою выдуманную историю о сгоревшем доме, в котором погибла моя семья, но... Ведь вся Испания знает, какие костры горят на площадях и кого на них сжигают.

Глядя прямо в глаза человеку, что держал его жизнь в своих руках, ожидая в любую секунду, что крепкая сталь прорвет тонкую кожу, Джованни осмелел и произнес уже твердым голосом:

— В тот день вы спасли мне жизнь, сделав вид, что поверили в происхождение моих ожогов. Вы дали настоятелю денег, особо выделив статью расходов на лечебницу. С трудом, но я выжил. Помогал в монастыре по хозяйству, не чурался грязной работы. Заметив, что я тянусь к знаниям, меня научили читать и писать. Расспросами я узнал ваше имя, желая хоть чем-нибудь отблагодарить.

— Отблагодарил тем, что поступил на службу и следил за мной?

— Следил, — согласился юноша, — но только потому, что беспокоился, как бы с вами ничего не случилось. — Он крепко зажмурился, ожидая, что произнесённое им будет последними словами, что станут итогом его короткой жизни. И меньше всего Джованни ожидал, что острое лезвие исчезнет, напоследок лишь кольнув кожу.

Юноша несмело открыл глаза и с изумлением воззрился на своего господина, который стоял над ним, протягивая руку.

— Вставай, — нетерпеливо приказал епископ и дёрнул уголками губ, словно в усмешке. — Когда откроют ворота, мы вернемся, как ни в чем не бывало.

Молодой человек робко протянул руку в ответ, не веря, что это происходит действительно с ним.

***

Несмотря на то, что стояла уже глубокая ночь, Джованни не разгибая спины таскал воду с кухни — перед последним его приходом двое дюжих слуг втащили в покои господина массивную деревянную ванну и выстлали её тканью. И пусть дыхание сбилось от бесконечных подъёмов и спусков по лестницам, Джованни как никогда был счастлив — он был жив и служил своему господину! На другие мысли не оставалось ни сил, ни времени — епископ ждал омовения.

Те же слуги развели в камине огонь и ушли, оставив Джованни наедине с вёдрами горячей воды. Юноша наполнил ванну, проверил температуру, а так же приготовил для своего господина большую простыню и кусок мыла, и почти было вышел за дверь, когда услышал за спиной тихий оклик:

— Джованни.

Слуга замер, оцепенев и не смея повернуться.

— Останься, — мягкая просьба из уст епископа заставила молодого человека на миг затаить дыхание. — Я очень устал. Поможешь мне вымыться.

За все годы служения своему господину, Джованни никогда не оставался в его покоях дольше положенного, и уж тем более не присутствовал при омовении.

Когда епископ поднялся из кресла и принялся раздеваться, Джованни не смог отвести взгляд от изящных пальцев, неторопливо распускающих шнуровку на сорочке. Вскоре одежда осталась лежать на полу, а матовая белизна чужого обнажённого тела заставила наконец юношу стыдливо опустить глаза и не поднимать их до тех пор, пока хозяин не погрузился в горячую воду.

Юноша медленно, словно в полусне, развернулся и подошёл к ванне. Намочив подготовленную мягкую тряпицу и мыло, он намылил её до пены и осторожно прикоснулся тканью к лопаткам мужчины, по которым были рассыпаны созвездия золотистых веснушек. Мягкими круговыми движениями, массируя уставшие за день мышцы, он прошёлся мочалкой по цепочке выступающих позвонков, переходя на плечи.

Мужчина издал тихий стон блаженства, наслаждаясь горячей водой и постепенно расслабляясь, наклонился вперёд, чтобы Джованни мог натереть всю спину полностью.

То и дело отводя взгляд, слуга терпеливо дождался, пока его господин закончит мытье, после чего накинул на вставшего из ванны мужчину длинную простыню — во рту пересохло, кровь прилила к щекам, и Джованни как никогда молился Всевышнему, чтобы тот уберёг его от соблазна скользнуть взглядом по груди господина и ниже.

Оставляя влажные следы, епископ прошёл к креслу у камина и облачился в приготовленный халат, в то время как юноша проворно собрал грязную одежду в корзину.

— Ты можешь вымыться, пока вода не остыла, — тихо произнёс епископ. Джованни непонимающе посмотрел на мужчину, но не посмел возразить — руки сами собой потянулись к шнуровке сорочки. Слуга с сомнением взглянул на ванну, полную тёплой воды

— Я настаиваю, — епископ утвердительно кивнул, откидываясь на спинку кресла.

Молодой человек смущённо потянул завязки, нехотя стянул с себя сорочку и штаны, оставаясь теперь полностью обнажённым и беззащитным для чужого внимания. Пока он опускался в ванну, Старший внимательно разглядывал Джованни — одежда скрывала ужасные шрамы от ожогов, которые охватывали весь левый бок и паутиной расползались от плеча до трогательной ямочки над ягодицами. Как, впрочем, эта же одежда скрывала тонкое гибкое тело, сильные руки, поджарые ноги...

Значит, Джованни говорил правду. Старший закрыл глаза, пытаясь представить, какую реакцию у юноши вызывает его интерес. Испуг, отвращение, стыд? Что сделает Джованни, если он его поцелует?

Что ж, он всегда питал некоторую слабость перед Джованни — юноша был умён, проворен, на него всегда можно было положиться; в нём была та самая мальчишеская лёгкость и свежесть, которой Старшему не доставало с каждым проходящим годом всё больше. Возможно, эта симпатия, желание прикоснуться к чужой молодости и послужили главной причиной тому, что он не устранил мальчишку, когда выдалась подходящая возможность. Старший нахмурился.

— Господин, — тихо взволнованный голос окликнул его.

Мужчина так задумался, что не услышал, когда юноша успел вымыться и даже одеться, натянув рубашку прямо на мокрое тело. Старший поднял голову, взглянув в глаза Джованни — тот смотрел на него с необъяснимой смесью ласковой теплоты и тоски; немного помедлив, юноша опустился на колени и взял в ладони его правую руку. Епископ прикрыл глаза, наблюдая, как юноша потянулся к его перстню и поцеловал в знак преданности своему господину.

А затем перевернул его кисть ладонью вверх, и, подняв глаза в безмолвном вопросе. Старший вздрогнул, когда горячие губы опалили центр ладони, передавая этот жар всему телу.

Время для них остановилось. Он ошибся — это однозначно не было ни испугом, ни отвращением.

Эта короткая ласка ударила по многолетней броне как обитый сталью таран разносит в щепки крепостные ворота. Исчезли епископ и Его Преосвященство, все звания и громкие титулы: в этой комнате остались двое человек, один из которых смертельно устал от бремени одиночества, а второй — смело предложил разделить эту долю на двоих.

Встретив обжигающий взгляд карих глаз («Я не прошу тебя об ответном чувстве. Просто прими мой дар») Старший протянул руку и невесомо коснулся ладонью смуглой щеки, осторожно оглаживая её большим пальцем, задевая трепещущие чёрные ресницы; провёл самыми кончиками пальцев от линии роста волос до розовых полураскрытых губ, обжигающих руку пряным дыханием.

«Я принимаю».

Джованни жмурится от восторга, ещё не до конца веря в происходящее, и быстро покрывает тёплую ладонь короткими поцелуями, трётся об неё носом и щекой, будто изголодавшийся по ласке пес.

Хозяин жестом поднимает слугу с колен и мягко тянет к ложу под балдахином. У Джованни замирает сердце, когда сильные руки притягивают его — ближе, плотнее, жарче — и чужие, желанные губы накрывают его рот именно в тот момент, когда он хочет вдохнуть.

Лёгкое движение рук — и халат опадает складками у ног, а через несколько секунд к нему присоединяется сорочка юноши.

Кровать принимает тяжесть двух сплетённых тел, озарённых янтарными всполохами камина: поцелуи становятся все более раскрепощёнными и глубокими, мужчина ласкает губами некогда обожженную кожу, прослеживая ими тонкие ниточки шрамов, нежно гладит шею и ключицы.

Оказывается, Джованни сдержанно молчалив, но, если прикоснуться открытым ртом к шее под волосами, прихватывая кожу, он тихо-тихо постанывает и непроизвольно выгибает спину. У него нежные, узкие стопы, которые так нравится целовать, слегка царапая заросшим подбородком и прижимаясь губами к тёмной крошечной родинке на своде стопы — после этой ласки юноша открывает рот в беззвучном крике и буквально давится воздухом, судорожно цепляясь за простыни как за последнюю опору.