Максим Макарычев - Валерий Харламов

• Название: Валерий Харламов
• Автор: Максим Макарычев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015

Книга о великом советском хоккеисте, чье мастерство в обращении с шайбой вызывало восхищение у миллионов болельщиков по всему миру. «Легендой» еще при жизни называли 17-го номера непобедимой советской сборной не только у нас в стране, но и на родине хоккея — в Канаде. Но вместе с тем это книга о невероятно светлом, честном и порядочном человеке, каким был Валерий Борисович Харламов, о его непростом пути в большой хоккей, об испытаниях, которые ему пришлось вынести, о его друзьях и товарищах по сборной СССР и родному ЦСКА. Увы, судьба оказалась жестока к нему, отмерив лишь тридцать три года его жизни и в очередной раз подтвердив горькую истину: гении не живут долго… Существенную часть книги составили воспоминания людей, близко знавших Валерия Харламова. О многих фактах его биографии здесь рассказывается впервые.

---

Бегоня прекрасно пела и танцевала. Даже будучи в зрелом возрасте, могла перетанцевать любого. «Мама Валерия была святая женщина, человек исключительной тактичности и доброты, которая передалась детям, — признавался Георгий Хитаров, который близко познакомился с семьей Харламовых в 1979 году. — После ужина и застолья обычно танцевали или пели песни, да так, что заслушивался весь двор. Ее коронным номером было “Бесаме мучо”. Такого пронзительного исполнения этой народной песни я больше никогда не слышал в жизни».

Друзья Валерия, когда он приглашал их на какие-нибудь торжественные мероприятия, первым делом интересовались, будут ли там его родители. Так легко и радостно было общаться с ними. Мама хоккеиста вспоминала: «Товарищи Валеры и нас с дедом (так Бегоня звала мужа. — М. М.) всегда в гости приглашали. И веселились мы обычно от души — чего только не придумывали. Однажды Борис Михайлов решил показать, как надо отбивать чечетку. Залез на табуретку и только начал, как свалился вместе с ней. Тогда я им, этим молодцам, показала, как танцуют у нас в Испании, и табуретка даже не шелохнулась».

С теплотой вспоминал о маме Валерия Харламова и друг его детства Владимир Богомолов, который в начале 1960-х годов был частым гостем в этом хлебосольном доме. «Семья у Валеры была прекрасная, об этом много написано. Мама Бегоня и дядя Боря, Борис Сергеевич, были добрые, искренние люди. Таким вырастили и сына. Бегонита, тетя Бегоня, — была женщина очень правильная, воспитанная, как все католические люди, очень требовательная была. Детей любила — и Таню, и Валерку. Она его всегда защищала; даже если он что-то сделает, она скажет: “Всё равно мой сын — самый лучший”. Она была очень гостеприимная, в доме всегда был накрыт стол, без вина, но поесть всегда предлагали. Очень добрая, очень справедливая была женщина. Притом с сильным характером. Если Бегоня чувствовала фальшь, сразу могла сказать — нет, ты не прав. Испанцы, которые жили в Москве, были очень дружны. У них было небольшое землячество, и они всегда собирались у Бегони, пели по-испански, разговаривали только по-испански, пили красное вино. Мы там присутствовали, но ничего не понимали. Баски — это очень сильная кровь. Когда я уже стал взрослым, поехал с командой в Испанию, попал в Страну Басков, Басконию, и там увидел, какие они крепкие, очень уважающие себя и непримиримые к фальши и обману люди. Такие ребята могут быть настоящими бойцами. Очевидно, это тоже сыграло значительную роль в формировании характера Валерки. Он был мальчик невысокого роста, но в плане физических возможностей был не слабее других».

«Уже когда он заиграл в ЦСКА и купил машину, очень любил приходить на испанские посиделки у мамы. Если ее подруги не оставались у нас, то развозил их по ночной Москве на машине. Включит испанскую музыку в салоне — подружки мамы счастливы. Валера такой был с детства — доставлял счастье и радость людям. Умел и любил это делать», — рассказывала Татьяна Харламова.

«Мы с Валерой были знакомы с юности. Это был очень порядочный, трудолюбивый, безумно уважавший старших парень. Уже в те юношеские годы бросалось в глаза то, как сильно любит он свою семью, родителей. Это о чем говорит? О том, что человек очень порядочный. В 17-18 лет родители, как правило, были на втором плане. Для него же всегда семья была на первом месте. Он очень трогательно относился к своей сестре Танечке — это было одно целое, единое. Мамочку обожал и всех родных. Был очень добрым человеком», — вспоминала супруга известного хоккеиста ЦСКА и сборной СССР Юрия Блинова Татьяна Семеновна.

По словам Михаила Туманова, именно в доме Бегони собирались ее подружки-испанки, которые вместе с ней были эвакуированы с родины перед войной. «Среди них были Мария, Селия. Обе жили в Черемушках, но приезжали раз в неделю к Харламовым на северо-запад Москвы. Во время каждой встречи они пили ароматнейший кофе, который с наслаждением готовили в турках. Закусывали вкусным шоколадом, которым угощали нас. Когда времени было побольше, готовили свое фирменное испанское блюдо — рис с кроликом. Пальчики оближешь. И, разумеется, пели, пели, пели песни на испанском. Все замирали, Бегоня начинала, а подруги подхватывали».

Мама учила сына всегда помогать людям. «Сынок, разве ты не видишь, что женщине тяжело нести сумку?! Помоги ей…» — говорила она сыну. «Не отсюда ли начиналось то постоянное стремление Валерия помочь каждому — другу, партнеру, просто человеку, встретившемуся на его жизненном пути, — нести его ношу. Особенно если она, эта ноша, была тяжелой», — задавался вопросом обозреватель «Советского спорта» Дмитрий Рыжков.4

Учила она его, несмотря на любые жизненные обстоятельства, оставаться благородным человеком. В семье Харламовых дети с детства знали цену трудовой копейке. Однажды мама пришла с работы и сказала, что на две пары ботинок детям денег не хватит: «Решайте, кому из вас ботинки нужнее». Ответ порадовал материнское сердце. Валера сказал: «Конечно Тане! Она же девочка. Должна быть красивой». Таня возразила: «Конечно Валерке! У него от футбола ботинки совсем развалились. А я еще в старых могу походить».

Так же дружно стояли они друг за друга, когда решали, кому устраиваться на работу, чтобы приносить деньги в семью. Татьяна сказала, что это сделает она: пусть Валера учится и играет в хоккей. На что Валера резко возразил: «Деньги в дом должен приносить мужчина. Работать пойду я, а Татьяна пусть продолжает учиться».

Мама на хоккей почти не ходила. В свое время, когда Валера только начинал, сходила, да воспротивилось материнское сердце. «Играли они на открытой площадке, — вспоминала Бегоня Харламова в 1984 году. — Вокруг бортов такие снежные валы, а на них люди стоят, смотрят. Взобралась туда и я. Вдруг вижу, как несколько игроков столкнулись и упали. Потом все поднялись, а Валера лежит. Перенести это я не могла. Перелезла через борт и — к этому человеку со свистком: “Судья, куда вы смотрите?! Ребенок лежит…” Остальное можете представить себе сами. Вот с тех пор я на хоккей почти и не ходила…»5

«А вы знаете, после чего мама перестала ходить на хоккей?» — спрашивает меня Татьяна Харламова, сестра хоккеиста. И когда я в ответ пожимаю плечами, отвечает: «Когда Валера только начинал, она пошла на хоккей. Папа сразу сказал, что с ней, темпераментной женщиной, сидеть рядом не будет. Мама села в сектор болельщиков другой команды. И чуть не подралась с болельщиками, которые кричали грубости в адрес ЦСКА. Маму забрали в милицию в “Лужниках”, приняв ее за цыганку-скандалистку, и отпустили только после того, как за ней пришел Валера. С тех пор ходить на хоккей она не любила».

Действительно, Бегоня не ходила на матчи, даже когда ее сын стал звездой и его игрой наслаждалась вся страна. Всегда смотрела хоккей по телевизору, на котором у нее стояла иконка святой Бетониты. «Она сидела у телевизора, сильно переживала, держа кукиши за Валеру. И как только матч заканчивается — сразу к окну ждет, когда приедет на ужин Валера».

Отец — Борис Сергеевич, или дядя Боря, как называли его все знакомые Харламова, — стал для Валеры и наставником, и лучшим другом. Все, с кем довелось общаться в процессе подготовки этой книги, вспоминали о Борисе Сергеевиче Харламове с особой теплотой.

«Дядя Боря был очень добрый, настоящий русский человек. Беззаветно любил сына, отдавал ему все свое свободное время. Он был сам спортсменом. То, что он был все время с нами, вызывало неподдельное, сыновнее уважение. У меня отца не было с войны, и я, как мальчишка, тянулся к более старшим людям, потому что это была какая-то опора в жизни. У дяди Бори всегда чему-то можно было научиться. Для меня он был близким человеком. Всегда добрый, всегда говорил: “Валерик, Валерик, ну что ты там?” Практически не помню, чтобы он разбирал какие-то моменты и говорил: “Ты там не отдал кому-то” и прочее. Наоборот, подходил и говорил: “Дело ваше, ребята, разбирайтесь сами на поле, вы всё умеете”. Но было видно, что в душе сильно переживал», — вспоминал Владимир Богомолов.

«Борис Сергеевич был неизменным зрителем и матчей, сыгранных Валерой в Москве, и очень многих тренировок, всегда провожал сына в хоккейные полеты по белу свету и всегда встречал — и не одного его, а всю команду. Человек очень скромный, тихий, предпочитающий слушать, а не говорить (эти его качества в полной мере были унаследованы Валерием), он, однако, весьма здраво судил о хоккее, и для меня было интересным его мнение, — писал Анатолий Тарасов в статье для посмертного сборника статей «Три скорости Валерия Харламова». — Десятилетия простоявшие у станка, мама работала токарем, а отец — слесарем, они ценили в Валере не столько то, что он трудом и талантом своим достиг огромного успеха, уважения всех без исключения товарищей, всемирной славы, сколько то, каким нежным и любящим сыном он был, верным мужем, заботливым отцом. Они не просто вырастили сына, они все отпущенные ему 33 года жили его интересами, он был для них и смыслом существования, и гордостью, и счастьем».