Джордж Сондерс - Дома

• Название: Дома
• Автор: Джордж Сондерс
• Издательство: Журнал Esquire
• Жанр: Короткие истории

---

— Рад за него, — говорю. — Наверное, и на электропогрузчике иногда вместе разъезжаете.

— Чего? — переспросил он.

Я посмотрел на часы на стене, но не увидел стрелок. Один расплывчатый желто-белый циферблат.

— Не знаешь, который час? — спросил я.

Парень перевел взгляд на часы и сказал:

— Шесть.

На улице я нашел телефон-автомат и набрал номер Рене.

— Извини, — сказал я. — Извини за кувшин.

— Да, ладно, — сказала она безразличным голосом. — Новый купишь.

В общем, мне стало ясно, что она ищет способа помириться.

— Нет, — сказал я. — Не буду я ничего покупать.

— Ты где, Микки? — спросила она.

— Нигде, — сказал я.

— Куда ты сейчас? — спросила она.

— Домой, — сказал я и повесил трубку.

Когда шел по Глисон-стрит, понял, что опять подступило. План действий еще не созрел, но руки-ноги уже знали, что делать: разбросать все/всех, что/кто окажется на пути, ворваться внутрь, устроить крушилово, вызвериться по полной, дальше по обстоятельствам.

На стыд я к тому моменту забил. Ну знаете, как это бывает. Однажды (я еще в школе учился) один мужик нанял меня очищать пруд от ила. Надо было соскребать ил граблями, потом подцеплять и отбрасывать в сторону. В какой-то момент грабли сорвались с черенка и улетели вслед за илом в общую кучу. Пойдя за ними, я обнаружил в куче, типа, миллион головастиков. Часть уже сдохла, часть еще нет, но все были как раз в том возрасте, когда у них брюшко разбухает, как у крошечных беременных женщин. И у дохлых, и у живых, подбрюшья были разорваны от нападавшего сверху ила. Но живые, в отличие от дохлых, еще дергались, судорожно шевелили лапками.

Я попробовал нескольких спасти, но они оказались настолько нежные, что мое прикосновение только усугубило их агонию.

Может, другой на моем месте и сказал бы мужику: типа, завязываю. Мне, типа, совесть не позволяет губить в таких количествах головастиков. Но я не смог. Насадил грабли на черенок и пошел чистить пруд дальше.

И каждый раз, отбрасывая ил, представлял, как в куче множатся окровавленные подбрюшья.

И чем дольше бросал, тем больше начинал ненавидеть этих ляг.

Получалось, типа: А) либо я мразь, раз способен снова и снова сознательно совершать убийство; В) либо это не убийство, а естественный порядок вещей, и, продолжая бросать, я доказывал себе, что занимаюсь самым обычным делом.

Нечто подобное я испытал спустя много лет в Аль-Разе.

А теперь передо мной был дом.

Дом, в котором они жрали, ржали, трахались. Дом, где в будущем при упоминании моего имени будет наступать неловкая тишина, и потом Джой будет объяснять, что, типа, нет, Эван не настоящий ваш папочка, но хоть это и так, мы с папочкой Эваном сочли, что лучше вам поменьше видеться с папочкой Майком, потому что нам с папочкой Эваном по-настоящему важно, чтобы вы выросли сильными и здоровыми, а ради этого мамам и папам иногда приходится создавать особую атмосферу.

Я надеялся увидеть у входа три тачки. Три тачки означало бы, что все дома. Хотел ли я, чтобы все были дома? Да. Пусть дети тоже станут свидетелями и участниками, пусть и они горько пожалеют о том, во что меня превратила война.

Но вместо трех тачек у входа стояло пять.

Эван, как и ожидалось, был на террасе. Кроме него, на террасе были Джой плюс две детские коляски. Плюс Ма.

Плюс Харис.

Плюс Райн.

Рене расхаживала перед домом, вся какая-то напряженная, с малышом на руках. За ней, прижимая платок ко лбу, семенила мать Райна. И отец Райна старался не отставать, несмотря на хромоту, которой я раньше не замечал.

«Вы? — пронеслось в голове. — Ничтожества! Шайка придурков! Неужели никого лучше вас у Господа не нашлось, чтобы меня остановить? Уржаться можно. Уссаться от смеха. Чем же вы меня остановите? Вашими телесами? Вашими благими намерениями? Вашими дешевыми джинсами? Вашими годами нахлебничества? Вашей уверенностью в том, что все в этом мире можно исправить с помощью слов, слов, слов — бесконечным, бессмысленным разеванием пасти?»

Контуры надвигающейся катастрофы расползлись, чтобы вобрать в себя гибель всех присутствующих.

Щеки стали гореть, и в висках застучало: давай, давай, давай…

В этот момент Ма попыталась встать со скамейки-качелей, но не смогла. Райн поспешно подхватил ее под локоть.

Тут во мне неожиданно все обмякло (возможно, при виде Ма, такой слабой, такой беспомощной), и, уронив голову на грудь, я покорно двинулся в сторону этих неучей, этих дикарей, повторяя как мантру: «Хорошо, хорошо, пусть вы отправили меня на войну, но помогите же вернуться. Если вы, засранцы, не сумеете сделать так, чтобы я вновь почувствовал себя здесь как дома, значит, вы и впрямь сборище самых ничтожных ублюдков, позор рода человеческого».

Перевод Василия Арканова