Терри Хейз - Я Пилигрим

• Название: Я Пилигрим
• Автор: Терри Хейз
• Жанр: Детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-389-10038-1

Пилигрим. Такого человека не существует. Есть Скотт Мердок, возглавлявший когда-то одно из секретных подразделений американской разведки, а затем выбывший из игры и ведущий уединенную жизнь в Париже. Но мир спецслужб никогда не отпускает своих агентов. И когда в нью-йоркском отеле находят мертвую женщину, а след выводит полицию на маньяка, задумавшего совершить массовое убийство, Скотт Мердок снова вступает в дело. Тогда-то он и становится Пилигримом.

---

И представьте, это прокатило: представители спецслужб при всем желании не могли бы опровергнуть мои слова, поскольку я всегда действовал очень осторожно и меня ни разу не арестовывали и не допрашивали по поводу наркотиков. Так или иначе, поскольку я уже имел успешный опыт тайной жизни, то был готов окунуться в другую ее разновидность. Когда мужчины, завершив беседу, встали и спросили, сколько мне нужно времени, чтобы обдумать их предложение, я тут же попросил ручку.

Вот так все и случилось: в той унылой комнате без окон я подписал заявление о приеме на службу в особое разведывательное подразделение и этим круто изменил свою судьбу. Откровенно говоря, не помню, возникли ли у меня тогда мысли о той цене, которую мне придется за это заплатить, и о простых человеческих радостях, которые мне никогда не суждено будет испытать или разделить.

Глава 6

После четырех лет тренировок – а нас обучали умению читать знаки, которых обычный человек попросту не заметит, и выживать в таких ситуациях, когда другие непременно погибнут, – я сильно продвинулся по служебной лестнице. Меня направили за границу, в Берлин, и через шесть месяцев я впервые убил человека.

С самого основания «Дивизии» операциями в Европе руководил один из главных ее агентов, штаб которого находился в Лондоне. Первым, кто занимал этот пост, был морской офицер высокого ранга, одержимый изучением истории морских баталий. Его прозвали Синим Адмиралом, а поскольку следующие командиры сплошь были людьми сухопутными и к флоту отношения не имели, прозвище это применительно к ним постепенно трансформировалось в Синего Всадника (как вы помните, одним из кодовых названий «Дивизии» было «Кавалерия»).

Когда я прибыл в Европу, тогдашний местный начальник проводил важнейшую операцию, и мало кто сомневался, что однажды он вернется в Вашингтон, чтобы возглавить «Дивизию». Все наперебой старались заслужить его одобрение, надеясь, что наиболее преуспевающих сотрудников он повысит в должности и возьмет с собой.

Из Берлина меня направили в Москву. Было начало августа: самое худшее время, невыносимо жаркий месяц в этом ужасном городе. Мне поручили провести расследование: поступили сигналы о финансовых махинациях в местном отделении американских спецслужб. Деньги действительно куда-то пропали, но, копнув поглубже, я обнаружил нечто гораздо худшее: высокопоставленный офицер американской разведки специально прибыл в Москву, чтобы продать ФСБ (унаследовавшей от КГБ не только его функции, но и жестокость) информацию – сообщить имена наиболее ценных русских осведомителей.

Приехав поздно вечером в условленное место, я должен был действовать без промедления: на консультации с коллегами или на колебания времени у меня просто не было. Я догнал офицера-отступника и застрелил его, когда он шел на встречу со своим русским связным.

Синий Всадник был первым человеком, которого я убил в своей жизни. Случилось это на Красной площади, продуваемой горячим, злым, зарождающимся в степях воющим ветром, несущим запахи Азии и смрад предательства. Не знаю, можно ли этим гордиться, но я убил своего босса как настоящий профессионал, хотя был тогда совсем еще молодым и неопытным.

Я тайно проследовал за ним на южную оконечность площади, где крутилась детская карусель. Мне пришло в голову, что рев музыки, сопровождавшей работу аттракциона, поможет заглушить резкий звук пистолетного выстрела. Я хорошо знал этого человека и подошел к нему сбоку, он заметил меня только в последний момент.

На лице Синего Всадника возникла гримаса смущения, мгновенно сменившаяся испугом.

– Эдди, – сказал он.

Меня зовут вовсе не Эдди, но, как и все в нашем управлении, я сменил имя, впервые вступив на эту стезю. Так было легче: словно бы вовсе даже и не я вытворяю все это.

– Эдди, что вы здесь делаете? Возникли какие-то проблемы?

Он был южанином, и мне всегда нравился его акцент.

Я покачал головой.

– Высшая мера, – сказал я по-русски.

Мы оба прекрасно знали, что означает эта давняя формулировка КГБ: эвфемизм «высшая мера наказания» русские употребляют, когда собираются прострелить кому-нибудь затылок пулей крупного калибра.

Моя рука уже сжимала в кармане пистолет, компактный «ПСМ 5.45», по иронии судьбы советского производства, особую модель размером чуть больше зажигалки. Если положить его в карман пиджака (а на мне в тот день был хорошо скроенный костюм), появится лишь едва заметная складка. Я увидел панику в глазах Синего Всадника. Взгляд его метнулся в сторону крутящихся на карусели детишек: возможно, он вспомнил двух собственных малышек, недоумевая, почему дело зашло так далеко.

Не вынимая руки из кармана, я нажал на курок, выпустив пулю со стальным сердечником, способную прострелить тридцать слоев кевлара и титановую пластину толщиной в полдюйма на пуленепробиваемом жилете, который, как я предполагал, носил Синий Всадник.

Из-за шума карусели никто не услышал звука выстрела.

Пуля, вошедшая предателю в грудь, попала прямо в сердце, убив его мгновенно, как и было задумано. Я протянул руку, чтобы подхватить труп, и вытер пот со лба Синего Всадника – одним словом, вел себя так, словно мой компаньон просто потерял сознание от жары.

Я подтащил его к свободному пластиковому стулу под колыхающимся тентом и, запинаясь, обратился по-русски к кучке мамаш, наблюдавших за своими чадами с расстояния в десять ярдов. Показав на небо, я пожаловался на невыносимо жаркую погоду.

Женщины заулыбались, втайне довольные: вновь подтвердилось, что славяне сильные, а американцы – слабаки.

– Да, действительно, жара ужасная, – сочувственно закивали они.

Сняв со своего бывшего шефа пиджак, я прикрыл окровавленную дыру у него в груди. После чего, вновь обратившись к мамашам, сообщил им, что отойду на минутку: нужно поймать такси.

Они понимающе кивнули, более озабоченные своими детишками на карусели, нежели моими манипуляциями. Вряд ли кто-нибудь из них заметил, что я, поспешно направляясь в сторону Кремлевского проспекта, где можно было поймать такси, прихватил с собой портфель своего спутника, не говоря уже о его бумажнике.

Думаю, женщины увидели струйку крови, сочившуюся из уголка его рта, и вызвали полицию, только когда я был уже за несколько миль от Красной площади и входил в свой гостиничный номер. У меня не было возможности порыться в карманах убитого, поэтому установить его личность большого труда не составило.

Посещая дом Синего Всадника в Лондоне, я, случалось, оставался на обед и не раз играл с его дочками, девочками младшего школьного возраста. Поэтому, приблизительно прикинув, через какое время в доме моего бывшего босса в Хэмпстеде зазвонит телефон и близким сообщат, что отец семейства мертв, я ясно представил, что будет дальше. По собственному печальному опыту, полученному в раннем детстве, я лучше многих знал, как воспримет эту новость ребенок: волна недоверия, упорное нежелание понимать, что смерть – это навсегда и уже ничего исправить невозможно, приступ паники, разверзшаяся пропасть отчаяния, ужасное чувство, что тебя бросили. Как ни пытался я выкинуть из головы эту сцену, красочная картинка прокручивалась у меня в мозгу снова и снова: мои собственные эмоции полностью накладывались на образы дочек Синего Всадника.

Присев на кровать, я сломал замок на его портфеле. И обнаружил внутри лишь один-единственный предмет, заслуживающий интереса, – компакт-диск с портретом канадской певицы Шанайи Твейн на обложке. Я вставил его в дисковод ноутбука и запустил специальную программу. В оцифрованной музыке были спрятаны засекреченные файлы с фамилиями девятнадцати русских, передающих нам секреты. Если бы Всадник доставил этот диск по назначению, никто из них не смог бы избежать высшей меры.

Просматривая файлы с персональными данными этих девятнадцати человек, я начал подсчитывать имена русских детей, которые мне встречались. Сам не заметил, как подвел баланс: четырнадцать русских мальчиков и девочек против двух дочерей Всадника. Как говорится, цифры говорили сами за себя. Однако русские имена были для меня чистой воды абстракцией, тогда как дети моего бывшего босса стояли перед глазами как живые.

Я взял пиджак, повесил на плечо ту же сумку, что и в предыдущий вечер, сунул в карман «ПСМ 5.45» и направился на детскую площадку в парк имени Горького. Изучив информацию на диске, я узнал, что супруги некоторых наших русских информаторов любят гулять там с детьми. Сидя на скамейке, я по описаниям установил личности девяти женщин, чьи чада строили замки из песка на импровизированном пляже.

Я подошел ближе и принялся рассматривать смеющихся ребятишек. Сомневаюсь, что они заметили незнакомца в пиджаке с прожженным насквозь карманом, разглядывающего их через ограду. Пусть же у этих малышей будет больше безоблачных летних дней, чем у меня в детстве. Их незнакомые русские имена воплотились теперь для меня в плоть и кровь. Может, это прозвучит наивно, но мне вдруг пришло в голову: подарив им спокойное существование, я лишил покоя себя самого.