Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 7. По зимнему следу

• Название: Полное собрание сочинений. Том 7. По зимнему следу
• Автор: Василий Песков
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: ISBN 978-5-87107-856-3

В 7-й том собрания сочинений знаменитого журналиста «Комсомольской правды» Василия Михайловича Пескова вошли новеллы из его личной рубрики «Окно в природу», репортажи из поездки по Африке и уникальное интервью с легендарным Маршалом Победы — Георгием Константиновичем Жуковым.

---

Рыбу лесникам в заповеднике ловить разрешается при условии, что каждая особь будет измерена, взвешена и для науки у нее должны быть взяты чешуйки. Операция не такая уж сложная, и мы с лесником по мере сил не даем науке остановиться на месте. Уху мы варим у речки в помятом полевом казанке.

* * *

У поворота реки с названием Паром я обнаружил двух странных бобров. Они видели, я стою, и не прятались. Бобры поочередно, как бабы вальком, колотили хвостами, но продолжали плавать.

Деревья у воды были срублены. Последней жертвою бобров стал необхватный дуб. Я представил себе, сколько хлопот грызунам доставила как железо твердая древесина. И стало жалко бобров. Я принес из леса пучок молодых осиновых веток и с мыслью «это будет как пряник» кинул в прудок. Наутро от веток осталась белая арматура. Я ликовал: буду носить бобрам «пряник» и приучу их к себе.

Представляю, как бы смеялись бобры, будь у них средство узнать мои планы. В тот же вечер, обходя пруд, я увидел бобровый путь из пруда.

Дорожка соединяла пруд с местной вселенной. А вселенная состояла сплошь из воды. В любой стороне были «пряники»: осинки, березы, липы, рябины — все стояло в воде и было доступным.

Но в сухое время бобры по реке сидят на «дубовых хлебах». Осины в здешних местах немного, береза в пойме погибла. Как людям в голодный год желуди были спасеньем, так и бобров спасают теперь дубняки.

* * *

Дрозды ужасно глупы. По суете, по громкому цоканью сразу знаешь — гнездо. И действительно, не сходя с места, нахожу аккуратную черепушку с пятью голубыми в крапинку яйцами. Вечером наклоняюсь к гнезду — пустое. Но тут же по крику нахожу еще две дроздиные черепушки. А через день та же история — гнезда пустые: значит, не только мне дроздиха указала свою квартиру.

Кто же разбойничал? Ни скорлупы, ни следов. Возможно, кот — он постоянно бегает по дорожке.

А может, сороки, они тоже шныряют по нижним сучьям. А может, куница?

Маленькие драмы происходят в лесу ежечасно.

На прошлой неделе я видел, как сокол-сапсан ударил в воздухе цаплю. Посыпались перья, небольшая по сравнению с цаплей птица, не выпуская жертву, снизилась в лес. Утром я нашел цаплю. Возле толстой ольхи лежали крылья, голова и тощие ноги. Остальное досталось охотнику…

В Брыкин бор ехал сегодня Киселевглухарятник. Он показал мне кольцо с номером Ж-13766. Кучу перьев и это кольцо оставил от глухарки ястреб-тетеревятник.

* * *

Ездили с лесником париться в Брыкин бор. Все было хорошо — двадцать пять километров пути по воде, березовый дух в бревенчатой баньке и чай в доме у Света.

Мой старый друг руководил в заповеднике научной работой, и звать его полагается Святослав Георгиевич Приклонский. Но мы все по-старому: Свет…

У Света мы засиделись, ждали сообщений о полете к Луне, а когда вышли, на реке была ночь. Шел мелкий и теплый дождь. Мотор забулькал, и мы тронулись в темноту.

Жутковатое плавание. Надо было угадывать повороты реки, помнить, где наклонились подмытые половодьем дубы и где от русла уходят тупиковые старицы. Я лежал на носу лодки с фонариком. Темнота съедала жиденький свет на полпути к берегу. Но если мы шли близко к обрыву, из темноты вдруг вырывалось дерево в белых кудряшках. Ослепительно белое! Я выключал фонарь, и дерево исчезало. Включал — и опять в полосках дождя мерцало окруженное темнотой дерево. Цвела черемуха. Раза три лодка почти натыкалась на берег, мотор испускал дух, и тогда было слышно: шуршит по воде теплый дождь и с ума сходят в темноте соловьи. Где-то не ближе Спас-Клепиков громыхала гроза. Казалось, по небу плыли в такой же, как наша, гулкой алюминиевой лодке.

Мы вымокли, но почему-то в избу не хотелось спешить. Я прислонился спиной к шершавому дубу и слышал, как в темноте стукнула дверь, залаял Дружок и зашлепали по воде весла. Жена лесника плыла нас встречать. На кордоне издали слышно мотор. Если звук не проплыл мимо, а сразу стих, надо встречать — от реки кордон отделяет широкая старица.

— Где вас носило… — несердито сказал в темноте женский голос.

— А мы загуляли, — в тон жене ответил лесник.

Я надел сухую рубашку и сел на пороге избенки. Небо очистилось, вода капала только с деревьев. Низко над соснами стоял красноватый Марс. В лесу, как в бане, сильно пахло березовым веником.

* * *

В прошлом году на кордоне жила «комариная экспедиция». Лучшего места для проверки комариной отравы и быть не может. «Комары появляются разом в день. И тогда хоть ревом реви», — сказал лесник. Я ждал судного дня, и он наступил. В теплый вечер комаров как будто просеяли с неба. Тучи! И каждый из них жаждал моей крови. Три километра на кордон с Волчьей вырубки я шел через звенящую комариную стену.

Я отбивался березовой веткой и хорошо понял, для чего у лошади хвост.

Но комары кое-кому принесли радость.

На лужке под окном охотилась стая скворцов. Птицы прыгали вверх, не взлетая. Издали комаров не было видно, и казалось, скворцы, слегка захмелев от тепла, забавно танцуют. Куры охотились на комаров возле коровы. Наша кормилица Роза позволяла курам клевать «комариные семечки» даже в ушах и с носа. Осмелев, куры стали взлетать на корову. Петух по привычке разгребал лапами шерсть на спине у притихшей Розы и кукарекал.

Я намазался диметилфталатом и пошел к речке. За комарами охотились рыбы. Вечерняя вода была покрыта живыми кругами. Остановившись под дубом, я стал снимать трясогузку. Она сидела на коряге, торчавшей из омута, и ловила комаров прыжками на одном месте.

Неожиданно трясогузка вспорхнула, и я застыл…

Охота за комарами началась возле моей головы. Трясогузка почти касалась крыльями носа, щек и ушей. Диметилфталат не давал комарам приземлиться, и я смог стоять неподвижно. Трясогузка, наверно, считала: «Так и должно себя вести существо, которого я, птица, спасаю от комаров».

Насытившись, трясогузка села на свою белевшую от помета корягу и задремала на одной ножке, превратившись в серый пушистый шарик.

Через какие-то щели комары на ночь пролезли в мою избушку. Пришлось в старом ведре развести дымный костер. Как поп кадилом, я помахал ведерком в «горнице» и в сенях. Комары улетели. А в деревянной избушке остался приятный запах улья.

* * *

Приехал Свет, и мы пошли искать оленьи рога. На Волчью вырубку олени в апреле приходят погреться. Как раз в это время они теряют рога. Мы отыскали два рога. Один прошлогодний, мышами тронутый рог, другой свежий, как из металла отлитый, с пятью большими отростками.

Неожиданно Свет схватил меня за руку и показал глазами под сосну. В семи шагах сидела на яйцах глухарка. Птица считала, что мы ее не заметили.

Она и правда была почти незаметной. Серовато-ржавые перья сливались с корою и опавшими иглами. Только сверкавший темным стеклышком глаз выдавал птицу. Без лишних резких движений мы делали снимки, доставали из мешка объективы, меняли пленку. Минут десять надежда — «я не замечена» — не покидала глухарку.

Мы приготовились тихо уйти, как вдруг большая птица, чуть пробежав, полетела. В гнезде лежало шесть коричнево-желтых яиц.

Дня через два мы навестили гнездо. Глухарки не было. Яйца были холодными. Еще через день — то же самое… В очередной приход я увидел: яйца тоже исчезли. Кто-то нашел гнездо. Лиса? На коленях я осмотрел землю. Ни следа, ни волоска.

«Дело о глухарке» можно было закрыть. Но, обходя по кругу пространство возле гнезда, я вдруг увидел свежую рытвину. Инструмент, которым выгребали песок, был явно не лисий. Я перевел взгляд в сторону и увидел «вещественное доказательство». Хорошо зная, как выглядит медвежий помет, сосновой палочкой я все же провел исследование. Медведь тут бродил и оставил переваренный муравейник.

Лесные шорохи сразу приобрели для меня новый смысл. Медведь ходил дня два назад.

Скорее всего, именно он проглотил глухариные яйца. Но я уже забыл о гнезде. Медведь! Вот оно, решение споров: есть медведь в заповеднике или нет? Есть медведь! И это южнее Москвы, в рязанских лесах. Я сделал снимки «сокровища» и толику бывшего муравейника положил в целлофановый мешок. Букетик ландышей придал прозаической ноше вполне лирический облик. Посвистывая, я пришел на кордон и сразу позвонил в заповедник. Зоолог, приплывший на лодке, сказал: «Да, сожрал муравейник!..»

* * *

Но мое доказательство опоздало. Дня четыре назад служащий заповедника Василий Васильевич Червонный видел медведя. Он столкнулся с ним на болотах почти вплотную.

* * *

Начинаю понемногу скучать по Москве. Вчера с попутной лодкой отослал «берестяные письма». Думаю, друзьям приятно получить в конверте лоскуток бересты с приветом и просьбой подослать бубликов. Древней бумаги в здешнем лесу много.

Березняк в пойме погиб от летнего наводнения. Вершины деревьев давно упали, и только стволы стоят, как голые кости. Береста на них отстает и трепещет на ветру белыми лоскутками…