Александр Ищук - Спецгруппа «Нечисть». Экспансия

• Название: Спецгруппа «Нечисть». Экспансия
• Автор: Александр Ищук
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-090146-3

Третья мировая война продолжается.

Российская армия победным маршем входит в Германию.

И в первых рядах, как всегда, идут майор Александр Трофимов и бойцы диверсионно-разведывательной группы «Урал». Или, как зовут их знающие люди, – спецгруппа «Нечисть».

Во время прошлого наступления они сошлись в смертельной схватке с грозным противником, приобрели не совсем обычные знания и способности, и теперь именно «уральцам» поручено захватить загадочного офицера немецкой контрразведки.

И не важно, что их «объект» – генерал бундесвера Штольценберг, обладает не менее уникальными возможностями, чем бойцы Трофимова. Не важно, что специализация «уральцев» – не захват, а уничтожение противника. Важно одно: только майор Трофимов и его бойцы смогут на равных противостоять этому врагу.

Спецгруппе «Нечисть» вновь предстоит совершить невозможное…

---

Со стороны Коваля, его зама – Андрюхи Бойченко, который, как и Коваль, был профессиональным военным, и нашего Миколы послышались приглушенные матюги. Мы озадаченно уставились на них.

– Дмитрий Михайлович, – робко поинтересовался Марся, – а что такое военно-спортивный праздник?

– А тебе Коваль, Андрюха и Микола объяснят, – усмехнулся Барон. – Ну всё, братцы мои, я поехал.

– Товарищ генерал, – тормознул я Ивлева, – а Зяму на кой черт вызывали?

– Точно! – хлопнул себя по лбу Барон и скомандовал: – Все дружно посмотрели в угол палатки. В углу мы видим практически библейскую картину: «Раввин, молящийся за победу избранных и примкнувших к ним гоев».

Раввин, восседавший в углу, недовольно посмотрел на Барона.

– Собственно, ради этого интересного человека я Зяму и вызвал! Зяма, голос подай!

– Гав-гав, – выдал Борька.

– Боренька, – елейным голосом начал Барон, – ты, помнится, мечтал о татуировке Моше Даяна и Маген Давиде. Так вот считай, что твоя мечта осуществилась. Старец в углу, что выглядит старше пирамид, прибыл сюда с целью сотворить из тебя одержимого, чем обречь твою душу на муки адовы! Прошу любить и жаловать: раввин Сруль Шмулевич!

– Мир вам, дети мои, – поприветствовал нас раввин. Голос его никак не вязался с внешностью. Таким голосом, низким, хриплым и – людоедским, что ли, незабвенный Комарницкий материл своих морпехов.

– Здравствуйте, – озадаченно протянули мы.

– Зяма, ты в его полном распоряжении, – велел Барон, довольный произведенным на всех эффектом.

– Ага, – пробубнил обалдевший Борька.

Как только Барон вышел, раввин встал, осмотрел нас хмурым взглядом и скомандовал Борьке:

– Ну что, дряни кусок, пошли, подышим.

– Это он сейчас кому? – поинтересовался у присутствующих Зяма.

– Тебе-тебе, шлимазл мелкий, – подтвердил Шмулевич.

Борька шумно выдохнул, что свидетельствовало о его «закипании».

– Сейчас прольется чья-то кровь, сейчас прольется чья-то кровь… – тихо запел Коваль.

– Слышь, ты, свинья с пейсами, – сразу пустился в оскорбления Зяма, – мне, трижды заработавшему Великое отлучение, плевать…

– Боря, твой дед был цадиком? – не обращая внимания на оскорбления Зямы, перебил его раввин.

– Предположим, – протянул тот.

– Тогда, трижды шлимазл, закрой свой поганый рот и топай на выход. Пообщаемся без свидетелей!!!

А потом он выдал монолог на иврите. Длился монолог минуты полторы. За эти полторы минуты Зяма покраснел, побледнел, едва не кинулся на раввина с кулаками, плюнул в его сторону, смачно выматерился, но – вышел. Раввин молча последовал за ним. Мы, открыв рты, проводили пару «избранных» взглядом. Ещё через минуту Коваль задумчиво протянул:

– Я не знаю, что это за кадр, но на всякий случай начинаю его бояться! Так опустить Зяму и не получить по морде может лишь не только очень языкастый, но и очень смелый человек…

– Бойтесь его, – улыбаясь, посоветовал Петрович. – Очень бойтесь.

– Петрович, кто это? – спросил Марся.

– Тебе же Барон сказал – это раввин Сруль Шмулевич.

– Я не глухой, – огрызнулся Марся, – конкретику давай.

Петрович хмыкнул и ответил:

– Чтобы не пускаться в долгие объяснения, скажу коротко: он, как и отец Сергий, экзорцист, но от иудаизма.

– Поэтому он такой борзый? – продолжал опрос Марся.

– Нет, мой наивный друг. Борзый он потому, что уделает любого из вас голыми руками. А одержимых – одной рукой.

От удивления у нас открылись рты.

– Подробности будут? – поинтересовался я.

– Нет, – отрезал Петрович. – Когда он «обратит» Зяму, сами всё и увидите. И почувствуете.

Слово «почувствуете» прозвучало как-то зловеще…

– Так, Бармалей, – Петрович повернул беседу в рабочее русло, – собирай десантуру и пошли на стрельбище. Покажете, чему их научили.

Мы медленно поднялись, я бы сказал нехотя поднялись, и вышли из палатки. Недалеко стоял задумчивый Ильдар.

– Саня, куда этот старый еврей повел Зяму?

– Хороший вопрос, друг мой. Я сам не знаю.

– Не к добру это… – неопределенно вздохнул Ильдар, переживая за своего напарника.

Зяма вернулся через три часа, сразу после того, как мы приехали со стрельбища. Петрович остался доволен нашими результатами и милостиво разрешил остаток дня посвятить безделью. А Зяма был крайне задумчив и крайне молчалив. Особенно всех напрягал тот факт, что задумчивость и молчаливость были на фоне заплывшего глаза и красного, оттопыренного от хорошего удара уха. Он сел возле входа в свою палатку и минут сорок что-то бормотал. Было ощущение, что он спорит сам с собой. Что именно он бормочет, мы разобрать не смогли, так как Ильдар не подпускал нас к Борьке ближе чем на два метра.

Наконец Зяма пришел к консенсусу, поднялся и громко оповестил всех присутствующих:

– А, долбись оно конем! – помолчал и добавил: – Всё равно в рай не попаду… да, командир?!

– Стопудово! – подтвердил я не озвученную Борькой мысль.

– Татарин, – Зяма обратился к Ильдару, стоящему возле него, как сторожевой пес, – братка ты мой верный. Дай закурить и пошли помощь мне окажем. Ухо болит. А я тебе налью коньячку кружечку.

Когда медики скрылись в палатке, ко мне подошел Коваль:

– Саня, что происходит в этом мире?

– Зяма выбрал ад… – ответил я очень серьёзно. Так серьёзно, что Коваль замолчал и как-то испуганно на меня посмотрел. – Леха, не забивай голову. Всё равно там все встретимся. Ты лучше про военно-спортивный праздник расскажи.

– Про праздник… – протянул крайне задумчивый Коваль. Потом он тряхнул головой, приходя в себя, и обычным тоном сообщил: – Военно-спортивный праздник, друг мой, это когда приезжает толпа проверяющих, от полковника и выше, а проверяемые, от полковника и ниже, демонстрируют свои достижения в беге, стрельбе и, самое главное, в строевой подготовке!

– Надеюсь, в противогазах бегать не придется? – поинтересовался Марся.

– Главное, чтобы не в ОЗК, – добавил подошедший Бойченко.

– Бег, друзья мои, – продолжал Коваль, – это не самое страшное. Самое страшное в том, что основная масса проверяющих – это мудаки первой гильдии, которые ничего не знают и ничего не помнят, профессионально лижут задницы своим начальникам и спят и видят, как бы до чего докопаться. Поэтому настоятельно советую: всем, кто в звании ниже майора, из расположения не выходить, а если выходить, то только в сопровождении командиров. Лучше в сопровождении Петровича. До Петровича ни один дурак не докопается.

– А про Юнусова что скажешь? – спросил я.

– А что тут сказать? Подойдет и прямым текстом предложит пройти обучение в его школе. Будет красочно расписывать возможные перспективы, в случае отказа начнет пугать. И уговаривать, и пугать будет крайне убедительно. Поэтому предлагаю цитировать любимого командира и посылать на три веселых буквы. Кстати, Саня, а почему ты не спрашиваешь про школу Юнусова? Марся вон как от любопытства лопается.

– Так мне уже кое-кто глаза приоткрыл… – уклонился я от прямого ответа.

– Петрович случайно проболтался? – усмехнулся Коваль.

– Судя по всему, как и тебе когда-то, – поддержал я Леху.

– Слышьте, панторезы-секретчики, – не выдержал Марся, – вы рассказывать будете?

– Пошли, – хлопнул я Марсю по плечу, – открою тебе страшную тайну…

Следующее утро преподнесло массу сюрпризов. Во-первых, с подачи наших заклятых друзей Донских и Чагадаева, подученных нами десантников отправили обеспечивать безопасность прибывающих генералов. Во-вторых, наша попытка совершить утреннюю пробежку была сорвана комендантским патрулем, возглавляемым лупоглазым майором. Сорвана прямо у нашего лагеря. Майор бешено вращал глазами и визжал, что любое перемещение в данном секторе до двенадцати часов запрещено. На его визг вышли заспанные Барон и Зимин. Барон, вникнув в суть происходящего, сообщил хмурому Зимину: «Он меня утомил», – и удалился обратно в палатку. А Петрович отогнал нас подальше и что-то быстро объяснил майору. Тот смолк и максимально быстро испарился. Петрович проводил его хмурым взглядом и велел:

– Физкультура отменяется. Всем чистить форму и обувь, – после чего ушел спать.

В-третьих, мы остались без завтрака, так как покидать расположение до двенадцати часов нам было запрещено.

Ближе к обеду, когда три группы, голодные и злые, сверкая как медные тазы, были построены возле командирской палатки, перед нами выступили с торжественной речью отцы-командиры. Барон явился в парадной форме, весь увешанный наградами. У присутствующих отвисли челюсти. Ивлев толкнул речь минут на десять, существенно обогатив наш словарный запас матерных слов. Удовольствие от его выступления получили все. Оно было посвящено предстоящему визиту генералитета и нашему месту в этом судьбоносном событии. А Зимин, как всегда, был лаконичен:

– Если хоть один гамадрил бесхвостый – это я про вас – залетит на чём-нибудь сегодня – порву всю группу. Увижу рядового без офицера – сразу вешайтесь. Даже в сортир ходить в сопровождении офицера. Выдвигаемся к штабу, участвуем в торжественном построении и так же, организованной бандой, отступаем в расположение. В бой не ввязываться. Пленных не брать! Пошли, соколики!!!