Роже Вайян - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Роже Вайян
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1978

В сборник избранных произведений известного французского писателя включены роман «Бомаск» и повесть «325 000 франков», посвященный труду и борьбе рабочего класса Франции, а также роман «Закон», рисующий реалистическую картину жизни маленького итальянского городка.

---

— К тому времени вы меня забудете:

— Давайте поженимся немедленно.

— Если бы все дело было в «кадиллаке», я бы вышла замуж за брессанца.

— Вот змея, — нежно проговорил Бюзар.

Он снова принялся мечтать об ожидающей его славе. Мари-Жанна лишь подсмеивалась над ним.

Воскресная гонка была первым серьезным испытанием для Бюзара, и он убедился, что способен побить лучших гонщиков. В противоположность ему в памяти Мари-Жанны запечатлелась прежде всего одна картина: раскинувшись веером, словно подгоняемый ветром, несется по шоссе к Клюзо отряд велосипедистов, преследуя молодого гонщика, и с каждым оборотом колеса расстояние все уменьшается и уменьшается; красная майка, зеленая майка, белая майка неотвратимо приближаются; долговязый Ленуар стоит на педалях, лицо выставлено вперед, как фигура на носу корабля, взгляд спокойный и жесткий, словно он уже наметил место, где Бюзар упадет вторично и тем самым уступит ему первое место. Побеждают всегда самые сильные. Мари-Жанна верила в это так же твердо, как во врожденную неблагодарность мужчин. И в свете этой истины Бюзар и брессанец, вырвавшиеся вперед, представлялись ей детьми, которые бросают свои шарики на площадку для игры в шары, где взрослые подсчитывают свои попадания: я бросаю, ты попадаешь. Для нее проигрыш был предрешен. И даже победа брессанца не убеждала ее, была, по ее мнению, чистой случайностью. Он выдохся, и к следующей гонке ему уже не оправиться. Вот о чем думала Мари-Жанна, продолжая вышивать, в то время как Бюзар расписывал ей свое блестящее будущее профессионального спортсмена.

Пробило десять часов. Мари-Жанна вышла за пьяными вишнями. Так было заведено. В одиннадцать часов она отложит в сторону свое рукоделье, и Бюзар получит разрешение прилечь рядом с нею на кровати. Она раскладывала вишни по рюмкам, а Бюзар продолжал:

— Видишь, я был прав, что не послушался Поля Мореля. Представитель «Альсьона» и не заметил бы меня…

Мари-Жанна обхватила его голову руками и взъерошила ему волосы.

— Эх, ты, недотепа…

Бюзар откинул назад голову и устремил на Мари-Жанну бесхитростный взгляд своих больших глаз.

— Ты меня огорчаешь, — сказала Мари-Жанна.

— Почему? — спросил он.

Мари-Жанна выпустила его голову, взяла вишню и сунула ее Бернару между губами.

— Помолчи, — попросила она.

Бернар зажал губами вишню и потянулся к Мари-Жанне. Она снова обняла его голову и принялась зубами вырывать у него вишню. Резцы у Мари-Жанны ровные и острые, как ножи у косилки в первый день сенокоса. Она раззадорилась, села к Бюзару на колени, достала другую вишню, взяла ее в рот и стиснула между зубами.

— Возьми, — предложила она.

Бюзар откинул Мари-Жанну на руку и наклонился к ее яйцу. Ему никак не удавалось заставить девушку разжать зубы и выпустить вишню.

— Возьми, — прошептала Мари-Жанна.

Бюзар потерял самообладание.

— Иди сюда, — сказал он.

Он просунул руку под колени девушке, другой обхватил ее за плечи, чтобы отнести на кровать. Она вырвалась из его объятий.

— Нет, — сказала Мари-Жанна. Она встала по другую сторону стола. Уходите.

— Простите, — попросил Бернар.

Они стояли друг против друга, разделенные столом. Мари-Жанна положила ладони на пенившиеся рубашки, которые вышивала днем. Она раскраснелась, у нее горела даже шея, оттененная белоснежным воротником блузки. Она пылала, как костер, среди белого вороха линона и батиста.

— До чего же вы красивая, — произнес Бернар.

Она чувствовала, что он смотрит на ее грудь. Мари-Жанна повторила:

— Уходите, прошу вас.

Бернар ничего не ответил и не сдвинулся с места.

— Разве вы не понимаете, что я перестала владеть собой.

Мари-Жанна обогнула стол и прошла мимо Бюзара. Он не осмелился ее обнять.

— Этим и должно было кончиться, — сказала она сердито.

Она бросилась на кровать. Бюзар вытянулся рядом с ней. Он поцеловал ее в губы, и Мари-Жанна отвечала ему на поцелуи. Он ласкал ее, и она его не отталкивала. От свалившегося на него долгожданного счастья Бернар потерял голову. Он принялся говорить ей о своих чувствах.

— Я вас люблю, Мари-Жанна.

Он прильнул к ней и, продолжая объясняться в любви, осыпал ее лицо быстрыми поцелуями.

Он признался, что нередко в те дни, когда ему не разрешалось приходить, он сидел за кустом гортензий и следил за ее окном, пока не гас свет. Что, бывало, он в полночь, а то и в два часа ночи садился на велосипед просто ради удовольствия проехать мимо ее дома. Что когда она упомянула брессанца, хоть он и понял, что это шутка, но все равно готов был его убить, Что с тех пор как он с ней познакомился, он не смотрит больше ни на одну женщину, хотя она упорно отвергает его. Что он мечтает только об одном, чтобы она разрешила ему проводить ночи рядом с нею и приносить ей каждую неделю свою получку. Из любви к ней и если она этого потребует, он готов даже отказаться от спортивной славы.

— Неужели это правда, неужели вы согласны быть моей? — повторял он.

Бюзар не обольститель. Он не сумел воспользоваться моментом. Пока он говорил, Мари-Жанна взяла себя в руки. Она тихонько оттолкнула его.

— Лежите спокойно.

Он снова к ней прижался. Она оттолкнула его более решительно.

— Почему? — спросил Бюзар.

— Не хочу.

— Но вы же хотели.

— А теперь не хочу.

Бюзар вскочил с кровати, прошелся по комнате и вернулся к Мари-Жанне.

— Вы очень злая женщина.

У Бюзара черные глаза. Сейчас он стоял перед ней, нахмурив брови, и казался невероятно высоким.

Мари-Жанна проворно встала, не спеша обошла Бюзара, который, сделав полуоборот не сходя с места, проводил ее взглядом, остановилась у прямоугольного зеркала, висевшего над туалетным столиком, и стала приводить в порядок свою прическу.

Бюзар подошел к Мари-Жанне, взял ее за плечи, силой повернул лицом к себе и схватил за запястья.

— Пойдем!

— Нет.

Она тряхнула руками, и он их выпустил.

Бюзар подошел к столу, опустился на стул, на котором провел весь вечер, сидя напротив Мари-Жанны, и уронил голову на руки. Мари-Жанна увидела, как от рыданий судорожно вздрагивает его худая спина. Она села напротив него на стул с высокой спинкой.

— Бернар, — сказала она, — не надо больше приходить.

Еще не было одиннадцати. У них оставалось много времени на обычные для счастливых или несчастливых возлюбленных и супружеских пар пререкания: «Ты обещала», «Ничего я не обещала», «Я имею право», «Ты не имеешь права», «Я настаиваю на своем праве» и, наконец, самый веский довод, который иногда пресекает спор и приводится сильной стороной, то есть, говоря их языком, тем из них, кто меньше любит: «Я не хочу» или «Я хочу». Не буду дальше распространяться на эту тему. Сказанного мною достаточно, чтобы читатель получил полное представление о любовных отношениях Бюзара и Мари-Жанны в течение первых полутора лет.

Но сейчас возникло новое обстоятельство. Мари-Жанна чуть не уступила и сделала из этого вывод: Бернар не должен больше приходить. Даже если, а это вполне вероятно, Мари-Жанна в конце концов отменит свой запрет, она оказалась вынуждена сейчас объясниться откровеннее, чем когда-либо.

Почему она сопротивлялась Бюзару с упорством, которое сделало бы честь набожной девушке в те времена, когда считалось, что физическая близость угрожает спасению души? Вот этого я никак не мог понять, хотя все ее признания Корделия передавала мне.

— Она боится забеременеть. Вовсе незачем быть психоаналитиком, чтобы понять это, — сказала Корделия.

— В тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году? — удивился я. — Сейчас даже школьницы знают, какие предосторожности следует принять…

— А Мари-Жанна не школьница. — Корделия разозлилась. — Кто же мог научить ее тому, что твои школьницы будто бы знают? Где она достанет то, что ей необходимо? И кто ей даст на это деньги?

Мари-Жанна призналась Корделии, что у нее было три любовника. Самый последний считал ниже своего мужского достоинства прибегать к единственному известному в Бионне способу предохраняться, будто он старый муж. Мари-Жанна забеременела, а его взяли на военную службу. Аборт произвела какая-то старуха, и неудачно. В больнице хирург делал вычистку без анестезии, чтобы наказать Мари-Жанну «за нанесение ущерба своему здоровью». Прошло четыре года, и Мари-Жанна все это время вела целомудренный образ жизни.

— Свободная любовь — это тоже роскошь! — воскликнула Корделия.

— А почему ей не выйти за Бюзара?

— А почему она должна выходить за него?

Бюзар, разъезжая на своем трехколесном велосипеде, зарабатывал немного меньше Мари-Жанны. Жил он у своих родителей. Квартиру в Бионне найти трудно, население здесь росло так же быстро, как развивалась пластмассовая промышленность, которая зародилась в 1936 году, одновременно с появлением пресса для литья под давлением, и за эти восемнадцать лет вытеснила всякую другую индустрию. Если в доме, где тихо жили две женщины, появится мужчина со всеми своими требованиями, кончится их спокойная жизнь, и с каждым очередным ребенком их относительная обеспеченность будет все уменьшаться вот что несло Мари-Жанне замужество.