Вашингтон Ирвинг - Назад в будущее. Истории о путешествиях во времени (сборник)

• Название: Назад в будущее. Истории о путешествиях во времени (сборник)
• Автор: Вашингтон Ирвинг
• Издательство: Литагент «1 редакция»0058d61b-69a7-11e4-a35a-002590591ed2
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-78963-4

Можно ли вмешаться в неумолимое течение времени, очутиться в далеком прошлом или отправиться на сотни лет вперед? Как изменить ход истории или заглянуть в завтрашний день? К теме путешествий во времени еще задолго до расцвета научной фантастики обращались такие признанные классики литературы, как Вашингтон Ирвинг и Чарльз Диккенс.

Невероятные приключения в средневековом прошлом и чудесные видения будущего – в сборнике о самых первых путешественниках во времени.

---

– Нет, нет, так не годится!

– Почему?

– Слишком большой расход энергии, энергия пропадает зря. Заземление для всей системы должно быть только одно – через отрицательный полюс. Концы проводов должны быть введены обратно в пещеру и укреплены по отдельности без всякого заземления. Посмотри, какая получится экономия. Кавалерия идет в атаку на наше проволочное заграждение; ты не тратишь энергии, ты не тратишь денег, потому что у тебя всего одно заземление до тех пор, пока лошади не коснутся проволоки; но чуть они коснутся проволоки, произойдет замыкание с отрицательным полюсом через землю, и лошади падут мертвыми. Энергия расходуется только в то мгновение, когда она необходима; твоя машина при тебе и готова к действию, как заряженное ружье; но она не стоит тебе ни цента, пока до нее не дотронутся. Нужно только одно заземление…

– Конечно! Не знаю, как я это упустил из виду. Это не только дешевле, но и действеннее, так как даже если провода оборвутся или запутаются, вреда не будет.

– Особенно если у нас в пещере будет автоматический выключатель испортившихся проводов. Продолжай. Артиллерия?

– Есть и артиллерия. В центре внутреннего круга на обширной платформе в шесть футов вышины я установил батарею из тринадцати орудий с большим запасом снарядов.

– Хорошо. Батарея командует над окрестностями, и когда рыцари церкви явятся, они будут встречены музыкой. А утес, что навис над пещерой?

– Там тоже устроено проволочное заграждение и поставлены орудия. Будь спокоен, камнями им швырять в нас не придется.

– А динамитные мины со стеклянными цилиндрами?

– И мины припасены. Я там насадил прелестный садик. Он расположен вокруг проволочного заграждения поясом в сто футов ширины. Мины зарыты в землю и присыпаны сверху песочком. На вид этот садик кажется совсем невинным, а пусть кто-нибудь войдет в него, и ты увидишь, что будет.

– Ты испытал мины?

– Собирался испытать, но…

– Но что? Это огромное упущение, не попытаться…

– Испытать? Знаю; но они в порядке; я для пробы заложил несколько штук на проезжей дороге – и их испытали.

– Это меняет дело. Кто же их испытал?

– Церковная комиссия.

– Очень мило!

– Да. Она явилась требовать от нас повиновения. Видишь ли, она вовсе не собиралась производить испытание мин; это произошло случайно.

– Комиссия доложила начальству о результате испытания?

– Еще бы! Доклад был слышен за целую милю.

– Единодушный доклад?

– Принятый всеми голосами. Я выставил на дороге кое-какие знаки в предупреждение будущих комиссий, но больше нас не беспокоили.

– Кларенс, ты превосходно поработал.

– Что ж, времени было достаточно. Торопиться некуда.

Мы сидели, молчали и думали. Я сказал:

– Да, все готово; все предусмотрено, ни одна мелочь не забыта. Я знаю, что теперь делать.

– Я тоже; сидеть и ждать.

– Нет, сэр! Встать и нанести удар!

– Ты так думаешь?

– Именно так! Я не сторонник обороны, я сторонник нападения. Во всяком случае, когда силы почти равные. О да, мы нанесем удар! Этого требуют правила нашей игры.

– Ты почти наверняка прав. Когда же начнется спектакль?

– Сейчас. Мы провозгласим республику.

– Вот это значит предупредить события.

– Они у нас запляшут. Завтра утром уже вся Англия превратится в осиное гнездо – если только церковь не смолчит, а она не смолчит. Пиши, я буду диктовать:

ПРОКЛАМАЦИЯ

Да будет известно всем. Так как король умер, не оставив наследника, долг мой повелевает мне не выпускать из рук кормило власти, которое мне вручено, до тех пор, пока не будет создано правительство. Монархия прекратилась и больше не существует. Следовательно, вся политическая власть возвращается к своему первоисточнику, к народу. Вместе с монархией умерли и все присущие ей учреждения; больше нет ни дворян, ни привилегированных классов, ни государственной церкви; отныне все люди равны; каждый может свободно избрать себе религию. Сим провозглашается республика как естественное состояние нации, когда перестали существовать все другие виды власти. Долг британского народа – избрать голосованием своих представителей и поручить им образовать правительство.

Я подписал «Хозяин», поставил дату и обозначил место: «Мерлинова пещера». Кларенс сказал:

– Это значит известить их, где мы находимся; приходите и берите нас.

– Так и надо. Мы нанесли удар – этой прокламацией, теперь их черед. Позаботься, чтобы это было отпечатано и разослано. А затем, если у тебя найдется пара велосипедов, едем в Мерлинову пещеру.

– Через десять минут все будет готово. Какая буря поднимется завтра, когда эта бумажка начнет свою работу!.. А славный все-таки этот дворец; увидим ли мы его когда-нибудь снова? Но не стоит думать об этом.

Глава XLIII Битва в Песчаном Поясе

В Мерлиновой пещере – Кларенс, я и пятьдесят два свежих, бодрых, хорошо обученных, свободомыслящих британских мальчика. Чуть свет я разослал приказ по фабрикам и мастерским прекратить работу и всему живому убраться подальше, ввиду того, что все наши сооружения будут взорваны тайными минами и нельзя сказать заранее, когда именно. Люди знали меня и привыкли доверять моим словам. Я не сомневался, что они не станут медлить, и мог выбрать для взрыва любой момент, который найду подходящим. Их никакими силами не заставишь вернуться, пока над ними будет висеть опасность взрыва.

Мы ждали целую неделю. Я не скучал, так как все время писал. За три дня я придал моему дневнику повествовательную форму; теперь мне осталось дописать только главу или две, чтобы довести повествование до настоящего времени. Конец недели я употребил на писание писем жене. У меня был обычай во время всякой разлуки писать Сэнди каждый день. С этим обычаем я не расставался и теперь – из любви к нему и к ней, так как отправить письма у меня не было никакой возможности. Писание писем заполняло время и было похоже на разговор; я словно беседовал с ней, словно говорил ей:

«Сэнди, если бы ты и Алло-Центральная были здесь, в пещере, вместо ваших фотографий, как бы славно мы провели время!» Я представлял себе, как воркует моя дочурка мне в ответ, засовывая кулачки в ротик и прижимаясь спинкой к подолу матери, а та смеется и щекочет ее пальцем под подбородком, чтобы она рассмеялась, и в то же время перебрасывается со мной словами, и так далее, и так далее, – я мог часами сидеть в пещере с пером в руке и грезить наяву. Мне казалось, что мы снова вместе.

Каждую ночь я, конечно, рассылал шпионов, чтобы знать обо всем. И с каждым разом донесения их становились все тревожнее. Армии собирались, собирались; по всем дорогам и тропам Англии ехали рыцари, и попы ехали рядом с ними, и вдохновляли этих своеобразных крестоносцев на священную войну. Все дворянство, крупное и мелкопоместное, встало на защиту церкви. Дело шло так, как мы и ожидали. Пусть дворянство сплотится; тогда народу ничего не останется, как только выступить на защиту республики и…

Ах, какой же я был осел! К концу недели я стал понимать, что народные массы только в течение одного дня подбрасывали свои шапки в честь республики, на большее их не хватило! Стоило церкви и дворянству только нахмуриться, и они сразу превратились в овец! И сейчас же овцы стали стекаться в загоны – то есть в лагеря – и предлагать свои дешевые жизни и свою дорогую шерсть на борьбу «за правое дело». Даже те, кто недавно еще были рабами, тоже стояли «за правое дело», прославляли его, молились о его успехе, чувствительно умилялись, говоря о нем, как все прочие простолюдины. Какая глупость. Не люди, а навоз!

Теперь всюду орали: «Смерть республике!» – и ни одного голоса против. Вся Англия шла против нас. Признаюсь, этого я не предвидел.

Я внимательно изучал пятьдесят двух моих мальчиков; я изучал их лица, их походку – ибо все это язык, созданный для того, чтобы разоблачать наши тайны, сделать явным то, что мы особенно стараемся скрыть. Я знал, что в каждом из них сидит неотвязная мысль: «Вся Англия против нас!» – и чем дальше, тем неотвратимее приковывает к себе внимание, тем ярче рисуется воображением, и даже во сне они не могут освободиться от голоса, который твердит им: «Вся Англия, вся Англия идет на вас!» Я знал, чем все это кончится; я знал, что в конце концов давление станет непереносимым; и готовился в нужную минуту дать ответ – хорошо обдуманный и успокаивающий.

Я не ошибся. Момент настал. Они заговорили. Бедные ребята, жалко было на них смотреть, такими они стали бледными, измученными, встревоженными. Вначале их представитель не находил слов, не мог совладать с голосом, но затем он сказал. Вот что он сказал на хорошем современном английском языке, которому его обучили в моей школе: