Астрид Линдгрен - Расмус, Понтус и Растяпа

• Название: Расмус, Понтус и Растяпа
• Автор: Астрид Линдгрен
• Жанр: Повести
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-08753-8

Что может быть спокойнее и скучнее, чем жизнь в маленьком шведском городке? Одиннадцатилетние Расмус и Понтус не упускают ни одной возможности её разнообразить, будь то поход на ярмарку или ночное похищение «Формуляра ненужных вещей». Они были бы не прочь поколесить по миру – вот хотя бы в таком уютном зелёном вагончике, как у всемирно известного шпагоглотателя Альфредо… Но оказывается, необязательно уезжать из Вестанвика, чтобы встретиться с настоящими приключениями!

---

– На качели и карусели пойдём обязательно!

– И шпагоглотателя надо посмотреть, – добавил Расмус. – Интересно, как он ухитрится засунуть шпагу за щеку?

Растяпа бешено лаял. За свою собачью жизнь он никогда ещё не видел каруселей и вряд ли представлял, что такие нелепые крутящиеся приспособления вообще существуют. К тому же от них пахло чужим и непонятным, и надо было гавкать погромче, чтобы все поняли, что этот запах совершенно никуда не годится!

– Нет уж, Растяпа, на карусели мы тебя не возьмём, – сказал Расмус и повернулся к Понтусу: – Во-первых, отводим его домой. Во-вторых, обедаем.

– В-третьих, идём к Хламу-Юсси и сдаём барахло, – подхватил Понтус. – В-четвертых, делаем уроки.

– В-четвертых, посылаем уроки к черту и, в-пятых, бегом сюда, ёлки-палки, и чем скорее, тем лучше!

Так и порешили.

Глава вторая

Попасть на аттракционы оказалось не так просто, как думал Расмус. Ускользнуть от мамы было делом нелёгким – она придавала домашним заданиям гораздо больше значения, чем он сам. Но голод пригнал его домой, и теперь Расмус сидел со всей семьей за кухонным столом перед тарелкой с тушёной картошкой и жареной колбасой.

– Никаких аттракционов, пока не сделаешь уроки, – как и следовало ожидать, заявила мама.

У мамы были свои странности: с виду милая и мягкая, в душе она была, как говорил папа, настоящий военачальник. Он считал, что лучше мамы никого в мире нет.

– Как мама скажет, так и будет, это самое верное. Мама обо всём печётся – и обо мне, и о детях, и о собаке, и о доме, да ещё и о саде… Сам-то я только выпалываю сорняки, да поливаю, да подстригаю кусты и лужайку.

Иногда папа пел маме:

– Наша мама лучшая, мама несравненная…

А мама всегда говорила:

– Патрик, ты же знаешь, что это не так.

Но папа отвечал:

– Как бы там ни было, главное, что ты такая, какая есть.

Расмус тоже любил маму такой, какая она есть, но считал, что временами она могла бы быть и поуступчивей.

– Никаких аттракционов, пока не будут готовы уроки, – заявила мама, как только все сели за стол.

– Пф-ф, – фыркнул Расмус. – Нам ничего и не задали…

Его перебила Приккен. Она оценивающе посмотрела на полную до краёв тарелку брата и почти опустевшую миску с картошкой.

– Очень мило с твоей стороны, что ты не выложил себе в тарелку всё подчистую, хоть что-то мне оставил, – язвительно заметила она.

– Ах, прости, я не подумал, – рассеянно ответил Расмус. – Мам, ну мо-ожно я пойду?

– В кастрюле на плите есть добавка, – сказала мама. – И ни слова об аттракционах, пока не приготовишь уроки.

Расмус снова фыркнул:

– Говорю же, нам ничего не задали! И вообще… я уже всё это знаю! – Прожевав картошку, он добавил: – К тому же я могу сделать их утром!

– Очень интересно, – сказала мама. – То у тебя совсем нет уроков, то ты уже всё знаешь, то ты сделаешь их утром. Хорошо нынче школьникам!

Тут в разговор вступил папа:

– Скажу тебе, сынок, что когда я был таким, как ты, я думать не смел о всяких там развлечениях, пока не выучу все истории с географиями так, чтоб от зубов отскакивало.

Расмус вздохнул.

– Стоит мне только заговорить об аттракционах, как вас сразу же тянет на старину, вы б ещё вспомнили, что было при Карле Двенадцатом, – сердито заключил он. – Почему взрослые думают, что у детей не должно быть совсем никаких развлечений?

– Ну, ну, спокойнее, – сказал папа и сменил тему. – А знаешь, Расмус, я ведь так хвалил тебя сегодня утром!

– Хвалил? Кому? – Расмус забеспокоился. Он-то знал, как звучат папины похвалы и слишком хорошо помнил, что папа говорил старшему комиссару как-то раз, когда Расмус заглянул в участок: «Даже не знаю, откуда у меня взялись такие красивые и умные детки, верно, оба в Гуллан пошли. И уж я не я буду, если они не получат хорошее воспитание: не просто истории с географиями, а достойное образование, со всякими там «шпрехен зи дойч» и всем, что положено».

А теперь папа с довольной улыбкой заявлял, будто снова кому-то хвалил Расмуса.

– Как это кому? Старшему комиссару, конечно! «Мой Расмус будет первым учеником в классе, не то я съем собственные сапоги!»

– Ха, – сказала Приккен. – Первым с конца!

И Расмус, и папа посмотрели на неё неодобрительно.

– Помолчала бы, – сказал Расмус.

– Патриция, – добавил папа, – подумай, что ты говоришь о моём сыне! О моём сыне, который готов пойти и серьёзно взяться за уроки, как только проглотит последний кусок колбасы!

– Пф-ф, – фыркнул Расмус.

– Да-да, именно так, – согласилась мама.

Наступила тишина, только в саду вовсю распевал чёрный дрозд. В открытое окно врывался запах сирени, перебивая аромат жареной колбасы. Может, поэтому на Приккен нашло лирическое настроение.

– Я тоже пойду на аттракционы, – протянула она. – С Юакимом.

– Юаким да Юаким, – буркнул Расмус. – Она от него совсем голову потеряла.

Тут папа легонько дёрнул Приккен за светлый хвостик:

– Ты что же, влюбилась в Юакима?

Приккен энергично закивала:

– Ага. В него вся школа влюблена!

Расмус скорчил рожу.

– Только не я, – заявил он. – А кстати, как твои уроки? Никаких аттракционов, пока они не будут готовы, ты же слышала.

Приккен засмеялась:

– Да уж не беспокойся! – Потом она повернулась к маме: – Мам, мы после аттракционов пойдём к Юакиму репетировать, так что не волнуйся, если я задержусь.

– Что это вы будете репетировать? – заинтересовался Расмус.

– Наш «Синг-Сонг» по воскресеньям готовится к выступлению на весеннем празднике.

Ансамблем «Синг-Сонг» назывался школьный оркестр, в котором Приккен играла на гитаре.

Расмус опять уткнулся в тарелку с картошкой.

– А я думал, вы всё время повторяете: «Ты такая милая, Приккен, я по тебе с ума схожу!»

– Ха, – снова сказала Приккен.

– Это что, Юаким так говорит? – удивилась мама.

– Да, он так говорит, – гордо подтвердила Приккен. – В него все девчонки в школе влюблены, а он выбрал меня.

– Это минут на пятнадцать, не больше, – заверил Расмус.

Приккен с мечтательным видом проговорила:

– А когда я выйду замуж за Юакима, все будут звать меня не Приккен, а Патрицией. Патриция фон Ренкен – правда, красиво звучит?

– Да уж куда там! – усмехнулся Расмус. – Опля!

Мама покачала головой:

– Что за глупости, Приккен.

Расмус взял миску, стоявшую на столе рядом с Приккен:

– Будущая баронесса фон Ренкен хочет колбасы, или я доем?

До этого момента Растяпа лежал под столом у ног Расмуса, но тут вскочил и начал громко лаять, чтобы все поняли, кому на самом деле должен достаться последний кусочек колбасы. Расмус взглянул на пса:

– Ладно уж, Растяпа, забирай! Мам, я отдам Растяпе?

– Отдай, – разрешила мама. – Хотя ты же знаешь, что вообще-то не стоит кормить собаку со стола.

Расмус отдал кусочек Растяпе.

– И правда не стоит. Ну да ладно!

Потом принесли сладкое, и Расмус, когда до него дошла очередь, положил себе изрядную порцию. Полюбовался на молочные реки и берега из красного ревенного киселя, потом провёл ложкой бороздку в киселе и стал играть, как будто это Суэцкий канал. Он увлечённо занимался этим до тех самых пор, пока Приккен не сказала:

– А знаете, что у Юакима есть?

Да что ж такое, опять Юаким! У Приккен все мысли об одном.

– У него есть формуляр, – сказала Приккен и хихикнула. – «Формуляр ненужных вещей».

Ненужные вещи – это для мамы, подумал Расмус. Она вечно ходит на всякие распродажи. Мама и впрямь заинтересовалась:

– Каких это вещей?

– Это он про девчонок, – объяснила Приккен. – Туда он заносит девчонок, которые ему надоели. И приклеивает фотографии, которые они ему подарили.

– Хорошенькое дельце, – сказала мама. – А сколько времени пройдёт, пока ты не попадешь в этот формуляр?

Папа пришёл в ярость:

– Негодник! Уши бы ему оторвать!

– Я – никогда не попаду! – Приккен гордо тряхнула головой.

Мама слегка улыбнулась:

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. – Глаза у Приккен блестели. – Я точно знаю. Юаким раньше никого не любил по-настоящему. Я – совсем другое дело. Он сам так сказал.

– Он сказал, – как эхо повторил Расмус с безграничным сомнением в голосе.

– Да нет, это правда, – воскликнула Приккен с неожиданной горячностью. – Я же умру, если попаду в этот список!

Папа похлопал её по плечу:

– Ну, ну, спокойствие.

– Кстати, о спокойствии, – добавила мама, помешивая кисель. – У тебя, Патрик, как прошёл день? Было что-нибудь необычное?

– У госпожи Эноксон улетела канарейка… если, конечно, в этом есть что-то необычное, – ответил папа.

– Вы что же, ловите только пьяных и канареек? – со смехом спросила мама.

– Выходит, что так, – простодушно ответил папа. – Я так и сказал накануне старшему комиссару: «Канарейки и пьяницы. В точности Скотленд-Ярд».