Евгений Шкиль - Стражи Красного Ренессанса

• Название: Стражи Красного Ренессанса
• Автор: Евгений Шкиль
• Издательство: СИ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2015

Меня жжет предчувствие, что скоро грядут тяжелые времена для России и для всего мира. Однако даже самые страшные испытания рано или поздно заканчиваются, и после них приходится строить новое будущее. Эта книга — «оптимистический» вариант развития событий. Действие романа происходит в 2091 году, ровно через сто лет после развала СССР. Место действия — Советская Конфедерация, возникшая на территории России и некоторых сопредельных государств после десятилетий смуты. Мир раздроблен, научно-технический прогресс остановлен и даже наблюдается некоторая регрессия. Значительная часть национальных государств слаба и превращена в марионеток Всемирной Энергетической Корпорации, приватизировавшей 80 % ядерного арсенала распавшихся Соединенных Штатов Америки. Западная Европа разделена на зоны Исламского и Европейского права. Для противостояния нарастающему хаосу внутри и вне Советской Конфедерации и был создан Орден Тайных Стражей Революции. В книге нет одного главного героя, их целых шесть. И все они стоят на защите интересов молодой Советской Конфедерации. Эта книга была закончена в мае 2014 года, но с тех пор она стала еще актуальней.

---

— Ждем, — сказал страж. — Нас защищают холмы. Как только из‑за них появятся левимаги, бьешь прямой наводкой.

— Я разверну пушку влево, на северо — запад, сеньор, — сказал Хорхе, — это самый короткий маршрут для них.

— Так и сделай…

Джохар принял свое собственное решение. Решение стража. У Роберта, у Марика и у него самого, у каждого из них в плече был микрочип. По этой маленькой штучке человека легко найти в любой точке мира. И левимаги последуют за теми, кто вырвался из цепких лап Корпорации. Товарищам нужно время, чтобы уйти достаточно далеко и вырезать из тела проклятые датчики. И кто‑то должен дать им фору. Да и уцелевшим после плазменного огня мексиканцам тоже нужно подарить шанс добраться до своих живыми и невредимыми.

— Сеньор, — послышался взволнованный голос Хорхе, — кажется, сигнал появился. Как я и думал, с северо — запада…

— Сидим тихо, — сказал Джохар, и в ушах у него отчего‑то зазвучали "Грезы" Шумана, — пока мы без движения, нас трудно обнаружить. Они вообще сейчас за джипом полетят. Тут мы их и накроем.

Махмудов прикрыл глаза. Он ровно дышал, наслаждаясь звуковой галлюцинацией. А может и не галлюцинацией. Может быть, наоборот, все, что его окружает, есть чей‑то дурной сон. Сон разума, которому сняться чудовища, пожирающие друг друга. Но вот наступает время пробуждения. И он, Джохар, а, вероятно, и не Джохар вовсе, а некто безымянный, скоро проснется в палатах Асгарда. И будет долго смеяться над нелепыми миражами, в которые погружен этот самый разум…

— Сеньор, — послышался голос Хорхе, — уже четыре сигнала. Два с северо — запада, два с северо — востока.

— Пора просыпаться, — сказал Джохар, — разбуди‑ка меня выстрелом, Хорхито. Как ты там говоришь, код самоуничтожения…

И Махмудов, войдя в систему безопасности, набрал на бортовом компьютере:

"Emiliano18791919".

Послышался хлопок и огненный шарик помчался к цели. Раздался взрыв, осветивший высохшую степь фиолетово — зеленой палитрой, затем вновь надвинулся мрак, и "Тацумаки", дернувшись, помчался вслепую — Джохар не стал включать фары, а где тут находился блок, отвечающий за ПНВ, он не знал.

— Так вам, гады! — обрадовался Хорхе второму попаданию.

— Думаю, амиго, пяти минут нам вполне хватит для веселья! — прокричал страж молодому мексиканцу. — На большее я и не рассчитываю, больше мы не проживем.

На мониторе начался роковой отчет: "300… 299… 298…"

Мелькнул плазменный всполох, за ним второй — левимаги огрызались. Однако попасть в движущийся на большой скорости плазмострел с включенным дисгайзером оказалось не так уж и просто.

— Стреляй на ходу, Хорхе, — Махмудов резко свернул вправо, и вовремя, поскольку огненный шар накрыл то место, где должен был оказаться "Тацумаки", если бы он продолжил свой путь прямо, — стреляй на ходу, Хорхе, мы не можем больше останавливаться.

Плазмострел выплюнул в ночное небо несколько порций пламени. Все мимо. "Тацумаки" петлял, выделывал немыслимые зигзаги. Плазменные снаряды ложились рядом, обсыпая машину ворохом земли. Мотор, перейдя с тихого шепота на надрывный рев, казалось, вот — вот выпрыгнет из бронированного корпуса. Хорхе кричал что‑то злое и полное досады, но продолжал стрелять. Джохар взглянул на монитор:

"239… 238… 237…"

— Зацепил! — закричал мексиканец. — Зацепил, сеньор! Теперь их осталось только двое!

Махмудову подумалось, что, может, они еще и выйдут победителями в этой безумной схватке. Еще придется отключать устройство самоуничтожения. Он уже успел обрадоваться своим мыслям, как вдруг яркая вспышка ослепила его, плазмострел накренился вперед, и Джохар со всего размаха ударился о лобовое стекло…

* * *

Когда страж очнулся, то обнаружил, что "Тацумаки" лежит на боку. Махмудов смог открыть лишь правый глаз, левый слипся. Ног он не чувствовал. Джохар попытался пошевелить пальцами руки. Это у него получилось с трудом.

— Сеньор, — послышался тихий дрожащий голос Хорхе, — я, кажется, ногу сломал. Уходите без меня.

Страж хрипло засмеялся:

— Куда уж я без тебя, амиго? Я вообще двигаться не могу.

— Жаль…

Джохар скосил глаз на монитор. Удивительно, но экран оказался целым, продолжая отчитывать секунды:

"152… 151… 150…"

— Две с половиной минуты до пробуждения, — проговорил Махмудов.

— Что, сеньор?

— Я, хочу тебя спросить, — Джохар откашлялся, — ты сам придумал код самоуничтожения?

— Да.

Внезапно стража ослепил луч прожектора — это один из левимагов завис над поверженным "Тацумаки".

— И что он означает? — Джохар зажмурился. Очень хотелось поговорить напоследок о чем‑нибудь стоящем, или хотя бы просто о чем‑нибудь приятном, но уж точно не лицезреть вэков и не дрожать перед их пушками.

— Это Эмилиано Сапата. Я выбрал его имя, дату рождения и дату смерти, сеньор.

— Интересный выбор.

— Да. Это ведь он сказал, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях, — из голоса юноши улетучилась дрожь. Очевидно, его волновали подобные темы, и сейчас он, казалось, забыл про то, что в его положении думать нужно совсем о другом:

— Моего деда тоже звали Хорхе, и он всю жизнь гнул спину на Корпорацию и им подобным. И ничего взамен не получил.

Свет прожектора перестал слепить, и Джохар приоткрыл глаз. С левимага на канатах спускались два силуэта — наверняка, полузомби в экзоскелетах. А на мониторе мелькали цифры:

"98… 97… 96…"

— И ты решил, что будешь другим. Один мой друг, его звали Влад, — Джохар бесстрастно наблюдал, как вэки отцепляют канаты, — говорил, что эти слова, про жизнь стоя и смерть на коленях, принадлежат Долорес Ибаррури. А он, в отличие от меня, знал историю народных и антинародных движений… хороший был парень, черт возьми… надеюсь, он мертв…

— На самом деле, их много кому приписывают, сеньор. Хосе Марти, например, или даже французскому актеру Гарри Бору. А вообще еще Тацит писал, что достойная смерть лучше постыдной жизни.

— Как ты думаешь, они сами пришли к таким выводам?

Махмудов смотрел, как вэки не спеша двигаются в направлении подбитого плазмострела.

"Не успеют, — решил Джохар, смотря на экран, — ни хрена они не успеют"

"55… 54… 53…"

— Наверное, сами, — сказал парень после недолгой паузы.

— Конечно, сами, — согласился страж, — если человек стремиться к свободе, он всегда до такого додумается. Ведь так? Знаешь, Хорхе, как нас в интернате учили коллективному через индивидуальное?

Джохар не дождался ответа и продолжил:

— Запускают тебя, восьмилетнего пацана, в класс. На доске написано: "два умножить на два равно и прочерк". И учитель говорит тебе, нацарапай‑ка мне, малыш, правильный ответ. Ты подходишь к доске, а весь класс кричит: "Пять! Пиши пять!", или: "Три! Три! Это же очевидно, неужели ты такой дурак!". И ты стоишь с мелом в руке, и пальцы твои дрожат, и ты начинаешь сомневаться, а действительно ли дважды два четыре? И тебя так и подмывает вывести пятерку, тройку, или что там еще кричат. А ведь ответ может быть только один, и он у тебя в голове, а не в глотках подсказчиков. Четыре! Ты должен нарисовать четверку, вопреки всему и всем! Вот так нас учили! А знаешь почему? Учитель нам говорил: "Вы должны мыслить независимо. И мысля независимо, вы станете коллективом, потому что дважды два всегда четыре, и вас это будет объединять". Так же и Сапата с Тацитом…

— Здорово, сеньор… правда, здорово…

Послышался режущий уши скрежет — вэки пытались открыть дверь плазмострела. Джохар посмотрел на экран:

"12… 11… 10…"

— Бывай, Хорхе, — сказал страж, — было интересно с тобой побеседовать.

Вэки, наконец, смогли открыть дверь. Свежий воздух ударил Джохару в лицо, но он уже был далеко отсюда. Играла музыка Шумана, цвели тополя, и яркое небо радовало глаз. Страж шел по аллее навстречу Стоящим насмерть. Его ждали Площадь Героев, Зал Славы и Богиня с мечом. Теперь он, конечно же, достоин попасть в Асгард.

"3… 2… 1…"

Неожиданно Джохар услышал голос Хорхе. Он обернулся и увидел улыбающегося парня.

— Да, — сказал страж, — теперь ты мой вечный попутчик.

— Y ahorita mismo vamos para casa, — произнес Хорхе. — Viva la Republica del Norte!

Раздался взрыв, и они окончательно проснулись.

Глава 14

Марк Верзер и национальный вопрос

24–25 августа 2091 года

Наверное, Фуэрте — Рока был счастливым городком. Он умер, в отличие от Детройта или, скажем, русских деревень, всего лишь за три дня. Без медленной и мучительной вековой агонии, без спазмов и метастаз. Без обливающихся кровью сердец, созерцающих необратимое увядание всего того, что было так дорого. И не найдется тех, кто на старости лет, сидя в кресле — каталке, рассказывал бы внукам о прекрасном детстве, проведенном в ныне покойном Фуэрте — Рока. Ни один его житель не выжил. До сих пор, спустя почти двадцать лет после трагедии, здесь, прямо на потрескавшемся асфальте, лежали человеческие скелеты. Восемь тысяч не погребенных тел. И никому не было до них дела, разве что только ветру, забредающему с Великих равнин на пустынные улицы. Лишь он один пытался хоронить погибших, бросая едкую пыль на бренные останки.